Никто, кроме тебя...(СИ) - "ErmineWhite" - Страница 91

Против отлаженной системы в одиночку не выстоять. Он это понимал, как понимал и то, что ставит на кон, нарушая предъявленные ему условия... И, тем не менее, на следующий день он показал видеозапись следователю.

Дело было переквалифицировано на “удержание в заложниках”. Механизм следствия заработал в новом направлении. Криминалисты, дотошно изучившие видеозапись, хмуро отмалчивались: никакой зацепки.

А сегодня... едва порог кабинета переступил – свёрток на столе увидел... а там блузка её, вся в крови, и послание, на принтере распечатанное, перечеркнувшее последнюю надежду: “...В трясине её могила. Ты сам сделал свой выбор, полковник! До встречи в аду!..” Экспертиза подтвердила: следы крови на одежде принадлежат разыскиваемой...

“...Что ж ты, старик, наделал! – мечась по кабинету, шипел его зам Астахов, – Структура эта существовала и будет существовать и, заметь, процветать, в отличие от тебя!.. Не дойдёт по назначению эта партия – дойдёт следующая!.. А вот детей наших государство нам уже не вернёт!..”

Защёлкнув магазин, он стиснул в кулаке рукоятку пистолета. Как будто руку другу пожал: с благодарностью... за его существование... и, сняв с предохранителя, положил перед собой.

 ”...Давай, брат, на посошок...- залпом осушив наполненный стакан, убрал со стола бутылку и ещё раз бросил взгляд на фотографию, – ...Знаю: бог мне этого  не простит... Только б вы, мои хорошие, простили!..”

...Из прихожей донёсся приглушённый звук – как будто ручка входной двери щёлкнула. Вряд ли показалось: он ведь сам открытой её оставил... Наверно сосед решил заглянуть, будь он неладен...

Подавив судорожный вздох, прикрыл бумагами лежавший на столе пистолет...

Отчётливый щелчок теперь  уже захлопнувшейся двери заставил снова прислушаться. Легкие, чуть шаркающие по ламинату шаги  пересекли прихожую... И  голос послышался, позвавший, словно эхо издалека... из другого мира!..

Сердце  судорожно передёрнулось. Сжалось  и замерло, не желая кровью наполняться... как будто опасаясь стуком своим  галлюцинацию  эту спугнуть. За витражом двери скользнула тень... Нереальная, словно призрак, замерла на пороге хрупкая фигурка.

Считанные секунды... и  сердце сделало толчок...потом ещё один,  рваный,  болью отдающийся где-то там – внутри...

- Папка!.. Папочка!..

 Шагнул, было, навстречу, да так и  замер, протягивая руки, готовый на колени перед ней рухнуть...

Ира бросилась в его объятья. Словно слепой,  прикасался он к её лицу, шее, плечам, будто желая убедиться, что это не сон.

- ...Девочка моя... Доченька... -  прижимая  своё дитя к груди,  этот суровый мужик плакал, словно пацан, не стесняясь своих слёз. Не сразу заметил он стоявшего на пороге  человека... Лишь только, когда глаза  поднял, богу  благодарность вознося...

Встретившись с ним взглядом, незнакомец молча кивнул и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Сергей сбежал по ступенькам крыльца к стоявшей у подъезда машине.

- Поехали, Андрюха, – подгоняемый безудержным желанием побыстрее попасть домой, торопил он Волкова.

Тот повернул в зажигании ключ и машина, плавно тронувшись с места, свернула в арку.

- Сперва ко мне заскочим – один чёрт по пути...

- Давай только побыстрей, – согласился Светлов, взглянув на время, высветившееся на табло автомагнитолы: без четверти два...

События последних шести часов не укладывались в голове: как-будто из  иного мира вернулся, вроде бы, в  привычную жизнь. Да только теперь другими глазами вокруг смотрел. Многоэтажки , проносящиеся мимо, казались какими-то нерационально громоздкими, а городской шум  безжалостно резал слух. Всё-таки, чувства  имеют свойство  обостряться.

Быстро, без пробок,  проскочив несколько перекрёстков,  они свернули во двор старой хрущёвки. Размеренный рокот двигателя смолк.

- Идём со мной, – кивнул Андрей, выходя из машины, а сам даже взгляда в его сторону не повернул. Такое поведение невольно настораживала. Глубоко в подсознании шевельнулось мерзкое предчувствие чего-то нехорошего.

- Некогда мне, Михалыч, по гостям  расхаживать...

- Идём,  – настойчиво повторил Волков, - Разговор есть... – и, не оборачиваясь, направился к подъезду.

Внутри похолодело. Мысли, которое он упрямо гнал от себя все эти дни, грозились обрести  зловещую  материальную форму. Стараясь не строить пустых догадок, Сергей вышел из машины и последовал за ним.

- ...Руки, Светлов! Руки убрал!.. – сурово  повторил Андрей,  скрестив холодный взгляд с обезумевшими глазами, – Не время сейчас силами мериться!...

- Почему сразу не сказал?..- Сергей, ещё жёстче вцепился в ворот его рубашки, - Почему?..

- Что бы это изменило? – пристальный взгляд, штопором вонзившийся в самое сердце, вернул способность соображать. Тяжело дыша, Светлов разжал побелевшие пальцы.

- Когда?.. – только и смог выдавить из себя, борясь с захлестнувшей лавиной отчаяния.

- Вчера днём.

В наступившей тишине размеренно тикали настенные часы, равнодушно отмеривая мучительные секунды  его личного ада.

- Что тебе известно? – устремив застывший взгляд в пустоту, хрипло  выдохнул он.

- Только то, что  сказал, – Андрей пересёк комнату и остановился напротив окна, глядя на беспечную детвору, носившуюся по площадке, – ...И я  уверен – ты знаешь гораздо больше!

Светлов молчал.

- Говори, мать твою!.. – с силой грохнув ладонью по подоконнику, рявкнул Волков. Встряска возымела действие, заставив выйти из ступора.

- Поехали! – решительно окликнул он друга, - Сперва в больницу. По дороге поговорим... – а у самого внутри заскрежетало всё, нестерпимой болью отдавшись в межреберье.

Достав из шифоньера, Андрей бросил ему чистую одежду.

- В порядок себя приведи: в таком виде тебя и на порог хирургии не пустят!

- ...Девушка поступила вчера в состоянии гиповолемического шока, вследствие проникающего ранения живота. При ревизии брюшной полости диагностирован разрыв паренхимы левой доли печени с повреждением сосудов. Полые органы и желчные протоки не задеты...- с напыщенным видом молодой доктор окинул взглядом заросшее недельной щетиной лицо стоявшего перед ним человека, – А вы, собственно, кем ей приходитесь?

- Ближайшим родственником, – послышался за спиной раздражённый голос. – Ты, Мишутин, прежде чем своими познаниями блистать, начальство выучил бы в лицо! Иди – там в приёмное мужичка с острым животом привезли... – отослав интерна, Карпинский пожал Сергею руку.

- Как она? – глядя сквозь остекленную дверь интенсивки, спросил Светлов.

- Стабильно тяжёлая. Характер повреждений тебе уже известен. Операция прошла в штатном режиме. Паренхиму ушили через сальник, кровопотерю компенсировали: частично реинфузией, а в основном – консервант вливали. Всё, что в запасах было израсходовали ещё вчера: четвёртая отрицательная, сам знаешь – в дефиците...

Сергей коротко кивнул, не отрывая взгляда от бледного лица девочки.

- ...Сейчас капаем декстран, полиглюкин с новокаином... Но гемоглобин низкий, да и гематокрит оставляет желать лучшего. Сделали запрос на эмолт и плазму – ждём. Если в ближайшие часы со станции нужную кровь не привезут – попробуем любую совместимую, под контролем биопробы...

- Не надо, Ром, любую, – перебил он, – У меня четвёртая отрицательная.

Карпинский просветлел даже.

- Ну, так что, возьмёшься? – зная о готовящемся приказе Минздрава на запрет прямой гемотрансфузии, уточнил Светлов.

- Что не запрещено – то разрешено! – последовал убеждённый ответ, – А по жизненным показаниям и подавно! К тому же лишний риск для плода ни к чему...

- Для чего?.. – решив, что ослышался,  переспросил Сергей. Его недоумевающий взгляд слегка озадачил Карпинского.

- ...Так, стало быть, ты не знал?.. Беременная она – семь недель. А при этом-то резусе ребёнка во что бы то ни стало сберечь нужно – второго шанса может не быть.