Ложное обвинение - Чейз Джеймс Хедли - Страница 15

• Предыдущая
• 15/20
• Следующая

Он кивнул. Я принес ему телефон. Видя, что он по-прежнему зажимает рану рукой, я взял с журнального столика салфетку и кинул ему.

— Завяжи.

Он туго перевязал руку выше раны. Затем, оставляя на белом телефоне следы пальцев, он стал набирать номер. Когда все было кончено, я сказал:

— А теперь я отвезу тебя в такое место, где ты сможешь отдохнуть, пока я не закончу в этом городе свои дела.

Я хотел ободряюще улыбнуться ему, но тут заметил за своей спиной движение, вернее, что-то мелькнуло на полированной поверхности стола. Я хотел повернуться, но тут страшный удар обрушился на мою голову.

Я свалился с кресла и выронил из рук пистолет. Я почувствовал, как из раны на голове потекла кровь. Судорожным движением я скреб пальцами ковер, пытаясь дотянуться до оружия. Но нога Красавчика придавила его к полу.

Сквозь кровавую пелену я увидел миссис Д'Эссен с большой хрустальной вазой в руках. Я попытался встать, но тут еще несколько ударов вышибли из меня сознание и волю к сопротивлению. Я упал и меня поглотила ласковая ночная тьма.

Пробуждение мое было длительным и мучительным. Сначала какой-то частью своего разума я осознал, что я жив, а потом пришла боль. Она распространялась от затылка, потом захватила область позвоночника и, наконец, охватила все тело. Я попытался открыть глаза, но они были словно слеплены чем-то. Я поднял руку и к своему удивлению обнаружил, что движется она очень легко. Со второй рукой было хуже, вероятно открылась рана. Я потрогал глаза. Они были покрыты жесткой коркой спекшейся крови. Я отодрал ее и открыл глаза. Сначала все покрывала тьма, но потом я различил свет, слабо лившийся сверху.

Я потрогал руками голову. Она была также покрыта коркой спекшейся крови. Но рана на голове была маленькая и уже не кровоточила. Я попытался встать, но нога моя поскользнулась на влажном полу и я упал снова.

Мое теперешнее положение невольно вызвало в памяти то, как я, после контузии, две недели скитался по джунглям. Отряд сержанта Пирсона был уничтожен за какие-то несколько минут, а сам он еще раньше попал в яму-капкан, где корчился на отравленных кольях. Кто-то из ребят из сострадания пустил ему пулю в лоб.

А через несколько часов был этот бой. Вьетнамцы словно остервенелые бросились на нас с самодельными бомбами. Одна такая бомба разорвалась в двух метрах от меня. Я не знаю, как я остался жив. Когда я очнулся, я так же, как и сейчас, не мог сообразить, где я нахожусь. Я не слышал ничего. В моих ушах стоял оглушительный монотонный гул.

От отряда, как я увидел, остались лишь клочки пятнистой грязно-зеленой материи на выжженной напалмом и бомбами земле.

Я долго не мог подняться. Мои ослабевшие ноги скользили по покрытой росой траве, но я все же встал и пошел. Я блуждал по этим проклятым джунглям две недели, а когда появился в расположении какой-то части небритый, в растерзанном комбинезоне, волоча за со бой, винтовку в которой остался один патрон, меня приняли за призрак.

Как ни странно, эти воспоминания придали мне сил. Я уперся рукой и наконец выпрямился. Я стоял чуть пошатываясь и осматривая свою темницу.

Она представляла собой каменный мешок размером с небольшую комнату, которая терялась в темноте. Потолок был высотой метров пяти, и под самым потолком находилось маленькое зарешеченное окошечко. Через это окошечко доносился шум моря и изредка сюда долетали брызги соленой воды. Рядом по стене были вбиты металлические скобы, которые вели к вделанному в потолок люку. Люк наверняка был закрыт, поэтому не стоило и лезть туда.

Пол был покрыт какой-то морской слизью, а кое-где валялись морские водоросли.

Я несколько раз присел, проверяя прочность частей тела. Все было в порядке, если не считать того, что рана на голове все еще продолжала болеть. Я обошел этот подвал, но ничего утешительного для себя не нашел. «Почему они меня не убили», — подумал я, но не нашел ответа на этот вопрос. Размяв немного ноги, я решил вздремнуть, так как ничего другого не оставалось.

Я выбрал место посуше, подстелил под голову пиджак и погрузился в беспокойный сон.

Проспал я, наверное, часов пять. Точно я определить не мог, так как Красавчик или его подручные лишили меня не только часов, но и содержимого всех карманов. Даже сигарет не оставили.

При мысли о сигаретах мне страшно захотелось курить. Я тщательно выворачивал карманы, но безрезультатно. Единственным трофеем была горстка смешанного с пылью табака. Я выбросил его на пол и снова опустил голову на импровизированную подушку.

Но заснуть я не мог. Меня мучила мысль о курении к которой потом присоединилась и мысль о еде. «Когда тебе хочется есть, — говорил сержант Пирсон, — подумай о крови врага, который обрек тебя на голод». Интересно, сержант Пирсон думал о крови врага, когда висел на кольях в яме? Как бы то ни было, а я стал думать о Красавчике. Что он сейчас поделывает? По всей вероятности выясняет, кто еще вместе со мной занят расследованием. В таком случае О'Брайен в опасности.

Я в бессильной ярости стиснул зубы. О, если бы мне добраться до Красавчика! Уж он бы умер у меня не легкой смертью от пули. А что, интересно, делает мой приятель Рон Флетчер? Постепенно мои мысли стали путаться и я задремал. Когда я проснулся, в маленьком окошечке под потолком было видно вечернее небо и одинокую звезду, которая сияла неправдоподобно ярко в этой кромешной тьме.

«Они хотят уморить меня голодом!» — вдруг мелькнула у меня страшная мысль. Вот почему они сразу меня не застрелили, а оставили гнить в этой преисподней. Чем дольше я думал об этом, тем больше убеждался в правдоподобности этого предположения. Смерть показалась мне настолько реальной и близкой, что я даже вскочил на ноги, словно надеясь отогнать ее.

Я пережил все ужасы войны, вернулся на родину и теперь должен умереть. Смерть будет мучительной, подумал я. Потом Мои руки помимо воли стали шарить по поясу, расстегивая и стаскивая ремень негнущимися от холода пальцами. Я быстро сделал петлю и, сам удивляясь своей деловитости, стал прикидывать, на какую скобу ее прицепить. Потом я поднялся по скобам к решетке и пристегнул ремень к ней. Мне страшно не хотелось этого делать, но я не мог доставить удовольствие Красавчику, который будет приходить каждый день и смотреть на мое истощенное голодом тело, которое будет постепенно сморщиваться и зашивать в этой могиле.

Перед моими глазами, как в фильме, который пустили со скоростью в тысячу раз превышавшую положенную, пронеслись события последних дней. Я сунул голову в петлю. Уже тогда, когда я оторвал ноги от скобы, в моей памяти возникла Алиса Керью, с лицом прижатым к металлическим прутьям решетки. «Заклинаю вас, помогите мне», — сказала она... Неоплаченный долг Джону Керью.

Непослушными руками я пытался сорвать с себя петлю, захлестнувшую шею и вытягивающую из меня остатки жизни... Неоплаченный долг Джону Керью — пронеслось у меня в голове. Неоплаченный долг Джону...

Мир взорвался у меня перед глазами цветными красками калейдоскопа. Что-то ударило меня сверху. Острая боль пронзила тело. Но это все были пустяки.

Я знал, что я жив.

Под тяжестью моего тела решетка, вмонтированная в проем окна, была вырвана из гнезда и я упал на каменный пол с пятиметровой высоты. Я поднялся на ноги и ощупал себя. Ничего не было повреждено. Я поднял голову. Там в проеме окна на небосклоне по-прежнему сияла одинокая звезда.

Моя звезда.

Но теперь во мне еще проснулась и ненависть.

Я подобрал с пола пиджак и вцепившись в скобы, полез наверх. Окошечко было маленьким, и я с трудом протиснул туда свои плечи.

Внизу, в двух метрах от меня, плескалось море. Вверх уходила гладкая бетонная стена метров шести высотой. Оттолкнувшись от края уступа, на котором я стоял, я прыгнул в воду. От холодной воды перехватило дыхание. Вынырнув, я медленно поплыл вдоль бетонной стены. Через несколько метров моя рука наткнулась на железную лесенку, всю заросшую водорослями. Вцепившись в нее негнущимися пальцами, я стал подниматься. Вода потоками стекала с меня.

• Предыдущая
• 15/20
• Следующая