Самая длинная ночь в году - Тур Тереза - Страница 26
- Предыдущая
- 26/57
- Следующая
— Но я этого делать не умею!
Первый шок прошел, и к горлу подступил страх осознания того, что случилось… Холодный, липкий, безжалостный.
— Придется научиться. Надо будет выбраться сюда летом. Если оплыть скалу под водой, появляется удивительное чувство… Свободы, наверное…
Я закатила глаза. Романтичный мужчина — это, конечно, замечательно! Вот только не вовремя…
— Будем строить плот?
Злость вернула самообладание. Подумалось о том, какой он сильный и мудрый, — это он меня отвлекает разговорами специально, чтоб не впала в истерику…
— Нет… Как корабельных дел мастер я никуда не гожусь… Угоним корабль у военных. Они меня простят…
Он замолчал, вглядываясь в небо, которое далеко-далеко у горизонта было не серое, как все вокруг, а какое-то тревожно-синее…
— Возьми свой браслет, рассмотри камни… Расслабься, просто смотри, — раздался его голос. — Вокруг покой, тебе спокойно… Дыши вместе с морем, в такт набегающим волнам. Море сильное. Очень, очень сильное. Ты можешь попросить частичку этой силы. Она проходит через тебя — и ты оставляешь ее в браслете. Распределяешь в камнях, по узору, вплетаешь в нити…
Я слышала его голос и не слышала своих мыслей. Я была с морем — с каждым его ударом о землю. Я была самим морем — его легкими, его сердцем, его душой…
— Ира, Ира… Хватит!
Я поняла, что меня тормошат, — и недовольно скинула чью-то руку.
— Ирочка, ласточка… — Его губы, почему-то теплые, на моих губах. — Девочка моя, возвращайся ко мне. Я тебя люблю…
И я послушалась. Тяжело вздохнула — возвращаться не хотелось — но послушалась.
Распахнула глаза и увидела близко-близко встревоженное лицо Андрея.
— Все хорошо, — громко сказала я. Во мне что-то бурлило, переливалось, искрилось…
Он расстроенно покачал головой:
— Я и забыл, что ты никогда не работала с внешними энергиями. Так глубоко погружаться нельзя. Можно и не вернуться… Когда нас учили — нас страховали. А я сейчас магии лишен.
— Все хорошо! — упрямо повторила я, по-прежнему не понимая, чего он такой насупленный, и немного обижаясь, что он не радуется вместе со мной. — Что мне теперь надо делать?
— Надень свой браслет мне на руку — мой рассыпался.
Я так и сделала.
— Теперь поднимаемся — и идем.
— Ты говорил про тропинку. Как ее сделать? По такому глубокому снегу мы будем брести пару дней…
— А ты представь — только в деталях, чем подробнее, тем лучше, — то, что ты хочешь. Только делай тропинку узкой — иначе сил не хватит.
И у меня получилось!
Мы брели, пошатываясь. Андрей шел, опираясь на мое плечо. А я ощущала себя почти целительницей — и была счастлива. Потом мы взбирались по ступенькам. К счастью, их успели расчистить. Несколько сотен метров — и мы дома…
Дошли до спальни — Андрей рухнул на кровать. Прямо в одежде, пропитанной кровью…
Лицо приобрело землистый оттенок, который мне совсем не понравился.
— Где взять кулон связи? — потрясла я его за плечи.
— В кабинете, — не открывая глаз, ответил он. — Не надо меня тормошить!
— Где он лежит?
— В ящике стола.
— Где ключ от кабинета? — продолжила я.
— В кармане.
— Дай сюда, — зарычала я.
— Держи.
Я схватила его — и побежала звать на помощь.
— Семен Семенович! — нажимая на все камушки разом, кричала я, вызывая генерала Макарова, с которым я познакомилась в обед. Небеса, как, кажется, давно это было. — Князь Радомиров ранен, нужна помощь целительницы!
И через целую вечность до меня донесся голос:
— Ирина Алексеевна! Вы живы?!
— Живы!
Помощь пришла. Пусть не так быстро, как хотелось, — порталами пользоваться не рискнули, поэтому генерал Макаров и целительница добирались в экипаже.
Я успела раздеть князя и обтереть его от запекшейся крови, нервно прислушиваясь к прерывистому дыханию, злясь на свою беспомощность, чувствуя в себе силы… Но, как я ни старалась, не смогла призвать свой дар. Раньше мне достаточно было прислушаться к человеку, раствориться в биении его сердца, прожить несколько ударов… И я знала — и чем он болен, и какая помощь требуется.
Сейчас же я не слышала. Я, конечно, могла нащупать пульс, могла догадаться по косвенным признакам, что происходит, но… Как я ни вслушивалась — до шума крови в висках, до тянущего назад гула в затылке… Я не слышала.
— Ирина Алексеевна!
Наконец-то чьи-то голоса внизу. Выскочила навстречу. Чуть не упала — голова сильно кружилась, — но побежала в коридор, чтобы встретиться с сильно постаревшим за эти сутки Семеном Семеновичем. За ним шла немолодая уже женщина в белой одежде целительницы.
Она как-то странно посмотрела на меня, но мне было не до этого.
— Пойдемте скорее! — торопила я.
Мы зашли в спальню.
Андрей выглядел плохо. По всему телу были разбросаны черные точки от полопавшихся сосудов. В себя он тоже не приходил.
Целительница опустилась рядом с ним на кровать, замерла. Я буквально чувствовала ее погружение… Но так же сделать не могла.
— Истощен магически, большая, но не критическая кровопотеря… Небольшой ожог на левой руке…
— У него браслет энергии пеплом осыпался, — пояснила я.
— В остальном… — продолжила целительница, — ничего особенного. Дать выспаться. Хорошо покормить. Можно подпитать энергией. Только слегка, — обратилась она к генералу, — надо дать организму возможность восстановиться самостоятельно.
Семен Семенович радостно закивал.
— Сейчас все сделаем в лучшем виде, Тамара Ильинична.
И он, сосредоточившись, закрыл глаза.
Я облегченно вздохнула.
— Так, теперь вы, — посмотрела на меня целительница. — Что же вы, Ирина Алексеевна, о себе не заботитесь? Оказали помощь Великому князю, так надо же и себя вылечить…
— Я не могу никого лечить, — уже привычно проговорила я. — Дар ушел.
— А как вы кровь остановили? — удивилась целительница.
— У меня в сумке был артефакт — я его использовала.
— Простите, — как-то смутилась целительница. — Не знала. Так… Давление высокое, пульс скачет, левая рука повреждена.
Я вспомнила, как в телепорте, в заполонившей все тьме, меня за запястье схватил Андрей.
— Странно, я и не почувствовала…
— Сейчас я вам помогу. Только расслабьтесь — целительниц тяжело лечить…
— Повторяю, я больше не… — начала я.
Тамара Ильинична раздраженно подняла ладонь вверх.
— Сила в вас бурлит, — улыбнулась она мне. — Никуда она не делась. Вы не потеряли Дар, Ирина Алексеевна, — вы не можете лечить. Почему — я не знаю. Но в остальном я уверена, что не ошиблась. Вы уж поверьте моему опыту, дорогая.
Джанхот. Он
Проснулся в кромешной темноте. Захотелось света — ничего не произошло. Силы не было. По-стариковски, кряхтя, поднялся, вспоминая подробности дня минувшего…
Раздраженно захлопал в ладоши — неяркий свет проник в спальню.
Ирины не было.
Конечно, такой паники, как утром, не случилось — но… птица-сердце чертыхнулась, захлопала крыльями, жалобно пискнув.
Прислушался — по первому этажу кто-то ходил. А еще волшебно пахло жареным мясом.
Стало как-то веселее.
А когда обнаружил ее на кухне, сосредоточенно колдующую над горшочком, остановился. Нежность — глупая, щемящая — затопила пряным ароматом и унесла туда, где нет ничего, кроме счастья рядом с любимой.
— Ира, — позвал он.
Она улыбнулась:
— Как ты себя чувствуешь?
Андрей прислушался к себе:
— Ничего не болит. Выспался. Магии нет. Есть хочу!
— Тамара Ильинична была здесь. Она очень сильная. Единственно… — запнулась Ира.
— Что? Она тебя смотрела?
— Да. Она говорит — со мной все в порядке. Удивилась, почему я тебя сама не вылечила…
— Ты сможешь, — обнял он ее. — Ты будешь лечить.
— Надо накрывать на стол, — высвободилась она. — Ужин готов. Кстати, у тебя из запасов пропитания — только алкоголь! Целый подвал!
- Предыдущая
- 26/57
- Следующая