Виктор Тихонов творец «Красной машины». КГБ играет в хоккей - Раззаков Федор Ибатович - Страница 24

– Есть у нас друзья с Кавказа, которые могут покупать «Волжанки» не по госцене, а по цене почти в два раза дороже. Если ты найдешь в Москве ребят, которые согласятся эти машины доставать, то представляешь, какой навар можно сделать? По несколько «косых» на четверых! Чувствуешь размах?

Размах Александров почувствовал, но он его не особенно впечатлил – у него на сберкнижке в тот момент лежало более 60 тысяч рублей – баснословные деньги по тем временам. Но говорить об этом он, естественно, не стал, решив опустить собеседника с небес на землю:

– Ты преувеличиваешь мои возможности, Владимир.

– Да брось ты, Борис! – вступил в разговор Геннадий. – Ты же олимпийский чемпион, а не свиной хвостик. У тебя же наверняка друзья имеются как в ЦСКА, так и в других командах. Поговори с ними, объясни ситуацию. Ведь это хорошие бабки и почти задаром. Например, есть уже у человека машина, а премиальные за победу в чемпионате ему полагаются. Он выбирает еще одну машину, которую тут же и продает. Ведь чемпионат-то как раз на финишную прямую вышел, иначе мы бы тебя не теребили. Ты очень вовремя приехал.

– Ну, что, лады? – вновь вступил в разговор Владимир.

Но хоккеист молчал, глядя через лобовое стекло на то, как дети во дворе катаются с ледяной горки.

– Ну, хорошо, давай сделаем так, – видя, что его собеседник колеблется, продолжил Владимир. – Ты хорошенько подумай, а мы завтра утром к тебе заедем и отвезем за город, на «хазу» этих ребят с Кавказа. И ты сам посмотришь, какие это серьезные люди. Такие кидать не любят. Договорились?

И Владимир первым протянул раскрытую ладонь Александрову.

Мать хоккеиста, которая все это время стояла на кухне и внимательно смотрела из окна на припаркованный во дворе «Жигуленок», никак не могла понять, почему он никуда не уезжает. А когда из него выбрался ее сын, она поспешила к двери. Едва она успела впустить своего отпрыска в квартиру, как он прямо с порога ее огорошил:

– Мам, собери мне по-быстрому что-нибудь в дорогу. Я в аэропорт – в Москву улетаю. А если Генка будет спрашивать, скажи, что меня срочно вызвали в ЦСКА.

Прилетев ночью в столицу, Анжела приехала домой и сразу свалилась в кровать от усталости. Но около десяти утра ее разбудили настойчивые звонки в дверь. С трудом разомкнув глаза, девушка отправилась открывать. На пороге стоял Егор Красовский.

– Ну ты даешь, красава – прилетаешь в Москву и звонишь не мне, а своей подружке Светке Негоде, – переступая через порог, произнес журналист. – Как будто у тебя с ней дела, а не со мной.

Чмокнув девушку в щеку, нежданный гость прошел в комнату и по-хозяйски развалился в кресле, бросив кожаную сумку на пол. А Анжела прошла мимо него и снова нырнула под одеяло.

– Не понял? – удивился такому поведению Красовский.

– Я спать хочу, мне после обеда на работу выходить, – сообщила из-под одеяла Анжела.

– Сон отменяется, у меня статья горит, – оповестил девушку журналист и потянул одеяло на себя. – Что-нибудь узнала?

– Нет! – вырывая одеяло из рук журналиста, огрызнулась Анжела.

– Как это нет? Ты с Александровым почти сутки провела. Дурочку не валяй.

Понимая, что гость от нее так просто не отстанет, девушка приняла сидячее положение.

– Чего ты от меня хочешь?

– А то ты не знаешь? Подробности твоей поездки в Усть-Каменогорск. Зачем Александров туда ездил, с кем встречался, что говорил. Он же не зря туда поехал.

– Он мать свою навещал, доволен?

– Нет, не доволен – подробности давай. Мать наверняка с тобой общалась, о чем-то рассказывала, делилась.

– Стукачку из меня делаешь? А вот это видел? – и Анжела показала журналисту кукиш.

– Причем здесь стукачка, мы же с тобой обо всем договорились, – не скрывая своего удивления, воскликнул Красовский. – Ты сама вызвалась лететь с Александровым.

– Дура была, потому и согласилась. Тебе зачем эта статья нужна – чтобы человека дерьмом обмазать?

– Каким дерьмом, что ты мелешь? И статья эта не мне нужна, а тем молодым спортсменам, которые, как и Александров не дорожат своей честью смолоду и пьянеют от звука медных труб.

– Смотри сам не опьяней.

– Да что с тобой случилось за эти сутки? – Красовский вскочил с кресла, пересел к девушке и обнял ее за плечи. – Ты что, втюрилась в этого хоккеистика?

– Очень надо, – Анжела скинула со своего плеча руку журналиста. – Просто я считаю, что в случае с Александровым еще ничего не ясно и пригвождать его к позорному столбу рано. Если человек оступился, то ему нужно помочь и подставить плечо, а не толкать его в спину, чтобы он и дальше падал.

– Вот, значит, как ты запела. По тебе выходит, что я толкаю этого агнца божьего в спину, чуть ли не в пропасть. А ты не задумывалась над тем, что он далеко не ангел. Что люди, подобные ему, хороших слов не понимают. С ними надо разговаривать жестко, иначе они вконец обнаглеют и сядут всем на шею. Да этот твой Александров уже давно туда уселся и всеми понукает. А такие дуры, как ты, его выгораживают.

– Я вовсе не считаю его ангелом. Если хочешь знать, он так на меня наорал, что я улетела без него.

– Тогда что мешает тебе ответить ему тем же? – искренне удивился Красовский.

– Вот видишь, тобой не добрые чувства двигают, а жажда мести. Ты хочешь моими руками расправиться с человеком, который тебе почему-то не нравится. А я провела с ним целый день и знаю о нем больше, чем ты и весь твой спортивный отдел вместе взятые. Поэтому прошу: отстаньте от него и дайте прийти в себя после случившегося. А ваше морализаторство приберегите для настоящих подлецов.

– Значит, ты не будешь ничего рассказывать? – теряя терпение, спросил журналист.

– Нет! – чуть ли не крикнула в лицо собеседнику Анжела. Причем так резко, что он вскочил с постели.

– Ну, что же, ты свой выбор сделала, – пронзая девушку своим испепеляющим взглядом, резюмировал Красовский. – Но я обещаю тебе, что ты очень скоро об этом пожалеешь.

Сказав это, Красовский схватил с пола сумку и выбежал из комнаты. В эту минуту он был зол не столько на девушку, сколько на Александрова, которому так легко удалось сбить с толку его подругу.

Тихонов приехал во Дворец спорта на час раньше своей команды, чтобы дать предматчевое интервью своему хорошему знакомому – журналисту газеты «Советская молодежь» Виктору Резнику-Мартову. Они были знакомы с конца 60-х, когда Тихонов только возглавил рижское «Динамо». С тех пор они стали сотрудничать, даже несколько раз ездили на чемпионаты мира, где вместе писали репортажи: Тихонов оценивал игры с точки зрения профессионала, а Резник облекал их в литературную форму. Получалось очень даже неплохо – читателям «Молодежки» нравилось.

Журналист дожидался тренера в «Черном баре», успев выпить в одиночестве уже две чашки кофе. Причем беседу можно было провести и в кабинете у Тихонова, который находился здесь же, во Дворце спорта, но он был настолько тесен и неприветлив, что было решено сделать это в баре, где всегда царила рабочая, и в то же время вполне уютная, почти домашняя атмосфера.

Журналист как раз допивал вторую чашку кофе, когда к его столику подошел Тихонов с портфелем типа «дипломат» в руках. Они поздоровались, после чего Резник включил диктофон и задал первый вопрос:

– Что думает тренер Тихонов о сегодняшней игре?

Но Тихонов ответил не сразу. В этот миг к их столику подошел официант и поставил перед тренером чашку с горячим кофе. И только когда служащий бара ушел, последовал ответ на заданный вопрос. Вернее, это был ответ в форме вопроса:

– Говорить будем на чистоту?

– Разумеется, – ответил журналист.

– А если я скажу такое, что твое руководство испугается напечатать?

– Я постараюсь обойти этот испуг. Как говорится, не первый год замужем.