Принцесса для императора (СИ) - Замосковная Анна - Страница 23

***

«Что делать, что делать, что делать? Как спасти Мун?» — внезапно понимаю, почему сейчас, когда это больше всего нужно, моя знаменитая интуиция кричит, но не даёт никакого верного направления: я слишком испуган. Прежде я сохранял спокойствие, что позволяло расслышать шёпот души, а теперь она, обезумевшая, визжит от страха и ничем не может помочь. Горожане и даже стражники вдавливаются в стены домов, пока я вихрем мчусь на коне по булыжным мостовым. Я в ярости и гневе. Я испуган, и липкий мерзостный страх настолько непривычен, что я теряюсь. — Император! — хрупкая фигурка в светлом платье бросается наперерез. Конь резко останавливается, и я грозно смотрю на миловидную девушку. «Сестра Мун», — в сердце снова отдаётся боль. — Что с сестрой? — По щекам Фриды стекают слёзы. — Где она? Вы спасёте её? — Спасу, — шепчу я своё самое сокровенное желание. — Я её обязательно спасу, чего бы это ни стоило. Слёзы капают с её покрасневшего лица на грудь. «Эта девушка… она переживает за Мун не меньше меня, только она действительно бессильна». Протягиваю руку. Без малейших колебаний Фрида вкладывает свою ладонь в мою. Рывком сажаю девушку на холку и скачу к дому Борна: там она будет получать самые последние новости. Девчонка такая лёгкая, что конь резво продолжает бег. Волосы Фриды пахнут, как у Мун, воспоминания и чувство бессилия ранят меня острыми лезвиями. Я рвусь к роскошному дому — оттуда шесть дней назад (невыносимо давно) Мун вышла смущённой невестой — в робкой надежде услышать какие-нибудь более достоверные, чем слова Викара, известия. Ворота в большой двор распахнуты, снуют гонцы, солдаты, чиновники. — Есть известия?! — Спуская Фриду на землю, окидываю взглядом застывших людей. — Ну? Их потупленные взоры красноречивее любых слов. Никаких известий. Мысленно ругнувшись, направляюсь в дом. Фрида спешит следом и всхлипывает. Только рыдающей девушки не хватает… Но оставить её за порогом я бы не смог. Надо придумать ей дело. Разворачиваюсь: — Помоги Эгилю позаботиться о Сигвальде. Какой-то миг кажется, Фрида ответит, что она не служанка, но в её взгляде мелькает что-то странное, она торопливо склоняет голову: — Да, конечно, почту за честь. Её поклон неловок, слёзы продолжают капать. — Идём за мной, — направляюсь во внутренние покои. Надеюсь, Сигвальд жив. Надеюсь, мастерства и сил Эгиля хватит, чтобы восстановить раздробленные кости, иначе Сигвальд никогда не удержит Империю в узде, и страна развалится на несколько королевств. Промчавшись по коридорам, распахиваю дверь в душную золочёную комнату. Ингвар стоит в изголовье, стиснув кулаки, закусив тонкую губу, в его напряжённой фигуре чувствуется решимость, а я, как всегда, испытываю какое-то неприятное ощущение — полушёпот полушёпота дурного предчувствия. Не люблю предателей. Но слово приходится держать. Перевожу взгляд на Эгиля: старик совсем плох, пот льётся ручьём, кожа пепельного оттенка и руки дрожат. У его ног сидят двое учеников — бледные и тяжело дышащие. Я бы никогда не смог по капле отдавать свою жизнь за чужого человека, даже если это принц, но безмерно благодарен за то, что такие люди есть. Наконец смотрю на лицо сына. Сигвальд похож на мертвеца, но дыхание ровное. Ингвар разворачивается на каблуках и впивается в меня яростным взглядом: — Я не женщина, чтобы сидеть у постели больного! Я должен найти тех, кто это сделал! — Ты должен охранять принца. — Шире расправляю плечи. — Это твоя обязанность. — Ему не нужна моя охрана, — Ингвар наступает на меня. — Весь дом оцеплен и соседние улицы тоже. Сигвальд в безопасности, а те, кто пытались его убить, с каждой секундой становятся всё дальше, увозя его жену. Жену моего внука. Это немыслимо! Не знаю, как у вас… — Он явно с трудом проглатывает слово «дикарей» и исступлённо шепчет: — Но у нас такие вещи не прощают. — У нас тоже, — цежу я, не в силах сдержать невольное раздражение. Вдруг Ингвар падает на колено и, склонив седеющую голову, взывает: — Отпусти меня искать этих ублюдков, так я принесу больше пользы… Я не могу видеть его таким. Позволь мне показать себя. Сердце бьётся учащённо, не могу понять, почему этот жест вызывает во мне брезгливость, но у меня нет ни малейшего желания оставаться с Ингваром в одном доме. — Иди, — киваю я. — Собери своих людей и действуй. Только скоординируй действия с Фероузом. — Спасибо, — цедит Ингвар и, поднявшись с колен, направляется к двери, даже не замечая понурившуюся Фриду. — Позаботься о Сигвальде, — мотаю головой в сторону постели. Я тоже не могу видеть сына таким.

***

Не знаю, сколько лежу в темноте и подземной сырости, но даже страх утомился терзать меня, и я просто лежу, не желая подниматься из мутного оцепенения и исследовать тюрьму. Меня похитили и замуровали. Возможно, оставят умирать голодной смертью, а мне почти всё равно. Почему Император не нашёл меня? Временами кажется, он просто оставил меня здесь, но здравый смысл говорит, что Император не всемогущ, и в прошлый раз найти меня сразу тоже не смог. Но нашёл. И спас. В этот раз тоже спасёт, потому что он… лучший. На лестнице раздаются шаги, ужас пришпиливает меня к койке, потому что эти шаги — не шаги Императора, слишком громкие, в рваном качающемся ритме, не то что его хищная поступь. Щёлкает засов, дверь с тихим скрипом отворяется. Понимаю, что это не Император, чувствую — это враг. Сердце выбивает бешеную дробь, но в глубине его живёт надежда, что это — помощь, что меня спасут. — Принцесса, — насмешливо зовёт незнакомый голос. — Отзовись, малышка. Меня пробирает дрожь, от ужаса не могу шевельнуться. Кто-то идёт ко мне…

ГЛАВА 18. Когда надежда потеряна — Принцесса, ты ещё спишь? — спрашивает неизвестный и громко отрыгивает. — Проклятье. «Лежи, просто тихо лежи», — умоляю себя в надежде, что этот человек уйдёт. Я уже могу пошевелиться, но остаюсь лежать, взывая к Императору, навернувшиеся слёзы вырываются из-под ресниц. — Принцесса… — Горячая ладонь касается лодыжки, голос мужчины понижается. — Принцесса, просыпайся. Лежу, судорожно соображая, что делать. Начинаю нашаривать в темноте хоть что-нибудь, что сойдёт за оружие. — Спишь, — хмыкает мужчина и чем-то шуршит. — Значит, хорошо я тебя приложил, не придётся повторять. Вдруг подол задирают, на меня наваливается тело. Ударяю коленом, судорожно сучу ногами, пытаясь врезать по невидимому лицу. Вдруг понимаю, что истошно кричу, ногти впиваются в чужую кожу. — Не смей! — взвизгиваю я, лупя ногами. — Не смей ко мне прикасаться! Мужчина стонет от ударов, вдруг напрягается и, перехватив лодыжки, прижимает их к койке. Я захлёбываюсь криком. Сжимающая лодыжку рука вдруг становится ледяной, по коже бежит парализующий холод. В комнатушку врывается свет факела и рокочущий голос: — Что здесь происходит? Я и молодой незнакомый парень застываем, глядя на распахнутую дверь и шагающего внутрь мужчину. В сердце вспыхивает надежда на спасение.

***

Выслушав короткий и неинформативный отчёт Фероуза, потираю висок: — Куда ты направил Ингвара? — Ингвара? — вскидывает брови Фероуз и поглаживает бороду. — Я никуда его не направлял. Я думал, он с Сигвальдом. Дурное предчувствие ударяет в живот. Наклонившись над столом с картой, уставленной фигурками, обозначающими передвижение поисковых отрядов, почти шепчу: — Надо проверить, куда он поехал. И ещё… мой недобрый друг сказал, что Мун, — её имя отзывается болью в сердце, — увезли на восток, но сдаётся мне, надо усилить поиски в западном направлении. — Разумно, — кивает Фероуз и подёргивает бороду. — Я отдам особые распоряжения. Едва кивнув, он уходит из комнаты. Оставшиеся чиновники не смеют подойти, а я смотрю на пёструю карту, постукивая по столу кончиками пальцев. «Я должен сохранять спокойствие», — но ужас скручивает внутренности в тугой комок. Продолжаю смотреть на карту в нелепой надежде, что дар моей матери, — способность по карте определить положение искомого человека или вещи, — хотя бы тень этого дара проснётся во мне и укажет путь к Мун. Что с ней сейчас? Почему сердце так болит?.. В помещение чеканным шагов входит стражник: — Ваше высочество, с вами желает встретиться госпожа Октазия. Говорит, это важно и касается принцессы. — Хорошо, — выдыхаю я и направляюсь к двери. Я слишком зол и испуган. Лучше бы Октазии действительно знать что-нибудь полезное.