Коронованный наемник (СИ) - "Serpent" - Страница 17

…Полчаса спустя, Сарн хмуро теребил тесьму на камзоле.

- Вот, по чью душу копья здесь в моде. Эру милосердный… Леголас, ты уж меня прости, но по старой дружбе дерзну. Нас сюда зачем государь отрядил? Орочьё разогнать от князевых границ. Да только уж чего мы тут не насмотрелись, а мне все кажется, то ли мы глядим не туда, то ли от нас чего другого ждут.

Леголас задумчиво водил пальцами по грубой резьбе на каминной облицовке:

- Сарн, а ты по что примчался? О ранах ты моих не знал, а коня гнал вскачь, вон глина в пол плаща разбрызгана. Не иначе, новости привез.

Десятник равнодушно оглядел грязный плащ, а потом вздохнул:

- Привез, да такие, что не знаю, то ли в челюсть съездишь, то ли скажешь, что я на посту пьянствовать затеял. Только клянусь тебе, брат, Элберет лучезарной, что правду говорю и себя не выгораживаю. Ежели виноват в чем – брани всласть.

Сарн помолчал, собираясь с мыслями, и начал:

- Вчера за полночь, как раз, как дождь прекратился, на наш форт атака была. Представь, никаких чудес да оборотней. Орки простые, сотни полторы, пешие. Налетели, поорали чин чином, давай из арбалетов палить, а сами таран подкатывают – стало быть, о фортах давно знают и уже готовы. Ну, нас учить не надобно, мы крестьян потолковей к требушетам выставили, ворота подперли, а сами отстреливаться взялись. Все подготовили, как стратегия велит, уже думаем, перебьем, кого успеем, а как к стене подойдут – кипящей смолой ополоснем, для науки. И что ж ты думаешь. Они даже ворот не расшатали толком, около трети своих убитыми потеряли, а как первые горшки со смолой полетели – они взвыли, и врассыпную! Ты где, брат, эдаких орков сговорчивых видел? Может, и стрелять не надо было? Крикнули бы им – «пошли вон!» – они б и разбежались.

Леголас, уже сидевший напротив друга, сдвинул брови:

- Что за бессмыслица… Орки вот эдак запросто не сдаются. Чего у этих тварей не отнять – смерти они не трусят, бьются до конца. Погоди, Сарн, – принц вскинул голову, видя, как десятник нетерпеливо покусывает губы, – а дальше что было?

- Дальше, дружище, самое занятное началось.

Сарн вскочил, и карие глаза его заблестели жгучим волнением:

- Крестьяне ликуют, как же, орочий отряд в бегство обратили. Мы с парнями стоим, луки опустили, со стен сойти боимся, подвоха ждем. А эти увальни орут, песни распевают, прислушаться не дают. Но минут сорок прошло – никаких сюрпризов, только смола на поляне дотлевает. Мы уже решили, орки какие-то попались завалящие, да и Мелькор с ними. И вот угомонились наши певцы, уже верхушки леса зашумели, ветер предрассветный занялся. Только собрались к завтраку костры зажигать, смотрим – стая птиц из леса вспорхнула, да заполошно так. Не иначе, идет кто-то…

Только что увлеченный рассказом, Сарн вдруг запнулся и зябко потер ладони, словно в комнате не потрескивал щедро протопленный очаг.

- Я гляжу, Эглен с башни машет, а у самого лицо, будто Мандоса во плоти узрел. Бросились мы на посты, луки похватали… – эльф снова замолчал, глядя на языки пламени, а потом медленно перевел взгляд на Леголаса.

- Смотрим, идет из леса толпа… То ли люди, а то ли и не люди… Одни совсем, как наши крестьяне, при бородах, в одежде, у кого дубина, у кого и меч. Другие – словно безумцы какие. Грязные, оборванные, идут, ссутулясь, а лица-то… Эру упаси. Шрамы ужасные, глаза горят, зубы оскалены, пену роняют. И мокрые все насквозь, стало быть, пол ночи под ливнем рыскали. Нас увидели – да такой гвалт подняли, хоть уши затыкай. Вой, рычание, клекот – аки стая зверья. Что тут поднялось – крестьяне в панику, оружие побросали, на колени попадали. Сами плачут, чьи-то имена выкликают. А я стрелять не велю, люди все ж. Да и с виду скорее хворые, чем настоящие враги. Кроме того... признаться, растерялся я малость, не видал я еще таких людей. Пока я соображал, как успокоить селян, эти, будто мне назло, в атаку пошли. Да как… Леголас, эти безумцы начисто лишены страха. Напролом поперли, давай дубинами в ворота колотить, а те, что похуже, у самого частокола свалку подняли, гляжу – а они орочий таран брошенный разворотили, и бревна к стенам прилаживают, карабкаться затеяли, и ловко так – не хуже иного эльфа. Ну, тут я отмер, командую оборону. Стреляли мы, чуть пальцы на тетивах клочьями не оставили, да нас-то десять эльфов, а крестьяне за оружие не берутся, орут да плачут. Я уж думал, беда, еще немного – расстреляем мы боезапас, эти нелюди через частокол перелезут, да придется в десять мечей против них махаться, крестьяне не помощники. И тут…

Сарн постучал пальцами по подлокотнику кресла, расстегнул плащ, снова застегнул:

- Не тяни, Мелькорово ребро! – рявкнул Леголас, но десятник только покачал головой.

- Не злобься. Все так быстро случилось, мне б рассказать потолковей. Словом, в лесу кличи послышались, и прямо из чащи стрелы полетели, да густо – словно осы. Я в первый миг подумал, в нас палят, но нет. В нападающих они метились. А эти нелюди, что на частокол лезли – мигом обернулись – и к лесу, будто новую добычу учуяли. Да там не девицы в покрывалах прятались, за стрелами копья засвистели. Двадцать минут не канули, как больше половины полегло, а прочие разбежались. А из лесу так никто и не показался, будто тени с болот налетели, да и рассеялись.

Сарн снова встал и тяжело зашагал по комнате, словно неся на плечах бремя своих забот.

- Крестьян мы насилу успокоили, пришлось травы из обоза доставать, отварами поить. Как все немного угомонились, я поговорил с несколькими, кто получше держался. И вот, что узнал. Помнишь, еще в деревнях нам народ жаловался, что многие к разбойникам в леса уходят. Не все там так просто, брат. Сильно Ирин-Таур запуган. Сроду там такой напасти не водилось, а тут начала в людях просыпаться странная злоба, да откуда – никто не ведает. Был вчера ласковый муж, да добрый отец. А сегодня рычит, жену бьет, на родных кидается. Вскоре на лице отметины появляются, борозды, шрамы. А еще несколько недель прошло – и уходит мерзавец, совсем разум потерявши, в лес, да к банде таких же примыкает. И чем та жуть заканчивается – никто толком сказать не может. Одинокие, бессемейные, многие просто из сел поуходили, говорят, страшно все время ждать, кого следующего морок возьмет. Эти просто грабителями делаются. Я слушать-то слушал, да ничего толком не разобрал, люди сами мало что знают, но боятся они этой напасти люто. Те, у кого родные захворали – только плачут. Тяжко мужа или отца чудовищем назвать. С женщинами оно реже бывает, но были несколько, что тоже занедужили. Тварь, что тебя разукрасила… Не это ли конец той немочи? Кто знает… Хворь какая-то в этом княжестве ходит, брат, о какой мы еще не слыхали. И орки тут – дело десятое. А князь то ли не знает об эпидемии, то ли не верит, все на орков грешит. А может, и того хуже… Вот такие-то у меня новости.

Леголас откинулся на спинку кресла, глухо застонав.

- Я будто ночью по болоту бреду, Сарн. То там огонек мелькнет – то оттуда крик донесется. И не знаю, то ли человек на помощь зовет – то ли нечисть на погибель кличет. И бывает, на подмогу броситься хочется, а шаг в сторону сделай – тут же в трясине и утопнешь. Одно ясно, уходить нельзя, покуда мы эту беду не остановим. Если весь Ирин-Таур превратится в вотчину полуобращенных кровожадных недолюдей-недоволков, Лихолесью грозят страшные времена.

Вдруг, вспомнив о чем-то, принц поглядел на друга:

- А ведь у нас, дружище, и союзники в лесах есть, как оказалось. Как бы узнать, кто таковы эти умельцы?

Сарн мягко покачал головой:

- И узнавать не надо, Леголас. Мы трупы на поляне осмотрели. Вот.

Эльф достал что-то из-под плаща, протягивая принцу. Это была длинная стрела с прекрасно закаленным наконечником и знакомым желтым оперением. Леголас повертел стрелу в пальцах, поднимая глаза на Сарна.

- Это солдаты Йолафа, брат.

Сармагат бушевал. Два факела дымно догорали на полу в яркой россыпи разлетевшихся угольков, осколки кувшина хрустели под сапогами, а орк зверем ходил по полутемному залу, словно ища, на чем еще сорвать ярость. Наконец, он резко обернулся к стоящему у очага молодому человеку, и тот подавил желание вжаться в стену.