Орхидея на лезвии катаны (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame" - Страница 36

Он здесь. Твою мать. И как я могла упустить этот факт? Открытие! Где ему еще быть? Нет, я действительно думала, что он проигнорирует это мероприятие? Мне так хотелось верить в его тотальную занятость, что я даже ни на миг не допустила этой вероятности?

- Мэр сюда явился? Не наигрался в ковбоев и индейцев в детстве? – правильно, юмор спасал меня не раз, нет ничего проще, чем посмеяться над своим главным кошмаром. Можно подумать, от этого он перестанет представлять опасность!

- Ага, вместе с сыном, очень похожи. Егор мне мозг проел, рвется в тир, и как ему пояснишь, почему там все время занято?

- Мама! – я вздрогнула, когда Ева подбежала сзади и обняла мои бедра, изворачиваясь ужом, чтобы заглянуть мне в лицо. – Мама, я тоже хочу пострелять! Из лука, как Китнисс! Пойдем в тир! Ну пойде-е-е-е-ем!

- Там есть еще автомат Калашникова! – счастливо похвастался Егор. – Он очередью стреляет, так, тра-та-та-та! И двустволка! С которой на волков охотятся!

- Мама, я хочу стрелять! – захныкала Ева. Я несколько разглубоко вздохнула.

- Да? А я думала, ты хочешь попутешествовать по галактике! Значит, мы не пойдем в кинозал!

- Нет! Ты обещала!

- Если обещала, пойдем! – Я поспешно перехватила ладошку дочери. От кого только она унаследовала страсть к оружию? Явно не от отца, который долго сопротивлялся его наличию в доме. Коллекция катан и пистолетов, которая осталась в Берне, была моим хобби, он не мог мне в этом отказать.

Не могу сказать, что в зале 7Д мне удалось успокоиться и прийти в себя. Летящий навстречу космос значительно уступал тому, что я испытывала в реальности, даже специально увеличенные звезды казались мертвыми и безжизненными. Тому, кто не летал прежде в запредельных мирах самого искрометного и сильного чувства, никогда не узнать, как ярко могут они светить, падая тебе навстречу холодным огнем, распадаясь на осколки и снова возрождаясь, умножаясь в тысячи раз… Но Ева пришла в восторг и прожужжала мне все уши о том, как хочет стать астронавтом и полететь к этим далеким звездным системам. Я потеряла счет всем аттракционам и конкурсным викторинам в тот день. Ноги гудели от усталости, яркие декорации расплывались перед глазами, и я мысленно поблагодарила всех святых, когда дочурка наигралась и захотела съесть мороженого, перед тем как вернуться домой. От перспективы оказаться дома, переобуться в удобные туфли и расслабиться в ванной я сразу позабыла о том, что Лавров где-то поблизости. Чудо, что мы не столкнулись, особенно в свете того, что я его намеренно не избегала. Мне тогда хотелось верить, что он сам не был заинтересован во встрече, а может, просто упустил из внимания тот факт, что у меня дочь и я не пропущу открытие крупного игрового центра.

Ласковые лучи вечернего солнца прорезали серые облака, выставляя напоказ посеревший от грязи белый флаг капитулировавшей зимы, и дыхание весенней оттепели стало более ощутимым. Огромная парковка перед зданием была заставлена автомобилями, людей же практически не было – лишь водители задержавшихся на празднике представителей харьковского бомонда сбивались в стаи, согреваясь кофе в бумажных стаканчиках и обсуждая комплектацию транспортных средств формата люкс. Ева подбежала к большой фигуре Оптимуса Прайма и замерла в комичной позе, копируя фотомоделей из ток-шоу. Я достала свой телефон, чтобы заснять дочку, понадеявшись, что карта памяти не забита под завязку фотоснимками в стиле «Ева и аниматоры», «Ева и игры», «Ева и обитатели подводного мира». Малышка прыгала и строила забавные рожицы, а я так увлеклась процессом фотосъемки, что даже не обратила внимания на трех мужчин крупного телосложения в одинаковых черных костюмах с рациями в руках. Наличие бодигардов считалось чуть ли не правилом хорошего тона в нашей среде, просто я никогда не светила Бориса без излишней необходимости. Да и кто мне угрожал здесь, средь бела дня, на охраняемой элитным спецподразделением парковке, которая раз в десять минут сканировалась на наличие подозрительных предметов? Сомнительным личностям сюда путь был и вовсе закрыт. Я сжала руку Евы, и мы неспешно направились к машине, когда суета все тех же телохранителей привлекла наконец мое внимание, а большинство водителей прекратили свои разговоры и попрятались по салонам авто. Мне не нужно было догадываться, чем вызвано подобное движение. Только один гость сегодняшнего мероприятия стоил подобной суеты.

Я приобняла Еву, слегка подталкивая в спину, сожалея о своей заминке с фотосессией. Ну какого хрена ему приспичило сваливать с вечеринки синхронно со мной? Дочь ощутила мою тревогу и вырвалась из захвата, обиженно надув губы. Что я могла ей объяснить? Какие аргументы найти? Легенда об ожившем роботе Мегатроне, от которого следует спасаться бегством, вспыхнула и распалась на атомы в глубине моего сознания. Поздно. С отчаянием смельчака, решившегося посмотреть в глаза Горгоны, я подняла голову, наблюдая за приближением своего пока что не реализовавшегося в полной мере кошмара.

Лавров меня не замечал. Возможно, даже не понял, что я тоже была здесь сегодня приглашенной гостьей. Что этому мужчине в зените своей славы и власти до застывшей в тревоге Юли Кравицкой? Скорее всего, после того вечера он забыл о моем существовании. Предупреждение прозвучало. Миссия выполнена, осталось только уповать на мое благоразумие, как будто я могу противостоять подобной силе. Я не могла этого сделать даже тогда, когда вся его власть соизмерялась махровым эгоизмом и папиными деньгами.

Высокая фигура самого спортивного мэра за всю историю города быстрым шагом приближалась к центру парковочной зоны. Я забываю собственное имя и дикое желание сорваться с места, чтобы скорее добежать до машины, никакая сила не в состоянии сейчас заставить меня оторвать от него взгляд. Плевать, что подгибаются уставшие за время пребывания на игровой арене колени, я не замечаю даже Евы, которая рванула прочь вприпрыжку. Понимаю, что должна догнать – мало ли кому сейчас придет в голову выехать с парковки, но тревога и какое-то отчаянное, обреченное самовнушение все решили за меня. Притом я не могу не отметить, что строгий деловой костюм хозяина города сейчас сменили обычные джинсы и куртка-жакет приталенного покроя – стиль смарт кэжуал идет ему так же, как Армани с Кавалли. Но от этого ощущение угрозы не уменьшается ни на йоту.

Мне приходится спрятать в карманы трясущиеся руки и призвать на помощь все свое самообладание, чтобы не пялиться на мэра, открыв рот. Мои плечи так же расправлены, походка уверенна и грациозна, на лице маска скучающей тусовщицы, которой сейчас надоела суета «Игроленда», и все, чего она хочет – поскорее убраться восвояси. Я иду вслед за Евой, которая уже подбежала к машине, сдерживаюсь, чтобы не бежать, потому что понимаю – могу сорваться, заорать на Бориса с требованием как можно скорее исчезнуть, рвануть с запредельной скоростью прочь от источника угрозы. Закусываю губы, шестым чувством понимая, что мне так и не удалось уйти незамеченной. Невидимый лазер чужого взгляда жжет мне спину, выжигая свой стоп-сигнал по изгибу позвоночника даже через одежду. Мне абсолютно ничего не угрожает при таком количестве свидетелей, а если бы их не было – при всей своей ненависти и скрытой угрозе ты не совсем уехал крышей, чтобы предпринимать что-то при детях. Небольшая, но все же доза успокоительного на мое заходящееся от неравномерного бита сердце. Приостановиться, запрокинуть голову, подставив лицо теплым лучам заходящего весеннего солнца, зажмуриться от его слепящего света - может, я непроизвольно даже хочу тебе понравиться, перенастроить твою агрессию на спокойствие мимолетного любования, хотя на самом деле пытаюсь продемонстрировать, насколько мне глубоко параллельно твое присутствие и недавние угрозы.

Латинская удлиненная Х, пересечение наших путей в ее центральной точке – никто из нас не свернет в сторону, гордость второе имя у обоих, и незачем бежать, скрываясь от необъявленной войны. Мы играем по правилам, которые навязывает этикет и воспитание, мы подаем пример детям, которым никогда не понять жестоких игр. Мои ладони ложатся на плечи дочери, на губах расцветает доброжелательная улыбка, которую трудно назвать фальшивой – я овладела искусством «держать лицо» в совершенстве. Литера Х содрогается, искажается уже от пересечения наших взглядов, зависая в секундной невесомости – плечи Евы напрягаются под моими ладонями, а я смотрю в глаза Димы впервые за столь долгое время без прежнего панического ужаса. Даже усталость временно покинула тело, но не потому, что я чувствую себя в безопасности, – это мобилизация всех сил организма на случай, если появится угроза. Ее флюиды все еще витают в воздухе, но я продолжаю улыбаться, склонив голову набок.