Лебединая песня. Любовь покоится в крови - Криспин Эдмунд - Страница 36

— Ну, как? — спросил мистер Этеридж. — Что там происходит с Лавом?

Сомерс удивленно приподнял брови:

— Происходит? Я не знал, что с ним что-то происходит. Вы о чем?

Мистер Этеридж разочарованно потряс головой. Помимо своей пресловутой эксцентричности он имел репутацию главного потребителя местных сплетен и скандалов. Каким-то чудесным образом ему удавалось получать самые деликатные сведения обо всем, что происходило в школе, и затем распространять их дальше. Но теперь, оставшись без нужной информации, он приуныл. Если уж Сомерс не смог сообщить ему ничего интересного о причудах мистера Лава, вряд ли он найдет более надежный источник. Сомерс жил в пансионе Мерфилд, которым заведовал Лав, и считался его протеже. Мистер Этеридж вздохнул.

— По правде говоря, — с упреком произнес он, пока они поднимались по каменным ступенькам, — мне казалось, вы должны были это заметить.

— Я почти не видел его в последнюю неделю, — пожал плечами Сомерс.

— Похоже, он весь кипит от ярости, — продолжил мистер Этеридж. — Всегда раздраженный, вспыльчивый, угрюмый. Конечно, он и раньше был не сахар: что взять с пуританина? Но сейчас все зашло слишком далеко. У меня такое чувство, будто его что-то грызет изнутри.

— Он легко впадает в хандру, если что-то идет не так.

Мистер Этеридж, очевидно, счел этот комментарий скучным и банальным, чтобы реагировать на него.

— В школе происходят загадочные события, — пробормотал он. — Кстати, как ваше запястье? — Он кивнул на правую руку Сомерса, крепко перевязанную бинтом.

— Спасибо, уже лучше. Какие загадочные события?

— Вы, конечно, слышали о краже в научном корпусе?

— Ах, вы об этом. Да. Филпотс рассказал мне по дороге на занятия.

— А насчет ученицы из женской школы?

— Нет. Что за ученица?

— Она назначила Дж. X. Уильямсу свидание в научном корпусе, — объяснил мистер Этеридж. — В этом, конечно, еще нет ничего необычного. Но, во-первых, Уильямс на свидание не явился, потому что его задержал проныра Паргитон. А во-вторых, девушка вернулась домой подавленной и испуганной. Что вы об этом скажете?

Они подошли к классной комнате Сомерса. Внутри слышался гул голосов. Сомерс пожал плечами и ответил:

— Думаете, она как-то связана с кражей?

— До сих пор, — мистер Этеридж поднял палец, — она отказывается что-либо говорить. Но дело плохо, Сомерс, поверьте мне, очень плохо. Именно такие ситуации заканчиваются убийством.

Учебный день близился к завершению. Позвонив в полицию и поговорив с суперинтендантом, который пообещал зайти вечером, директор начал диктовать и подписывать письма и заметки. В два сорок пять он отпустил Гэлбрейта, своего секретаря, в его комнату и подошел к окну, выходившему на школьный двор. По пятницам в колледже проходил парад кадетов, поэтому вторая смена начиналась не без четверти три, а без четверти пять. В Доме Хаббарда прозвенел звонок, и по коридорам разлился легкий гул, словно вся школа вздохнула с облегчением. Этот слабый звук быстро перерос в оглушительный рев, смешанный из грохота поднимавшихся парт и передвигаемых стульев, хлопанья учебников и топота ног, бежавших по деревянным лестницам под аккомпанемент звонких голосов и пронзительного свиста. Еще через минуту сотни учеников хлынули из дверей, перемешивая зелень своей формы с синевой авиационных кителей и серыми робами «больных» кадетов, размахивая толстыми тетрадями, елозя по ремням рукавами блуз и приветствуя штатских преподавателей, которые, закончив работу, садились на велосипеды и выезжали из ворот. Объявили пятнадцатиминутный перерыв, и подростки торопились разбежаться по своим пансионам, стуча по тротуару крепкими ботинками. Вскоре двор почти полностью опустел, и остались лишь редкие группки школьников и учителей, дожидавшихся начала парада. Солнце пекло немилосердно, кроны вязов бросали на дорожки сетчатую тень. Безоблачное небо сияло ослепительной лазурью.

Обычно в это время к директору заходил кто-нибудь из преподавателей, чтобы получить от него новые указания или ценные советы, но сегодня посетителей не было. Постояв немного у окна, он вернулся к столу и принялся довольно вяло сочинять свою речь для завтрашней службы в церкви. Время от времени до него доносились резкие выкрики команд и дружное топание кадетов, проходивших парадным шагом через плац. Часы на каминных часах показывали ровно четыре, когда к подъезду Давенанта на совершенно неприличной скорости подкатил красный спортивный автомобиль, и из него неторопливо выбрался оксфордский профессор английского языка и литературы Джервейс Фен.

Это был тощий долговязый мужчина чуть старше сорока, чисто выбритый, с румяным лицом и веселым прищуром светло-синих глаз. Одет он был в серый костюм, зеленый галстук с фигурами русалок и причудливую шляпу. Одобрительно похлопав по капоту автомобиля, издавшего громкий хлопок, профессор огляделся по сторонам и увидел директора, который уже вышел из дома, чтобы встретить гостя и проводить его к себе. Оказавшись в кабинете, Фен немедленно плюхнулся в большое кресло.

— Что ж, замечательно, — произнес директор. — Большое спасибо, что согласились приехать к нам вот так, в последний момент. Тем более что мы давно не виделись. Чем вы занимались это время?

— Дедукцией, — рассмеявшись, ответил Фен.

— Я видел газеты. Кажется, в Оксфорде теперь плохо с преступностью.

— Вы что, не читали Мэтью Арнольда? — спросил профессор. — Оксфорд буквально набит спрятанными трупами.

Директор улыбнулся, позвонил Гэлбрейту и попросил принести чай.

— Вы прибыли вовремя, — заметил он, когда секретарь ушел. — У нас тут пара необычных происшествий.

— Неужели?

— Возможно, даже с криминальной подоплекой. С минуты на минуту я жду суперинтенданта полиции.

Профессор приподнял брови:

— Расскажите!

Директор рассказал. Начав с эпизода в кабинете химии, он сообщил о странном поведении Брэнды Бойс. Фен внимательно слушал и, когда директор закончил, пробормотал:

— Думаю, вы не зря вызвали полицию.

Его собеседник поморщился:

— Боюсь, они не обрадуются, узнав, что мы хранили химикаты в доступном месте.

— Вы можете рассчитывать на их деликатность?

— Разумеется. Стэгг разумный человек. — Директор выдержал паузу. — Что вы об этом думаете?

— Ничего, мой дорогой Гораций. У меня есть много разных объяснений — большинство из них, впрочем, вполне невинны, — но ни одной возможности проверить их. Проще говоря, нам не хватает данных. А что вы вообще хотели бы от меня услышать?

— По сути дела, — протянул директор, — эта девушка не моя забота. Что бы с ней ни случилось, это произошло уже после того, как она ушла с репетиции. Правда, существует определенная связь между происшествием в химической лаборатории и тем фактом, что она ждала Уильямса в научном корпусе.

— Видимо, надо сделать объявление о краже в школе.

— Сомневаюсь, что это поможет. К тому же я уверен, что ученики тут ни при чем. Я знаю, как обычно ведут себя школьники, и сейчас явно не тот случай. Разумеется, попадаются мальчики, которые воруют. Но когда это происходит, речь почти всегда идет о деньгах или еде.

Некоторое время оба молчали. Парад во дворе закончился, и в окне были видны толпы школьников, стекавшихся на вечернее чаепитие в Давенант. Фен нахмурился.

— Насчет этого Филпотса… — начал он, но замолчал, услышав, как за дверью что-то громко шлепает и скребется. — Господи, а это еще что? — воскликнул Фен.

— Сейчас увидите, — мрачно усмехнулся директор.

Он встал, подошел к двери и распахнул ее. На пороге стоял огромный пес.

— Боже милостивый, — прошептал Фен.

Судя по всему, это был бладхаунд, правда, необычно крупный, вероятно, с примесью других пород. Он с пугающей неподвижностью стоял в проеме, не сводя с профессора пристального ледяного взгляда.

— Это Винни-Пух, — объяснил директор. — Старый пес, — торопливо добавил он, словно стараясь отвлечь внимание от вопиющей неуместности его клички. — Я бы даже сказал, очень старый.