Любовь без поцелуев (СИ) - "Poluork" - Страница 75

Так, всё, у нас история, а Макс там… Интересно, он один сел или с кем-то? Комнату надо проветрить! Игорь, правда, будет ныть, что холодно, но запах… Мне он прямо в нос шибает. Да знаю я, что другие не почувствуют, а я всё равно напрягаться буду. Всё, пошёл.

Макс стоял напротив моей двери, спокойно так стоял. Ждал меня. Вот ведь…

– Мы опоздали на историю на десять минут, – всё, что он мне сказал.

– А почему ты не пошёл?

– Я хотел тебя дождаться.

– Зачем?!

– Не знаю. Захотел и всё. И не стыдно тебе мне в глаза смотреть?

– Неа, – да хуй я ему признаюсь, лучше стакан сахара съем!

– Может, у тебя, и вправду, нет души?

– Есть, – мне, почему-то, опять стало хорошо, легко и хорошо, как будто я проснулся – а сегодня первый день летних каникул, и у меня есть рогатка, ножик, спички и дырка в заборе охраняемого объекта, – всё у меня есть.

====== 22. Душ, душа и тело – 2 ч. ======

Спасибо всем тем, кто пишет мне отзывы и письма! Только вы и поддерживаете меня в эти непростые дни. А так же спасибо всем тем, кто отмечает мои ошибки – и да пребудет с вами Макаронная Благодать!

Весь остальной день выдался каким-то суетливым и бестолковым. Вдруг оказалось, что у меня куча дел. То надо было пойти взять какие-то дополнительные сборники задач в библиотеке. То принести на кухню ящики – дело неинтересное, но зато я достал две банки сайры и упаковку печенья. Потом всех десяти- и одиннадцатиклассников согнали в один класс и прочитали лекцию о том, что нефиг в душ ходить по пять-шесть человек и торчать там по два часа. Особенно это ко мне относится, и ничего я не облезу, если пару раз пропущу, воду греть для меня одного – слишком большая роскошь, и вообще, будем ходить в душ всем классом. Ну да, ага. Я – и в душ с Азаевым (где эта падла, кстати?) или Таримовым? И уж, тем более, с Евсеевыми? Нахуй идите, только не запнитесь по дороге! Да похуй, нам такие лекции о вреде эрекции постоянно читают, им, сукам, угля жалко!

Потом оборзели какие-то девятиклассники и меня, Вовчика и Танкиста позвали провести с ними воспитательную работу.* Восьмой-девятый класс – самые отвязные быки. Потому что до девятого класса доучить нужно всех, а многим дальше не надо. Вот они и изгаляются, как могут. Придут в класс и начинают учителей материть, книги бросать, стулья переворачивать. Ну, а что училки сделать могут? Ни въебать по-хорошему, ничего. Некоторые утырки ещё и пальцы гнуть начинают – «Да вы права не имеете, да я на вас...». Ну, вот у нас так и делают – просят старших пойти порядок навести. Азаев (и всё-таки, где он?) и компания среди своих порядки наводят, я – среди других. Мне о правах не расскажешь, особенно с заломанными руками. А самых борзых мы в сортире топим или в ведре, как пойдёт. Училки не смотрят, уходят и всё. В девятых классах тоже есть те, кто с мозгами, эти следят за теми, кто помладше. Вот Сергей Александрович тоже помогал раньше порядок наводить, но он учитель, ему, типа, учеников пиздить нельзя, и он мне всё время говорил, чтоб я потише был. А сейчас его нет, но я не дурак тоже – калечить. Эти мудаки получили, как следует, вещи собрали, доску поправили и успокоились.

– Землю из цветка смели, суки! – скомандовал я, осматривая класс. Пашик с Яшиком торчали рядом, Вовчик присел на парту к каким-то девкам, Танкист нашёл в углу железный совок и вертел его в руках, ища, на ком бы попробовать. – И хуи с доски стёрли, не ИЗО!

– Новенького видишь? – кивнул Пашик. Я присмотрелся. Вот те на, и вправду, новая рожа, прибавление в благородном семействе. Рожа как рожа – веснушки, но не как у Вовчика, а так, немного, волосы стриженые, уши к черепу прижатые, взгляд борзый.

– Ну, и чего?

– Ну, и того. Это он тут хуйнёй страдать начал. Он из другого интерната, там десятых классов не было.

– Понятно. Будем разбираться, значит. Ты ему намекни, что тут бывает либо по-хорошему, либо очень по-плохому. Если он не дурак, поймёт, – в этот момент новенький показал мне средний палец и я кивнул, – а если дурак, то его проблемы.

Обычное дело. Приезжают такие, кто у себя там крутой был – из тех, кто десятый-одиннадцатый хочет заканчивать, ну и давай по-прежнему пальцы веером держать. И начинают тут. Весёлое дело, но у меня сейчас есть повеселей.

Макс.

Я всё время о нём думал. О том, как мы сидели с ним на уроках и брали друг друга за руки. Как шарахались вокруг школы и он мне говорил всякое такое… Как я потом лежал, стиснув зубы, весь обкончавшись, и видел перед собой его лицо…

Макс. Что же это такое?

– Зачем ты? – спросил он меня потом.

– А?

– Ну, этих девятиклассников побил?

– В смысле? Ну, нехуй им тут! – я принялся объяснять, как эта система работает, что те, кто воспитанием занимается, им с учителями проще договорится о чём-то там, но и ты сам, если что, должен себя в руках держать. То есть, если ты бухаешь – чтоб потом не бегал и в окна не прыгал, проблевался и баиньки, если ебёшься – то тоже тихонько, дерёшься – потом не жалуешься. – Понимаешь, порядок должен быть.

– Да уж, у тебя порядок. Извини, но это по-другому называется.

– Что? – я посмотрел на него с удивлением. Дело было в столовой, я послал пацанов за едой и открыть сайру, а сам сидел с Максом, глядел на него. Макс водил ногтями по столу, на засаленной поверхности оставались царапины. Пальцы у него были длинные и ногти какой-то очень красивой формы – овальные такие. Интересно, он их… ну? Подпиливает?

– Ничего. То есть, по-твоему, можно любыми гадостями заниматься, лишь бы всё было шито-крыто?

– А разве нет? Либо чтоб никто не знал, либо чтоб тебе просто за это ничего не было. О, вон нашу еду несут!

– Фу, солянка!

– Ты сайру ешь, с хлебом она ништяк…

– А чё он, – возмутился Танкист, – хули он тут такой особый? Или он теперь, как Банни? За девочку у нас?

Банни покраснела, Макс побледнел, а мне Танкиста захотелось башкой в тарелку сунуть.

– Завали ебало или встань из-за стола и пиздуй отсюда!

– Нет, Стас, правда, – Вовчик голос подал, – чё-то я весь в непонятках. Ты ему что, проспорил?

– В смысле?

– Ну, не знаю, то вы на уроке там чуть не это, – Макс хмыкнул, – чуть не подрались, а теперь ты его сайрой кормишь?

– Слушай, не ной, надо было со мной идти на кухню. Если хочешь, тоже можешь есть. Я, например, не буду, – я выставил банки на середину стола. Несколько секунд все смотрели на них. Пахла сайра классно, блестела от масла. Первой к банке потянулась с вилкой Банни, потом, сразу за ней, Макс, прищурившись и нагло улыбаясь, подхватил себе на ломтик сероватого хлеба самый большой кусок. Игорь помялся, но тоже выловил себе – маленький. Остальные на банки косились, прямо булькая слюнями, и, наконец, не выдержали. Цирк. В итоге банки чуть ли не языком вылизывали. Надо будет потом пойти, взять ещё одну банку – чисто для Макса, а то он, и впрямь, тут у нас ничего не жрёт.

Потом надо было разобраться и подсчитать, что я выиграл – бабло, «тип-топы», шмот, гайку серебряную**. Она мне на палец не налезла, выглядела так себе – какой-то плоский чёрный камень в углу – маленький, блестяшка. Не алмаз – фианит, а то и вовсе хрусталь. Но тот чувак, что его поставил, наверное, придёт назад просить, а я посмотрю, на что его подбить можно будет.

Потом я ходил к Масе и делал заказ. На всякую жратву хорошую, на водку («Ещё раз палёнку притащишь, пузырь об башку разобью, поняла, сука?»), на мясо. Мысль о шашлыках мне всё покоя не давала.

Потом я ходил и смотрел, кто чего с каникул хорошего привёз. Вовчик, например, притащил две футболки годные – одну с волком, другую с тачкой, и мне – как раз. И ещё – кучу всяких витаминов, не этой жёлтой ерунды в шариках, которую тут дают, а реальных, какие спортсмены пьют. Железо там, кальций и ещё – питательные коктейли в пакетиках, на которых ни слова по-русски.

– Это не какая-то допинговая хуита?

– Не, ты что! Это чтоб мышцы нормально росли, а то от здешней жрачки скоро совсем, как Игорь, стану, – ухмыльнувшись, Вовчик напряг руку и мышцы красиво проступили под покрытой веснушками и тонкими рыжими волосками коже. У Макса, вот, волос на теле нет…