Коготь Хоруса - Дембски-Боуден Аарон - Страница 44

— Если пожелаешь, я устраню ее прикосновение.

Гира оскалила на тщедушного выходца с того света черные клыки и резко щелкнула челюстями.

«Призрак. Тронь меня и умрешь».

Создание вновь заговорило с неприятной нечеловеческой интонацией.

— Паразит, облеченный плотью зверя, присасывается к тени твоей души. Болезнь. Порча. Святотатство.

Гира запрокинула голову и завыла, бросая вызов на поединок между двумя духами. Я провел пальцами по ее темной шерсти.

«Держись от него подальше».

«Да, господин».

— А ты, дух, не притронешься к моей волчице.

Призрачный жрец простер тонкокостные пальцы, сделав жест в направлении прочих собравшихся вокруг моего трона.

— Да будет так. Почему вы здесь, люди из плоти, крови и костей?

— Потому что мы так решили, — ответил я.

Позади нас Цах'к и еще несколько мутантов разноголосо рычали на восседающую на троне фигуру. Некоторые из них вопили от боли, занимая оборонительные позиции. Чем бы ни было это создание, его присутствие причиняло им страдание.

«Не стрелять», — передал я им, хотя, честно говоря, не был уверен, подчинятся ли они.

— Назови себя, — проговорил Телемахон.

Он встал перед занимавшим мой трон существом, не обнажая мечей. Его слова снова заставили призрак замешкаться. Было похоже, что ему с трудом дается каждый наш вопрос, как будто мы говорили на незнакомом языке.

— Я — то, что осталось от Песни Спасения.

Дух дышал, что было редким и ненужным маскарадом жизни среди воплощенных. В каждом его вдохе мне чудился рев далекого пламени. В каждом выдохе слышались приглушенные расстоянием крики.

— Убирайся с нашего корабля, — сказал Леор, — кем бы ты ни был.

Его тяжелый болтер остался в оружейной, однако он держал топор наготове в руках.

Солнечный Жрец сцепил тонкие пальцы на коленях.

— Когда-то вы были Его волей, воплощенной в железе и плоти и посланной приструнить галактику. Я — Его воля, воплощенная в безмолвном свете и посланная направлять миллиард кораблей к дому. Я — то, что остается от Императора ныне, когда Его тело мертво, а разум умирает. Эта смерть может занять целую вечность, однако она наступит. И тогда я умолкну вместе с Его последней мыслью.

Теперь и я ощущал боль, которую испытывали мутанты и люди из экипажа. От близости Солнечного Жреца у меня пульсировали носовые пазухи. Я чувствовал, что из носа начинает течь кровь.

— Ты — Астрономикон, — произнес я.

Золотая маска склонилась в кивке.

— Я гляжу в вечность и наблюдаю пляску демонов. Я вечно пою в бесконечную ночь, добавляя свою мелодию к Великой Игре. Я — Царственный, Воплощение Астрономикона. Я пришел, чтобы просить вас повернуть назад.

Глава 11

АСТРОНОМИКОН

Любому странствующему по пустоте известно об Астрономиконе — так называемом Луче Надежды. Это психический свет, ориентируясь на который, миллионы мутантов-навигаторов из специальных генетических линий ведут свои корабли через бурный варп. Без Астрономикона нет Империума.

Менее известно его происхождение. Империум в массе своей верит, будто маяк создается самим Императором, однако Он лишь направляет энергию. Он ее не производит. Под Имперским Дворцом ежедневно сковывают тысячу душ и приносят их в жертву жерновам машин жизнеобеспечения Императора. Оттуда-то луч Астрономикона и направляют в преисподнюю за пределами реальности. Психический вопль эхом разносится в ночи, даря человечеству путеводный свет.

Мы видим этот свет. Мы, пребывающие в Империи Ока, действительно его видим. Астрономикон дотягивается даже до чистилища, куда мы изгнаны, и для нас он не просто мистическое сияние, озаряющее варп. Это боль, это огонь, и он ввергает в войну целые миры Нерожденных.

Было бы ошибкой полагать, что здесь сила Императора сражается с армиями Четырех богов. Это не борьба порядка с хаосом, не что-то столь примитивное, как «добро» против «зла». Все это психические энергии, сталкивающиеся и сгорающие в мучительной вспышке.

Большая часть Лучезарных Миров необитаема — они сгинули в смертоносной схватке противоборствующих психических стихий. Армии огненных ангелов и созданных из пламени аватар ведут войну против всего, что окажется у них на пути. Мы называем эту область Огненным Валом. Разрыв Авернуса был столь ценен из-за своего маршрута, а не конечной точки. Он пересекал системы, навеки выжженные и лишенные жизни Огненным Валом, и выводил к более спокойным Лучезарным Мирам за его пределами. Эти звездные системы купались в психическом свете, но не горели в нем.

Проходят целые века, а в регионе не появляется ни одного корабля — ведь для нас эта область немногим больше, чем очередной аномальный участок, где проявляются неподконтрольные смертным психические силы. Механикум не раз пытался использовать духи Нерожденных, связанные с магическими телами-машинами, чтобы составить актуальную и постоянно обновляющуюся карту Лучезарных Миров. Как нетрудно представить, ни к чему толковому эти попытки не привели.

Создание, именующее себя Царственным, было еще одним аспектом силы Астрономикона. Безличностная волна психической мощи, проявившаяся не в виде света, пламени или мстящего ангела, — просто святой, совершающий личное паломничество. Призрак, восставший из беспокойных грез Императора. Признаюсь, меня нервировала его учтивость. Я ожидал ярости и огня, а не этого странного отблеска человечности.

— Зачем вы пришли? — вопросило существо. — Зачем плывете навстречу ветру хора Императора? Для вас здесь ничего нет. Ваши души кормятся завоеванием и жаждой крови. В этих волнах нечего завоевывать. Тут некому пускать кровь.

По всему стратегиуму мутанты и люди из экипажа продолжали пятиться в ужасе при виде аватары, корчась и крича. Цах'к стоял вместе с группой бойцов мостика. Они целились из старинных лазерных ружей в призрака на моем троне. Я видел, что у него из ушей течет кровь. Он сплевывал на пол кровавую слизь, запятнавшую звериное рыло, однако его винтовка ни разу не дрогнула.

Когда я посмотрел на аватару посредством чувств Цах'ка, стало ясно, откуда взялись его раны. Он видел нематериальную ауру света, которая колыхалась, словно отражение солнца в поверхности океана. Вместо голоса Солнечного Жреца он слышал вопли жертвенных псайкеров, скармливаемых духовной машине Императора.

«Я разберусь с этим существом, — отправил я импульс надсмотрщику. — Оставайтесь на месте».

— Ты причиняешь вред моему экипажу, — обратился я к Солнечному Жрецу. — Эти смертные не в силах понять твоих слов, а твоя сила ранит их.

— Я явился как Глас, не как Военачальник. Я не намерен причинять вред.

У него не было оружия, и я не ощущал в его разуме никакой ненависти. Он не питал к нам ничего, кроме бесстрастного интереса. Для него мы были диковинками, всего лишь малыми проблесками жизненной силы. Золотая маска повернулась, неторопливо описав дугу, и оглядела каждого из нас, а затем голос зазвучал снова:

— Что привело вас к свету Императора здесь, на берегах Ада?

— Пророчество, — произнес Леор.

— Верность, — поправил я его.

Царственный огладил пальцами подлокотники моего трона, обратив к нам свое страдальческое металлическое лицо. Голос существа стал мягким и почтительным.

— Мой долг просить вас повернуть назад, и потому я прошу об этом еще раз.

Мы переглянулись. Мы, воины нескольких соперничающих легионов, не понимали слов духа.

— Почему? — спросил Телемахон.

Безмятежная маска его лица была полной противоположностью агонии Солнечного Жреца.

— Чем мы опасны тебе?

— Вы не опасны мне, ибо я лишь связующая партия Песни. Вы опасны Певцу.

— А если мы не повернем назад? — поинтересовался Леор.

— Тогда в следующем стихе Песни будут не мудрость и милосердие, но огонь и ярость. Они придут — не сейчас и не вскоре, однако в свое время и в великой мощи. Тот жребий, которому вы служите, не должен быть претворен в жизнь.