Самая длинная ночь в году - Тур Тереза - Страница 39

Потом мне стало казаться, что у нас перед особняком как-то людно. С удивлением посмотрела на привратника.

— Гости прибыли, — радостно и торжественно улыбнулся он.

Я вздохнула — нет, надо было как следует задержаться… у меня обход сегодняшний не записан в карточки… Там как раз форм много заполнять…

Передо мной распахнули дверь дома. Я вошла, сделала несколько шагов — и остановилась. И вот что мне сейчас положено делать? Идти приветствовать дорогих гостей? Распоряжаться, чтобы накрыли ужин? Идти — переодеться? Вернуться на работу — пускай с ними Андрей беседует и ужинает?..

Вздохнула уже тяжело.

— Добрый вечер, Ирина Алексеевна! — поприветствовал меня… император.

— Добрый вечер, ваше величество, — я изобразила реверанс. Да… никогда у меня реверансы сильной стороной не были.

— Можно без официоза, — оценил попытку реверанса император. — Мы с вами — родственники. Поэтому, пожалуйста — Александр Александрович.

— Хорошо, — улыбнулась я.

— В гостиную? — подсказал мой… родственник.

— Конечно, — я смутилась. Хороша хозяйка дома, нечего сказать…

— Не волнуйтесь. — Он подал мне руку, и мы пошли через прихожую, которая представляла собой достаточно большую залу с широкой лестницей посредине. Император, как и в день свадьбы, ободряюще похлопал меня по руке. — Вы зря переживаете. Реверанс вам, конечно, выполнять придется на официальном приеме — попросите Марию Алексеевну, пусть к вам кого-нибудь пришлет. Потренируетесь.

«Мария Алексеевна…» Я не сразу сообразила, что он говорит о своей супруге, императрице.

— Что касается остального… В неофициальной обстановке я бы хотел, чтобы все было посемейному. И как можно проще… Вы не против?

Мы остановились в гостиной — и я замерла, ожидая, что он усядется и даст разрешение садиться и мне. Или мне положено стоять?..

— Ирина Алексеевна, — протянул он насмешливо.

— Да, ваше ве… Александр Александрович.

— Вы слышали, о чем я сейчас говорил?

— Что-то про простоту и семейственность, — пробормотала я.

— Именно так, — кивнул он. — Тогда почему вы еще стоите?

— Жду разрешения, — честно ответила я. — А вы почему?

— Жду, пока вы усядетесь, — улыбнулся император.

Уселись одновременно.

— Вам очень неловко? — спросил меня вдруг двоюродный брат моего мужа.

— Очень, — я не стала спорить. — Понимаете, я… не знаю, как себя вести. Очень боюсь совершить какую-нибудь оплошность. Поставить Андрея Николаевича в неловкое положение…

— Это первое время… — пожал плечами император. — Мой вам совет — делайте все спокойно, как будто так и надо. Не обращайте ни на кого внимания. Вас объявят либо сумасбродной, либо оригинальной. Второе — скорее. В любом случае к вам привыкнут — и не будут особо досаждать. Я это проконтролирую. Любви особой со стороны придворных к вам не будет — уж простите за прямоту. Дело тут даже не в вас… А в личности вашего супруга — когда-то мы с ним вынуждены были серьезно проредить наших аристократов. Да и дворянство тоже. Поскольку официально за это несет ответственность Великий князь Радомиров — а не император, то к нему соответственное отношение. Так что светской жизни у вас особой не будет — насколько я знаю Андрея Николаевича, он ее терпеть не может. А в остальном… Вы, главное, не переживайте из-за пустяков. Ваш супруг вас любит — и счастлив этим. Соответственно счастлива вся его семья.

Я кивнула.

— Кстати, о семье, — продолжил император. — Знаете, чем в данный момент заняты ваш супруг и моя жена? Не знаете? Они скандалят.

Поймав мой удивленный взгляд, он рассмеялся. Но получилось как-то невесело:

— Конечно, они не повышают друг на друга голос и не опускаются до… нелитературных выражений, но… Недовольство друг другом — скрытое и явное, какие-то намеки, недоговоренность, прошлые и нынешние обиды, оскорбления — настоящие и мнимые… И так постоянно. И по любому поводу. Если Мария Алексеевна говорит «белое», то мой брат обязательно «черное». И так уже давно. Вот, например, сегодня моей жене в голову пришла замечательная идея. Она предложила дать в самом популярном женском журнале статью о вас — с фотографиями из романтической истории ваших отношений.

— И что же?

— Ругаются, — поморщился император.

— А вы тоже считаете, что это необходимо?

— Если мы не рассказываем — рассказывают за нас. И вряд ли так, как нужно нам… Монархия, конечно, популярна в стране — народ помнит еще время смуты. Однако не стоит забывать, что игры против императорской фамилии ведутся все время. Необходимо делать шаги на опережение. А тут… Такой хороший повод показать второе лицо в государстве в… человеческом обличии. А он… Упрямится… Про покушение рассказывать нельзя. Вот почему, спрашивается? Про вас — нельзя… Тоже непонятно…

— Может, лучше будет, если об этом ему скажу я?

— Возможно. Но только если это ваше решение. Мне бы не хотелось настаивать.

Насмешку во взгляде мне скрыть не удалось.

— Поверьте, не в вашем случае, — серьезно посмотрел на меня император. — Я действительно хочу, чтобы вы были счастливы…

Столица. Первые числа января. Он

Надежды на мирный семейный вечер не оправдались. Сначала Ирина задержалась на работе, а потом и император удостоил их чести своим нежданным визитом. Да еще и с супругой.

Идея императрицы о том, что ему с Ириной необходимо изложить историю их любви для прессы, у Великого князя Радомирова личного восторга не вызвала. И сколько бы аргументов ни приводила супруга императора, у него был лишь один ответ:

— Нет.

Он с интересом смотрел на Марию Алексеевну, которая уже начинала злиться, но, поглядывая на мужа, предпочла сдержаться.

Андрею Николаевичу тоже было что ей сказать — но посвящать императора в то, что его жена была замешана в исчезновении Иры год назад, Радомиров не собирался.

— Пожалуй, я вас оставлю, — поднялся Александр Александрович. — Вам, похоже, есть что обсудить.

И была в его голосе совсем неприкрытая насмешка.

— Мне жаль, что так получилось, — начала императрица. — Я успела проклясть ту минуту, когда согласилась помочь… одной даме в вашем розыгрыше. Год назад.

— Так в моем доме были вы и графиня Дымова? — желчным, неприятным голосом спросил Великий князь Радомиров. — Она уговорила вас помочь отомстить за ее бедного, несправедливо осужденного сына, который, конечно же, не виноват ни в чем. А раздавленные им дети сами под коляску бросились?

— Нет, — криво улыбнувшись, ответила императрица. — Я не настолько глупа, чтобы поверить в эту историю. Хотя — да, графиня Дымова ко мне приходила. Но ей было отказано. В том решении вы были правы.

— Тогда — кто?

— Этого я вам не скажу. Дело было личное. И касалось влюбленной в вас женщины, которая… скажем так… она надеялась на вашу взаимность.

— И поэтому вы согласились на это?..

— Это была глупость. Преступная глупость… Но я поверила, что есть женщина, которая вам не безразлична. Которой не безразличны вы. И когда она попросила помочь сделать вам сюрприз… Я не отказала. Передала ей ключ. Я не знала, что в поместье будет Ирина. Не знала, что последует за этим… Простите меня.

И императрица склонила голову.

Молчал какое-то время и князь. Потом он тяжело вздохнул — и произнес:

— Получается, что вас разыграли так же, как и меня. Может, не так зло… Но все же…

— Я места себе не находила. Молила Небеса, чтобы вы нашли девушку, чтобы с ней ничего не случилось…

— Мария Алексеевна… Кто?

— Не могу. Вы ее уничтожите. А она всего лишь глупая, влюбленная девчонка.

Они опять замолчали. Слышен был лишь треск дров в камине.

— Почему вы не рассказали обо всем мужу, когда узнали, что я замешана? — вдруг спросила она.

— Не знаю, — тяжело вздохнул Великий князь.

— Вы собираетесь это сделать?

— Нет, — уставился на огонь Андрей Николаевич.

— Почему? Вы же ненавидите меня. Вы же убедили моего мужа в том, что мой отец и мой род причастны к гибели императора и императрицы. Так почему бы вам не нанести окончательный удар, чтобы избавиться от меня бесповоротно? Вы же понимаете, что подобного вмешательства в вашу жизнь муж не простит.