Творения (СИ) - Величковский Паисий - Страница 31

Общее житие и святое в нем послушание сам Христос Спаситель наш Своим примером установил на земле для людей и предложил как образ совершеннейшего богоугождения Ему, проведя жизнь в общем житии со Своими учениками и апостолами, которые во всем повиновались Божественным Его заповедям. Ибо Он, прежде насадив на небесах у ангелов и в раю у людей корень и основание общего жития — божественное послушание, как главнейшую из всех добродетелей и Им любимейшую добродетель, затем ее же, разоренную завистью диавольской и немощью нашей, по крайнему и неизреченному Своему человеколюбию и благоутробию Сам в Себе Самом возобновил и восстановил, быв послушен Отцу Своему даже до смерти (см. Флп. 2, 8), и, послушанием Своим наше исцелив преслушание, отверз всем истинно в Него верующим и повинующимся Божественным Его заповедям двери Царствия Небесного.

Последуя этому примеру Христову, в первенствующей Церкви восемь тысяч христиан жили общежительно, не имея ничего своего, но всё имея общее, и благодаря такому житию сподобились стяжать сердце и душу единую (см. Деян. 4, 32).

В таком общежитии проводили жизнь и древние преподобные отцы по всей вселенной, в лаврах и монастырях, приняв законоположение[2], которое было записано устами Христовыми — святым Василием Великим, и просияли более солнца. Ибо ни одно иное жительство не приносит человеку преуспеяния так, как приносит общежитие с блаженным послушанием, проходимое с разумом, избавляющее его в скором времени от всех душевных и телесных страстей ради смирения, которое рождается от блаженного послушания; оно и в первообразное состояние приводит, — чтобы был человек поистине по образу и подобию Божию, как он изначала был создан; и дарованию Божию, полученному в божественном Крещении, позволяет воссиять в человеке более прочих дарований духовных, причастником которых ради благодати Божией сподобляется быть истинный послушник через истинное свое смирение, как многократно и сам он чувством душевным мысленно может ощущать.

Такое общее жительство всех братьев, собранных в нем о имени Христовом, хотя бы они и из разных народов и стран были, столь великой любовью их связывает, что все они становятся единым телом, а друг для друга — членами (см. 1 Кор. 12, 27); все вместе единую имеют главу — Христа, все горят любовью к Богу, к своему по Богу отцу и друг ко другу, все единодушно и единомысленно имеют единое намерение — усердно исполнять и соблюдать Божии заповеди, друг друга к этому поощряют, друг другу с такой мыслью повинуются, друг друга тяготы носят, друг другу бывают господами и друг другу рабами. И за такую свою истинную, духовную и единомысленную любовь становятся они подражателями жизни Господа, апостолов и ангелов, с верой и любовью повинуясь во всем отцу своему по Богу и наставнику, как Самому Богу, все тайны сердца своего ему исповедуют, ничего никогда не утаивают, слово и заповедь от него, как из уст Божиих, с уверенностью принимают; волю свою и рассуждение, противное их отцу, как скверную одежду, оплевывая и проклиная, прочь от себя отбрасывают, избегая этого, как прелести диавольской, страшась, словно геенны огненной, и Бога непрестанно молят о том, чтобы избавиться им от такой тяготы Его благодатью. И к тому прилагают они тщание, чтобы прилепиться к отцу своему, как прилепляется дитя к матери, и следовать за ним, как овцы следуют за пастырем своим, и, как инструмент повинуется мастеру и как скот — господину своему, так повиноваться отцу своему во всем, без какого-либо своего, противного ему рассуждения. Ибо это божественное послушание, будучи корнем и основанием общего жития и всего монашества, с общим житием настолько связано и соединено, словно душа с телом, и одно без другого не существует.

Вот кратчайшая лестница к небу, одну только ступень отсечения воли имеющая, — вступив на нее, послушник быстрее восходит на небеса. Послушание есть и готовый, возводящий к Богу путь; шедший по нему до конца жизни своей право и без уклонений сподобляется стать сыном Божиим по благодати, наследником Божиим и сонаследником Христа в Царствии Его Небесном. Ведь общее житие есть небо, а послушание святое — небо небес. Потому если кто отпадет от послушания, тот бывает отвержен от Бога и неба, как определяют богоносные отцы, по словам великого Григория Синаита.

Наставниками такого общего жития и всеблаженного послушания в древние времена были великие богоносные отцы, которые сами ради чистоты душ своих и совершенного в заповедях Божиих благоугождения сподобились стать жилищем Святого Духа и, благодаря Ему, подобно солнцу сияя дарованиями духовными, пришли в крайнее бесстрастие и совершенную любовь Божию, Духом Святым руководимые; и Богом собранному своему стаду словом, и делом, и примером своего богоугодного жития они показали истинный путь к спасению, направляя к бдительному хранению заповедей Божиих. Потому и ученики их, словно на столп одушевленный и на светозарное солнце, взирали на святых своих наставников, и сами наставлялись и просвещались во всех добродетелях светом их учения и добрых дел, и к высшему богоугождению приходили, и многое, несчетное и бесчисленное, множество из них спаслось.

В нынешние же лютые времена, когда до крайности оскудело число подобных наставников, — что многого плача и рыдания достойно — если бы какие ревностные из иноков захотели в таком общежительном житии Богу угождать, то им учитель и наставник — Сам Бог и для чтения предназначенное слово тех преподобных отцов, общежительных наставников, по Божию Промыслу даже и доныне сохраненное. На это читаемое слово, как на самих тех отцов, взирая внимательно, читающие со страхом Божиим и рассуждением могут отчасти с Божией помощью и самому богоугодному житию тех отцов быть подражателями, будучи направляемы и вразумляемы отцом своим, о имени Христовом их собравшим или избранным ими единомысленно, — таким, который не от себя, но от Писания Святого и от того же учения святых отцов чад своих духовных поучает.

Ведь в древние времена многие из святых отцов, сами будучи неграмотными, поучали учеников своих от просвещения благодатью Божией. В нынешние же времена отнюдь не повелевают святые отцы кому-либо от себя братию поучать, но только от Писания Святого и от учения преподобных отцов, которые Духом Святым познав тайны и силу Писания Святого и по благодати Духа предузнав немалое оскудение здравого учения и истинных наставников среди иноков в эти последние времена, тем же Духом Святым будучи побуждаемы, написали святое свое и душеполезное учение для нашей вечной пользы и назидания, для утверждения и руководства на пути спасения. И в нынешние времена наставники монахов и сами их ученики, держась этого учения со смиренномудрием и страхом Божиим, как сами не погрешат в отношении своего спасения, так и слушающие их.

Итак, после того как все эти три чина и устроения монашеского жития, их свойства и происходящая от них польза перед твоим боголюбием представлены кратчайшим моим и скудоумным словом, я, зная твою сильную ко мне по Богу любовь и верную дружбу, хочу и о себе, и о нашем бедном житии хотя бы кратчайшим моим словом известить, даже если ты и знаешь об этом.

Да знает твое боголюбие, что когда вышел я из мира с неизреченной ревностью — что тебе самому небезызвестно — к тому, чтобы в монашестве усердно служить Богу (Бог знает, отец, я не лгу), то не сподобился в юности моей и в начале моего монашества даже и следа видеть чьего-либо здравого и правого рассуждения, совета и учения, согласного с учением святых отцов, о том, с какого чина мне, новоначальному и неискусному, начать свое бедное монашество и с каким образом мыслей.

Ибо когда я вначале вступил в один пустынный монастырь, где и начало монашеского образа по неизреченному благоутробию Божию удостоился получить, то не сподобился увидеть или уразуметь хоть какой-нибудь след чьего-либо здравого наставления о том, что такое послушание, и в какой силе и с каким разумом оно совершается, и какую сокровенную пользу в себе имеет и послушнику приносит. Потому что ни сам игумен, ни мой восприемник и старец никакого наставления мне об этом не преподали, ибо они постригли меня без всякого подобающего новоначальным искуса, состоящего в отсечении своей воли и рассуждения, и оставили меня жить без всякого духовного руководства. Ибо восприемный мой отец после моего пострижения одну лишь неделю прожил в обители и ушел из нее (куда — неведомо мне и до сих пор), сказав мне только следующее: «Брат, ты грамотный, как тебя Бог научит, так и живи».