Пророк, огонь и роза. Ищущие (СИ) - "Вансайрес" - Страница 80

От стыда и унижения ему хотелось плакать, и он низко опустил голову, мечтая только об одном — скорее оказаться в воде, которая скроет его тело от посторонних глаз.

Слуги раздёрнули занавески, ведущие в купальню, однако там Хайнэ ждало новое испытание, о котором он и помыслить не мог — вместо мрамора стены были облицованы зеркалами.

Очевидно, тот — или, скорее, та — кто отдавал распоряжение о строительстве этой купальни, был не прочь полюбоваться своим обнажённым телом во всех возможных ракурсах и даже не предполагал, каким ударом это желание обернётся в далёком будущем для калеки, панически боящегося уродства и ненавидящего собственное отражение.

А теперь это отражение смотрело на него и спереди, и сзади, и слева, и справа, и более отвратительного зрелища Хайнэ не видел в жизни.

«Омерзительный, гадкий урод, — с ожесточением думал он, сидя в бассейне и уставившись на собственные костлявые колени, некрасиво торчавшие из воды. — Лучше бы я погиб тогда, сорвавшись со Срединной Стены».

Обратно он возвращался с теми же мыслями, и лишь тогда сумел отвлечься от них, когда увидел на своей постели Онхонто.

У Хайнэ появилось ощущение, будто все краски мира вдруг сменили свой цвет с чёрного на белый.

«Красота — это нечто поразительное, — растерянно и восхищённо подумал он. — Красота одна способна изменить всё… Вид уродства способен довести до безумия, но красота — как целительный бальзам, который проливают на истерзанное страхом и отвращением сердце».

Ласково осведомившись о его самочувствии, Онхонто спросил, не желает ли он завтра отправиться вместе с ним на церемонию приветствия. Оказалось, что эта церемония была обязательной для всех обитателей дворца, однако Онхонто испросил для Хайнэ, ввиду его болезни, разрешение участвовать в ней только по желанию.

Хайнэ, все эти дни страстно ждавший встречи с Марик, которой так и не случилось — увы, она не пришла, как он надеялся, его навестить — подумал, что сможет увидеть её во время церемонии, и радостно согласился.

Посещение дорогого гостя ненадолго избавило его от печальных мыслей, однако когда он глядел вслед Онхонто, легко поднявшемуся с его постели и пошедшему к дверям, в голову ему вдруг пришло: а если бы Прекрасный увидел его без одежды, лицезрел его уродство, то как бы он поступил? Это абсолютно ничего бы не изменило в его отношении?

Хайнэ вдруг захотелось это проверить, прямо сейчас, и в то же время он знал, что никогда не решится это сделать.

Он заснул, впервые за три дня остро почувствовав собственное одиночество и вспомнив, что совсем отвык спать один в комнате.

Наутро его разбудили ещё до рассвета.

Закутавшись в несколько накидок, верхняя из которых была подбита мехом, он позволил отнести себя в сад. Онхонто уже ждал его там, и то ли его одежда была намного легче, то ли он просто двигался так легко, что создавалось подобное ощущение, но Хайнэ казался самому себе тяжеловесной каменной глыбой в сравнении с ним, хотя в реальности он, с его болезненной худобой, конечно, весил гораздо меньше.

— В нашей стране почитать Дэнрю, Морского Бога, и Айе, Богиню Весны, Природы, Цветов, — вдруг сказал Онхонто и, наклонившись, сорвал с клумбы осеннюю бледно-золотистую хризантему. — В первый день весны я раздавать букеты у входа в храме. У вас есть похожий обычай — дарить друг друга цветы, когда праздник. И сейчас, во время церемонии, каждый держит в руках цветок, который женщина потом должна обменяться с мужчиной. Это нравиться мне.

С этими словами он вручил хризантему Хайнэ.

Тот немного робко спрятал её в рукаве.

Половину оставшейся дороги его несли на носилках, а потом ему пришлось встать на ноги, однако он не слишком пожалел об этом: Онхонто обхватил его за пояс, помогая идти, и лёгкость его движений как будто передалась на какое-то время и Хайнэ.

Дорога заканчивалась возле лестницы в тысячу ступеней, которая вела к главному павильону, и  Хайнэ на мгновение оторопел, увидев собравшихся у её подножия людей — их было не меньше нескольких сотен.

Заметив Онхонто, они стали выстраиваться в ряды: женщины по правую сторону аллеи, ведущей к лестнице, мужчины — напротив них, по левую. Онхонто, по-прежнему держа Хайнэ под руку, направился в толпу. Люди расступались перед ним, почтительно кланяясь; наконец, он занял своё место в центре шеренги.

Какое-то время вокруг царило молчание, а потом где-то вдалеке раздался удар гонга, возвещавший о появлении принцессы.

Она прошла по аллее в сопровождении нескольких придворных дам и жриц и, пройдя между рядами подданных, встала точно напротив Онхонто.

Девушки-служанки обошли всех собравшихся, вручая каждому по свежесрезанному цветку. Хайнэ отказался, достав из рукава свою хризантему, и сжал её в обеих руках, испытывая одновременно смущение и гордость за свой «особенный» цветок.

Взгляды всех дам были прикованы к нему; точнее, конечно, не к нему, а к Онхонто, но часть из них в итоге попадала и на Хайнэ, стоявшего рядом, и он, робея, смотрел себе под ноги.

«Что же будет, когда все увидят его без маски? — думал он с какой-то странной радостью. — Они поклонятся ему, как божеству, и так и должно быть…»

После того, как девушки раздали цветы, мужчины и женщины снова замерли, не шевелясь.

— Чего мы ждём? — тихонько спросил Хайнэ, когда ожидание совсем уж затянулось, и в его ногах стала разливаться знакомая свинцовая тяжесть, грозившая обернуться резкой болью.

Однако ответил ему не Онхонто, как он надеялся, а некто слева.

— Восхода солнца.

Хайнэ изумлённо обернулся, услышав знакомый голос, и господин Астанико — а это был именно он — улыбнулся ему своей характерной полуулыбкой.

В этот момент первые лучи солнца, поднявшегося над главным павильоном, заскользили по широкой аллее, и Онхонто, отпустив локоть Хайнэ, низко поклонился — а вслед за ним и остальные мужчины.

После этого церемониальный поклон совершила женская половина во главе с принцессой, и Хайнэ, решившись, наконец, поднять голову, столкнулся взглядом с сестрой, стоявшей прямо напротив него по другую сторону аллеи.

Какое-то время они стояли, молча глядя друг на друга, и лёгкий ветер развевал длинные чёрные волосы обоих.

«Вот мы и оба во дворце, — думал Хайнэ с какой-то грустью. — Как мечтали когда-то».

Он попытался высмотреть в толпе Марик, но её не было, а потом вдруг вспомнил слова Онхонто про обмен цветами.

— А что теперь? — едва слышно спросил он у Астанико, мысленно прокляв себя за то, что не потрудился ничего узнать про предстоявшую  церемонию. — Я должен что-то делать?

— О, не беспокойтесь, — беспечно ответил ему тот. — Сейчас к вам подойдёт какая-нибудь дама, которая выберет вас, и отдаст вам свой цветок. Вы, соответственно, вручите цветок ей.

— А если… не подойдёт? — решился спросить Хайнэ, уверенный в том, что ни одна дама не выберет калеку даже для того, чтобы вручить ему цветок во время церемонии утреннего приветствия.

Может быть, так могла бы поступить Марик, но ему снова не посчастливилось с ней встретиться…

— Тогда вручите свой цветок принцессе. Впрочем, ваши опасения, судя по всему, беспочвенны. Глядите-ка, — и Главный Астролог кивнул куда-то вправо.

Однако ещё до того, как Хайнэ успел повернуть голову, он почувствовал, как чужие руки коснулись его ладони.

— Пусть Сияющая Богиня Аларес одарит вас своими дарами, и никогда её гнев не коснётся вас.

Это был голос его сестры.

«Пусть любовь Милосердного всегда освещает ваш путь», — до боли захотелось сказать Хайнэ, и в этом момент он, пожалуй, впервые почувствовал, что за огромная пропасть разделяет его с сестрой, помимо расстояния и прошедших с момента разлуки семи с половиной лет.

Она была служительницей Богини, он не признавал ни одного другого Бога, помимо Милосердного.

— Какая жалость, госпожа. Я успел было понадеяться, что вы направляетесь ко мне, однако вы, как оказалось, решили поприветствовать своего брата, — внезапно засмеялся Астанико. — Какое трогательное проявление нежной сестринской любви… особенно для госпожи, которая давала клятву забыть о своём имени и обо всей семье.