Герои и злодеи (СИ) - "Schneewolf" - Страница 43

— Отец меня всё равно не отпустит, — покачал головой Рамси.

— Да, дело не в этом, просто предупреди. Надолго же поедете, — продолжал настаивать Бродяга.

— Хорошо, — согласился Рамси. Он уже сделал свой выбор.

****

Рамси ещё долго просидел перед камином глядя на засыпающий огонь, и раздумывая над словами Бродяги. Он, конечно, считал себя достаточно взрослым, чтобы думать своей головой, но так же достаточно умным, чтобы прислушаться к мнению старшего товарища. Он поднялся на ноги и вышел в сумрак коридора. Перед глазами всё ещё плясали цветные тени. Он включил мобильник и отметил, что батарея почти разрядилась, но, наверное, на один разговор хватит. Рамси глубоко вздохнул, пытаясь унять тревогу и придать голосу уверенности и твёрдости. Набрал номер отца и прислонился лбом к прохладной стене, в ожидании ответа.

— Где тебя носит, щенок?! — вместо приветствия услышал он грозный голос отца.

— Папа, я в гостях у друзей, — спокойно начал Рамси, но отец бесцеремонно его прервал.

— Мне из твоей школы звонили, что ты там устроил? Немедленно возвращайся домой, — не терпящим возражений тоном, приказал он.

— Это мистер Стивенсон меня всё время донимал. Я ни в чём не виноват! — настаивал на своём Рамси. Он считал, что руководитель оркестра постоянно придирался к нему по пустякам, вот и нарвался на грубость.

— Тон сбавь! Дома разберёмся, что ты там натворил, — отец как всегда слушал только самого себя.

— Я вообще-то все тесты на отлично и превосходно сдал, а ты … — Рамси хотел сказать, что отец замечает лишь плохие поступки, но к горлу подступил предательский комок, и он вынужден был замолчать.

— Мозгов только это тебе не прибавило. Возвращайся домой, придурок. Или мне самому за тобой приехать? Говори тогда адрес, — раздражённо процедил Русе. Ему порядком надоели закидоны наследника.

— Папа, я не приеду. Я хочу отправиться в путешествие на всё лето, — с усилием проговорил Рамси. Он понимал, что отца увидит ещё не скоро, а по телефону тот ничего ему не сделает, но все же, было страшно напрямую пойти против его воли.

— Ты что там совсем рехнулся? Вы что в этом вертепе наркотики принимаете? — отец был поражён его заявлением, и изумлённо изогнул брови, сидя в кресле в своём кабинете, по другую сторону телефона. Он, кажется, не ожидал, что сын посмеет его ослушаться.

— Нет, конечно. Я просто хочу поехать, города разные посмотреть, — Рамси успел сказать всё, что хотел и думал только, как поскорее завершить разговор.

— Прекращай дурить и езжай домой, — отец и не предполагал, что он отважится ему перечить.

— Нет, — решительно ответил Рамси.

— Рамси, сейчас же… — отец не успел договорить, и Рамси так и не узнал, что его ожидает в случае не подчинения. Он, конечно, не посмел бы бросить трубку, но сама судьба, или же разрядившаяся батарея решила это за него.

****

Этот июнь запомнился ему на всю жизнь. Это оказались одни из самых лучших воспоминаний за многие годы. Он катался по городам со Светофором и Медведем, и везде находилась своя компания, где они представали желанными гостями. Как выяснилось игрой на гитаре можно заработать приличные деньги. И этого хватало не только на пропитание: помимо общих денег, каждому из них доставалась своя доля, и Рамси смог немного накопить.

В кои-то веки про его день рождения вспомнили, ребята поздравили его и подарили новую гитару, взамен почившей от старости гитары Бродяги, которую тот одолжил им для тура по стране. С ними было весело, и он чувствовал себя свободным и счастливым. Ему нравилась вся эта круговерть новых городов и новых знакомых, неформалов, которых можно было найти где угодно, и все оказались им рады. Всегда можно отыскать ночлег и приют на пару дней. Нравилось быть равным среди своих, нравилось, что за их музыку люди платили им деньги, а значит, играли они неплохо.

Вот только потом он начал от всего этого уставать. А когда в конце июня Медведь отправился домой, потому что у него закончился отпуск, и ему пора было выходить на работу, Рамси и вовсе пожалел, что не поехал с ним. Ему порядком прискучили бесконечные пьянки и то, что они подолгу не оставались ни в одном городе. Хотелось просто вернуться домой, хоть он и боялся отца, но вечно скитаться по свету, тоже был не намерен.

После того, как Медведь их покинул, Светофор отчаянно выносил ему мозг своими бредовыми рассказами, однажды даже поведал, что он сын какого-то иностранного министра и у него есть огромная вилла на берегу моря, а в другой раз сказал, что его на войне ранили, и он поэтому такой контуженный. Все его выдумки не соответствовали одна другой и мало общего имели с реальностью, но Светофора это вовсе не беспокоило. В один прекрасный день Рамси отдал ему все заработанные за три дня деньги, на которые панк собирался купить палатку у какого-то своего знакомого, и целый день прождал его в условленном месте. Светофор явился только вечером без денег и палатки, слишком уж весёлый и беззаботный.

— Ой, прости малой, я забыл про тебя, — он виновато развёл руками и глупо расхохотался.

— А где палатка? — Рамси предполагал, что панк промотал все их деньги, раз вернулся пьяный и с пустыми руками.

— А… палатка? Да тут, понимаешь, приятеля одного встретил и… — Светофор как будто, только сейчас вспомнил о цели своей сегодняшней прогулки, и принялся за свои очередные нелепые истории.

— Нам ночевать негде, — Рамси прервал его, не дожидаясь, пока он снова начнёт заливать ему в уши несуразный бред. Все знакомые давно разошлись и в чужом городе не у кого было приютиться.

— Эй, Граф, что ты такой смурной? — панк потрепал его по щекам, как маленького, заставляя улыбнуться.

Рамси отстранился, и угрюмо посмотрел на него, а затем сел на парапет, и, набычившись, засунул озябшие руки подмышки. По набережной гулял совсем не летний ветерок, а от тонкой ветровки тепла было мало.

— Может, дунешь, или мультики хочешь поглядеть? — панк пошарил в карманах куртки и вытащил на свет полиэтиленовый пакет из одного кармана, и ворох разноцветных колёс из другого.

Теперь Рамси понял, отчего он такой весёлый. Светофор тем временем закончил все приготовления и с наслаждением затянулся косяком. Предложил и своему малолетнему попутчику.

Рамси помотал головой и отказался. Он просто кипел от негодования, не зная, что предпринять. Панк разбазарил все их деньги, и теперь придётся ночевать под открытым небом. Пришлось им устроиться на скамейке в парке, а это оказалось совсем не здорово. И если Светофор был пьяный и накуренный, и ему, кажется, вовсе было жарко, то Рамси продрог до костей и замёрз к чёртовой матери. Сегодня была самая холодная ночь за всё лето, по его ощущениям. Он почти не сомкнул глаз, а только забрезжил рассвет, растолкал панка, чтобы они покинули парк до открытия. Не хватало ещё в полицию угодить за бродяжничество. Только они перебрались за ограду, как Рамси решил, что пора ему распрощаться со своим неудачным попутчиком.

— Светофор, я домой поеду, — Рамси разделил все свои оставшиеся сбережения и половину отдал панку. Он конечно, придурок и больной на голову наркоман, но все же, свой — нельзя его совсем без денег оставлять.

— Да ладно, малой, не обижайся на меня, — Светофор вовсе не видел ничего плохого в своих поступках. Он на прощание прижал его к себе в шутливо-удушающем захвате и взъерошил ему волосы.

Рамси вырвался и помотал головой, пригладил волосы. Светофор отчаянный любитель нарушать чужое личное пространство. А он терпеть не мог, когда к нему прикасаются посторонние. Он говорил Светофору ещё в одиннадцать лет, что не любит, когда его тискают, как плюшевого мишку. Тот, тогда рассмеялся, и сказал: «Что ты малой, я просто люблю детишек. Вы такие славные, ещё неиспорченные жизнью». И Рамси пришлось смириться, за четыре года он к нему попривык. Светофор стал одним из первых, с кем он познакомился в тусовке.

Четыре года назад ему исполнилось одиннадцать, и он как раз окончил начальную школу. Прекрасным летним днём он болтался по центру города в поисках приключений. Ездил в парк аттракционов и покатался на всех возможных каруселях, и теперь чувствовал себя непередаваемо счастливым. Вечером город сверкал множеством огней и какофония звуков обрушивалась на голову из торговых палаток. А в подземном переходе звучали совсем иная мелодия: живая и тревожная. Рамси спустился вниз, чтобы послушать. В новой оранжевой рубашке и белых брюках, аккуратно подстриженный и причёсанный, с рожком мороженого в руках, он выглядел как мальчик со страниц журнала детской моды. Вот только глаза были слишком серьёзными и печальными для ребёнка, который внимал песне о жизни, борьбе и свободе, и горькой смерти в плену. Когда музыка стихла, и длинноволосый гитарист, заглушил пение струн ладонью, Рамси несмело шагнул вперёд.