Не выбирая (СИ) - Анна "SkolopendrA" - Страница 7

Гермиона лежала на спине, а над ней между разведенных коленей нависал Снейп, выше и выше задирающий подол ночной рубашки. Возмущенный крик застрял в горле. Гермиона, парализованная омерзением и ужасом, ненавидела себя за не съеденный ужин. Снейп поступил с ней гуманно, почти пощадил, избавив от необходимости помнить и понимать. Она сама докопалась до истины, получив вместо сладких сновидений оживший кошмар.

— Сейчас, девочка, сейчас.

Зельевар стянул с неё ночнушку, бережно придерживая ладонью под спину, убрал каштановые пряди, попавшие на лицо, и настойчиво поцеловал в губы. В том сне она отвечала. Гермиона помнила, что отвечала на поцелуи, таяла, растворялась в них, и как же ей было хорошо тогда. Губы разомкнуть удалось с трудом, из груди вырвался задушенный стон. Она будет бороться, найдет выход, но сейчас никак нельзя раскрываться. Неизвестно как бывший профессор на это отреагирует.

От поцелуя кружилась голова. Губы Снейпа требовательные, сухие, прохладные, горькие как аптечная настойка умело терзали её рот. Гермиона отвечала, задыхаясь, часто смаргивала выступающие на глазах слезы.

Зельевар был слишком сосредоточен на процессе, чтобы что-то заметить. Он выцеловывал дорожки от ключиц к уху, нежно водил ладонью по бедрам, а Гермиона содрогалась внутренне от каждого прикосновения, от веса его теплого тела на себе, от черного водоворота панических мыслей, никак не желающих выстраиваться в цельную картину.

Ей было противно, но вместе с тем до одури хорошо. Возбуждение нарастало, заставляя забыть обо всем или почти обо всем.

Чуткие, прохладные пальцы зельевара слегка помассировали клитор и Гермиона потерялась в новых ощущениях. Она тяжело, загнанно дышала, комкала руками простынь и упрямо как приклеенная смотрела в окно.

Смольные пряди невесомо коснулись живота. Снейп соскользнул с кушетки. О нет, он не собирался уходить. Во сне, оказавшемся не сном вовсе, с этого началось все самое пикантное. Гриффиндорка свела колени, чувствуя на себе прожигающий взгляд мужчины.

— Разведи ноги, — хрипло, незнакомо, надтреснуто прозвучал голос к которому она привыкла за годы обучения в школе. Не хлесткие приказ, не мягкая просьба, что-то животное, чему сопротивляться не было сил.

В голову сами лезли рациональные мысли про афродизиак, но Гермиона впервые не хотела ни о чем думать. Коленки разъехались в стороны. Сильные руки тут же стиснули бедра, чуть подтянули вниз, опаляющее дыхание рассыпало по коже мурашки, горячий язык подразнил клитор, и заскользил по гладким лепесткам промежности. Если бы гриффиндорка могла, она бы умерла от стыда. Снейп жадно ласкал её языком, даря острое извращенное удовольствие.

К языку присоединился палец, с едва слышным влажным звуком проникший внутрь, оглаживающий, надавливающий, двигающийся резко на грани боли. Нарастающее удовольствие взорвало мир миллионом маленьких белых звездочек, пронесшихся под плотно сомкнутыми веками. Гермиона выгнулась от яркой и неожиданной волны оргазма.

Дав девушке насладиться ощущениями, зельевар вернулся на кушетку. Его бледная ладонь стиснула простынь справа от Гермионы, прижав и её волосы. Теперь девушка не могла отвернуться, её еще трясло от пережитого оргазма, но способность связно мыслить уже возвращалась, на привязи волоча за собой стыд и отвращение.

Снейп дрочил, глухо постанывая сквозь зубы. Гермиона всем телом чувствовала как напрягаются бедра мужчины, как резко ходит по члену его ладонь. Горячая струя обдала живот, испачкала щеку и подбородок. От неожиданности гриффиндорка распахнула глаза. Снейп смотрел на неё нечитаемым взглядом. В ярком свете луны, неудачно заглянувшей в окно, было очень хорошо видно его некрасивое лицо, огороженное волосами, свесившимися по скулам.

Гермиона торопливо закрыла глаза, по спине пополз холодок. Снейп слез с кушетки, стер пальцем липкую дорожку с её лица. На живот легло махровое полотенце, впитавшее, отвратительно быстро остывшую на теле жидкость.

Зельевар колдовал. Гермиона ощутила это как легкое покалывание между пальцами. Не удержавшись девушка повернула голову.

Профессор был уже одет в свою обычную глухую черную мантию. Небрежным взмахом руки он разжег камин и теперь его палочка, взятая самым сложным и изящным боевым хватом, смотрела прямо на Гермиону.

— Мисс Грейнджер?

Под пристальным холодным взглядом гриффиндорка взметнулась, прикрывая наготу сбившейся простыней, с опозданием понимая, что попалась. Кровь прилила к щекам, от стыда и злости стало больно в груди. Когда зельевар понял, что она не угостилась ужином? Сразу или только сейчас?

— Афродизиак? Спящая красавица? Лиловый туман? Что? — голос дрожал, звучал тихо и задушено.

— Тролль, мисс Грейнджер. Скажите еще, амортенция.

— Тогда что же? — выдержка отказала совсем и вопрос прозвучал как неразборчивый писк. Гермиона задыхалась от слез.

— Десять капель Сна наяву, мисс Грейнджер.

Снейп вел себя так, словно стоял в своем подземелье и объяснял очередную прописную истину пустоголовым ученикам.

— Это запрещенное зелье, — успокаиваясь, прошептала Гермиона, отстраненно поражаясь глупости и неуместности подобных высказываний.

— Зелье Сна наяву обладает слабым галлюциногенным свойством, заставляя воспринимать происходящее как сновидение, оно не вредит здоровью, мисс Грейнджер. Ограничения касаются только несовершеннолетних волшебников, так что ешьте впредь свои ужины.

За время разговора Снейп не убрал палочку, и Гермиона уже догадалась почему.

— Не делайте этого, пожалуйста, — по горлу стекали слезы, аж больно как много слез. — Прошу вас!

— Не делать чего? — От интонации зельевара в комнате стало холоднее.

— Не стирайте мне память!

Гермиона выпрямилась на кушетке, поднялась чтобы хоть чуть-чуть сравняться с мужчиной в росте и стояла теперь на коленях, прижимая измятую простынь к груди.

Угольные брови мужчины на секунду взлетели вверх. Он не ожидал такой просьбы.

— Вам с этим жить, — после непродолжительной паузы процедил Снейп, и, молниеносно убрав палочку, вышел из комнаты.

========== Дни Северуса Снейпа ==========

Первым желанием было повалить девчонку на живот и поиметь. Проще простого. Грубо и ожидаемо. Поступок достойный упивающегося. За свою жизнь он сделал достаточно. Хватит на легендарную адову корону, где каждый камень – грех. Одной мерзостью больше, одной меньше. Ничто на хрупких весах его совести.

Настойка Полководца, усовершенствованная каплями пустырника, тихо булькала в котелке. Решение было очевидно и обжалованию не подлежало. Он должен оттрахать Гермиону Грейнджер. Переспать, овладеть, заняться любовью – мужчина перебрал десяток синонимов, но суть это не меняло. Такое не выбирают.

Странности начались с первого дня после ритуала. Сутки он успешно списывал все на усталость и побочные действия зелий. На вторые не на шутку обеспокоился. Хотелось яблочного пирога с корицей, а еще он знал всех гриффиндорцев поименно а не по фамилиям, знал чего боятся младшекурсники, знал названия пятнадцати учебников по трансфигурации и любимую команду по квиддичу Рона Уизли. Знания эти всплывали хаотично и в самый неподходящий момент засоряли голову, путая важные четко структурированные размышления профессора.

Школа бурлила от тщательно скрываемой ненависти. Так быстрая река невидимой бежит под тонкой корочкой льда. Один неверный шаг и течения затянет, утопит, приложит об острые камни. Неверного шага директора ждали все вокруг, приходилось крутиться.

Следить чтобы Керроу не пытали детей, чтобы оборотни держали пасти закрытыми, а ширинки застегнутыми; почти параноидально ждать удара в спину от коллег-преподавателей, от детей, внезапно ставших взрослыми и самостоятельными, от прихвостней Лорда, недовольных ограничениями; кормить Грейнджер; направлять Поттера, разыскивающего подругу, по ложному следу – ближе к крестражам и дальше от Лорда; лгать; мучить; присутствовать на пытках и казнях; варить зелья, разваливающемуся по частям змеелицему и почти не спать.