Соблазнение строптивого (СИ) - Замосковная Анна - Страница 33

— Огонь разжечь? — Голос хозяина дрожал.

— Только быстро.

Запах можжевельника раздражал, я мёрзла и хотела погреться о тёмного, прижаться к нему, но всякий раз, стоило только решиться на это, в памяти всплывало письмо.

«Инверди, я рассмотрел твои доклады и по-прежнему считаю, что ты надумываешь. Эсси дал исчерпывающее объяснение…»

Горло сдавило, сердце сбивалось: стоящий рядом тёмный посылал доклады Его Светлейшеству.

И на этого тёмного напали члены его ордена. Может, одна из причин нападения — предательство?

Или дружба с Его Светлейшеством?

Не бывала в Дарготе, возможно, там такое общение нормально. В принципе, у нас орденские службы обмениваются отчётами и докладами о спорных вопросах, может, я накручиваю, и речь шла вовсе не о Эсине, а о каком-нибудь…

Только бы переписка была о светлом или тёмном из Даргота, а не о моём Эсине.

Но тёмный сейчас здесь.

Здесь он, наверное, и получил письмо, иначе не держал бы его в бумагах, которые читал в тот момент.

Внутренности мерзко сжимались. Только бы Эсин и Инверди не были врагами: тёмный силён, быстр, чтобы расправиться с ним пришли тридцать магов — и проиграли. Эсину такой враг не нужен. Мне не нужен. Меня трясло, а перед мысленным взором вставали буквы светлого алфавита:

«Даже если он утратит моё доверие, твоя победа не станет полнее».

Эсси проиграл тёмному, а если речь шла об Эсине… Он ведь так и не рассказал, почему засел в нашей стране, где светлые делили власть с тёмными, а не в государстве, где светлые главенствовали. Почему с его организаторскими способностями, с его умением подчинять, он не продвинулся в Дарготе? Эсин никогда не говорил, почему в центре проводил лишь самый минимум обязательного времени: неделю весенних сборов и пару дней на зимнее солнцестояние.

Что, если причина была в этом дарготском тёмном, в том давнем поражении?

«Вспомни, как вы сражались спиной к спине, вспомни о единой крови, о том, что мы должны держаться друг за друга, что только вместе мы можем противостоять общему врагу…»

Что скрывает эта странная фраза? Что за единая кровь? Может, у тёмного в родословной светлые встречаются? Теоретически он мог быть каким-нибудь внучатым племянником даже Его Светлейшества, но тогда высокого поста в ордене тёмных он получить не мог, зато вполне мог… стать шпионом, мог пересекаться с Эсином.

Стоп.

Если тёмный ранее пересекался с Эсином, если они что-то сильно не поделили, разве мог Эсин так спокойно его у себя принимать? Разве Эсин отпустил бы меня без каких-нибудь особых инструкций? Нет.

Голова гудела, я запустила пальцы в волосы, тяжело дыша, вспоминая.

Тогда, в кабинете, при первой нашей встрече Эсин и тёмный просто молча смотрели друг на друга.

Им не о чем было говорить или это проявление застарелой неприязни?

Но если бы Эсин узнал тёмного, он бы знал, что тот из Даргота, и тогда дал бы мне поручение за ним наблюдать.

Позволила себе тихонько выдохнуть и поверить, что в письме упоминался вовсе не Эсин.

Там не должен упоминаться Эсин, иначе…

Иначе всё станет невыносимо сложно.

Да, в письме упоминался не Эсин, ведь тогда между ним и тёмным был бы конфликт, и я бы заметила раздражение Эсина, а он отпускал меня в путь легко и непринуждённо — так спокойно он не отправил бы меня со своим врагом, из-за которого пришлось оправдываться перед Его Светлейшеством.

— Готово, — сказал хозяин.

Вздрогнула, опустила руки: в камине трещал огонь. Хозяин с мальчишкой выскочили из комнаты. Тёмный в два шага оказался у двери и задвинул засов.

— Ложись, — стал раздеваться, швырнул одежду на комод и голый нырнул под одеяло. — И, пожалуйста, не донимай меня вопросами: я очень, просто невероятно зол. Мы всё обсудим позже. — Он скрипнул зубами. — Пожалуйста, ложись, отдыхай и не влезай ни в какие авантюры.

К щекам прилила кровь, сердце забилось быстрее. Ладони резала боль — я и не заметила, как стиснула кулаки и вонзилась ногтями в кожу.

Но почему злюсь? Должна радоваться: мы спаслись, тёмный находится в дружеских отношениях с Его Светлейшеством, а значит, не враг моего ордена, и в письме, по здравому размышлению, упоминался всё же не Эсин.

Почему сейчас, когда оказалась в безопасности, вместо того, чтобы расслабиться и отдохнуть, бешусь так, что хочется лезть на стену?

Почему?

Догадка, ощущение пробрали меня холодом: это не мои эмоции.

Впервые с нашей встречи я ощутила чувства тёмного.

Чувства, не имеющие ни малейшего отношения к возбуждению… странно.

Вдруг тёмный сел на кровати и заглянул мне в глаза.

Секунда безмолвия — и гнев исчез, будто передо мной захлопнулась дверь, отсекая ослепляющее алое сияние.

— Ложись. — Тёмный откинулся на спину. — Ложись немедленно, мне очень не хочется думать ещё и о твоей безопасности.

Стянув платье, подошла к кровати.

Косой потемневший взгляд тёмного замораживал. Отбросив убогую одежду, я залезла под одеяло. Сердце снова вырывалось из груди — от ужаса, ползущего по спине мурашками. В камине тихо потрескивал огонь.

Рука тёмного обвилась вокруг моей талии, миг — и я оказалась прижата спиной к нему. Было чувство, словно сердце пробило грудную клетку и унеслось куда-то вместе с остальными внутренностями.

А потом я ощутила на шее дыхание тёмного…

Глава 22

Я изумилась, каким частым и сиплым вдруг стало моё дыхание, соски напряглись, кожа стала одуряюще чувствительной. Как же я его хотела! До слёз, до дрожи. Тёмный потянулся прочь, но я ухватила его руку на моём животе прежде, чем подумала о последствиях.

Тёмный на тягучее мгновение застыл.

Нервно высвободил запястье из моих онемевших пальцев, положил ладонь на плечо, судорожно сжал, переместил на грудь. Всё это сопровождалось возбуждающе-тяжёлым дыханием над ухом. Прикосновение губ к нежной коже за ним было точно удар тока, я вздрогнула.

Я совершенно не чувствовала желаний тёмного, но сама дрожала, плавилась, его рука властно ласкала грудь. Огонь разливался по телу, я не знала, что делать, как двигаться, стонать или с тихим сопением кусать губу? Действовать или замереть? Никогда в страстных руках мужчины я не чувствовала себя настолько беспомощной, уязвимой…

Губы тёмного скользнули по моей шее, перескочили через место, где обычно кусал Эсин, и двинулись по плечу. Тёмный навалился, прижимая к кровати с пахнущим мылом бельём.

Сильные пальцы обхватили запястья, стянули их к месту над моей головой. Оба поместились в ладони тёмного, он придавил мои руки почти больно. Страшно и волнительно.

По телу бродила дрожь, я не имела ни малейшего представления о следующем действии тёмного, и это было… невероятно.

Свободной ладонью он убрал с моей щеки прядь. Скосив глаз, увидела лишь его волосы, скрывающие лицо. Тёмный наклонился, кончики прядей щекотно заскользили по спине, их движение подсказало, где ждать поцелуя — в основание шеи у затылка. По телу пробежала дрожь, я застонала.

Дыхания не хватало, я боялась шелохнуться и нарушить очарование момента, внутри всё трепетало, тяжесть тёмного, устроившегося на моих ногах, будоражила. Его ладонь трепетно скользнула вдоль позвоночника, очертила ягодицу, нырнула между ног.

Не посмела даже шевельнуться, наслаждаясь проникновением пальцев, растекающимся по телу жаром. Я невыносимо хотела ощутить тёмного внутри, его железную хватку, чтобы он подчинил, овладел мной, заставил кричать от удовольствия, вымотал меня, впивался в волосы, кусал за основание шеи, обозначая свою власть, хотела просто принадлежать, чтобы забыть о письмах, проблемах — быть только женщиной, сгорающей от удовольствия…

Освободив запястья, тёмный запустил пальцы в волосы и потянул. Запрокинула голову, подставляя шею жадным поцелуям, приподнимаясь. Мои колени вдруг оказались стиснуты его коленями так крепко, что я ощутила себя связанной. Горячее проникновение твёрдой плоти заставило простонать, я хотела резче — и тёмный засадил на всю длину, подумала, вот бы он придавил меня между лопаток — он надавил на спину, вынуждая прогнуться, ощутить себя в его власти. Зажмурилась, утопая в восхитительных ощущениях.