Запах Вереска (СИ) - "Kapkan" - Страница 24

Удержаться невозможно. Тело, истерзанное грубыми ласками и напряженное до предела, вздрагивает в его руках и после пронзительного крика обмякает. Это становится последней каплей для Кая. Он вцепляется зубами в плечо любовника и с глухим рыком кончает. Перед его глазами стремительно мелькают цветные круги, грудь ходит ходуном. Но опустить свои руки он не может. Ивон все еще сидит на нем и, зажмурив глаза, сыто вылизывает шею. Его когтистые пальцы зарываются в спутанные черные волосы и гладят кожу головы. Альфа сыто улыбается и, намотав на кулак серебряные волосы, отрывает от себя мечника. Лишь для того, чтобы снова начать вылизывать дрожащий кадык и влажным следом подняться к губам. Чтобы обвести их контур и по скуле прочертить дорожку к порозовевшему уху с заостренным кончиком. И пока вампир снова дрожит от новой волны возбуждения, вторая рука оборотня скользит вниз по груди. Царапая когтями впалый живот и намеренно задевая белые влажные разводы, выплеснувшиеся между ними, уверенно обхватывает вновь возбужденную плоть. Гладя по чувствительному краю и снимая первую каплю смазки, чтобы размазать по алой головке.

А в следующею минуту слышится дикий рык, и Кай оказывается лежащим на спине. Стоит взглянуть в пылающие алым сузившиеся глаза, как воспаленный мозг выдает, что это будет еще очень долгая ночь...

====== По следу времени ======

За слова песни большое спасибо моей дорогой бете. Без которой автор как без рук

Только имя твое я в кармане ношу,

никому не расскажу, не поведаю быль.

Пусть разум вечно твердит, что не достоин тебя,

Что слишком мало любя, жизнь тебе подарить...

И весь мир прахом разлетится, если ты ответишь – нет!

И вмиг навеки обратится лютой тьмою белый свет!

И сердце пламенем пылает, освещая пустоту,

В которой, по тебе скучая, я в беспамятстве бреду...

Только имя твое леденцом за щекой

Одинокий путь мой скрасит долгой зимой.

И вот я снова один, теперь уже навсегда,

Сам себе господин и покорный слуга.

Колизей – “Имя Твое”

Наши дни

Pov Алана

Нет, я, конечно, человек очень хороший. С таким терпением, которому позавидовал бы сам Иисус Христос. Однако... МАТЬ ВАШУ, Я ЖЕ НЕ ТИТАНОВЫЙ! Такими темпами я переселюсь на стройку у моста, лишь бы не видеть эту моделишку доморощенную. И дело здесь совсем не в том, что этот недомерок не упускал случая разложить себя перед старшим Валгири на любой горизонтальной поверхности в замке. Причем, каждый раз этим двоим удавалось «просто мистическим образом» вытворять всякие непотребности, когда я был рядом.

Ну, что тут можно сказать, если у ребенка бзик на доггерстве, то экскьюз, но это не ко мне. Вуайеризмом никогда не страдал. У самого довольно активная в этом плане жизнь. Чего только стоят женщины Волчьего Двора. Аж глаза разбегаются! Прекрасны настолько, что невозможно устоять. И чего этот придурок нашел в этом костлявом андрогине? Ни кожи, ни рожи. Да и семья мальчика-зайчика не жалует. Ох, как я их понимаю. Приставучий, наглый, одним словом – дешевая подстилка, которая возомнила себя гением. Плевал я на него с высокой колокольни, если бы ЭТО не начало в наглую совать нос в мои дела! А его папик ходит, как ни в чем не бывало, и скалится, зараза, когда видит то, что вытворяет его протеже гребаный.

*

Однако, если бы Алан узнал настоящие причины такого поведения Питера, то сильно бы удивился. Причина была одна. Двухметровая, сильно напоминающая шкаф с антресолями, вечно угрюмая и презрительно щурившая золотые глаза. А ведь все складывалось так хорошо. Ведь он уже заполучил одного из самых богатых мужчин на планете к себе в постель. Еще немного и этот глупец начал бы есть у него с руки, но все планы полетели в задницу, когда неожиданно новоявленный любовник кинул его, ничего не объяснив, и улетел в Шотландию. Терять такой лакомый кусочек Питер не собирался.

С детства усвоив, что деньги могут все, он прилагал все усилия, чтобы выбраться из той мерзкой нищеты, в которой рос. С матерью-алкоголичкой и отцом-размазней, который не делал ничего, кроме как часами запирался в своей мастерской и творил, по его словам, будущие шедевры. Неоцененный художник, плевавший на собственного сына. О, Питер хорошо помнил эти годы. Он не забыл работу официанта в ночном клубе, когда вкалывал как проклятый, чтобы прокормиться. И даже то, как там же встретил своего первого любовника. Богатый бизнесмен настолько потерял голову, что готов был выполнить любой его каприз. Питер дураком не был и не стал упускать такую возможность. После были другие, и из каждого он щедро тянул и дорогие подарки, и модные шмотки. Один из очередных ухажеров быстро раскрутил его, как молодую и перспективную модель. С такой-то его внешностью устоять перед ним было трудно. А потом появился Кайрен Валгири... Меньше, чем через час после знакомства в клубе, они уже кувыркались в люксе отеля Хилтон. В ту же ночь парень твердо решил, что этот мужчина должен стать бриллиантом его коллекции. Продолжительная череда нулей после единицы на банковском счету полностью окупали столь близкое и частое лицезрение уродливого лица и тела перед собой.

Питера порой даже передергивало от пристального взгляда холодных желтых глаз и ледяного оскала, от которого шевелились волосы на голове. Но все равно терять этот куш он не хотел. Поэтому и бросил все, чтобы приехать в гости к любовнику. Но здесь его ждал сюрприз. Который постепенно превратился в сущий кошмар.

Платинового блондина в грязном комбинезоне он заметил сразу. Весь измазанный и пыльный, он продолжал притягивать взгляд. Своими серо-голубыми глазами и той мужской силой, которая исходила от крепкого тела. А один взгляд на широкие плечи и скрещенные мускулистые руки заставлял скулить от предвкушения легкой, но жаркой интрижки на стороне. Вечером, на ужине, интерес к молодому дизайнеру только возрос, стоило тому только появиться в гостиной, посвежевшему и одетому в черное с ног до головы. Это был самый настоящий ходячий грех. Питер поедал его глазами ровно до тех пор, пока не увидел взгляд Кайрена. Долгий, пристальный и обволакивающий. Скрытый за полуприкрытыми веками. Весь вечер он смотрел на дизайнера, а тот и не замечал. Когда же наталкивался на глаза старшего Валгири, то морщился, словно съевший кислятину.

На все это можно было бы не обращать внимания, если бы на следующий день все не повторилось. Кай не сводил глаз с Алана. Где бы тот ни был и что бы ни делал, мужчина не отводил свой пронзительный взгляд. Что неимоверно бесило Питера. Особенно после того, как первой же ночью Кайрен вышвырнул его из своих комнат в гостевые. Что бы он ни делал, Валгири вел себя холодно. Ни разу не коснулся и не пришел ночью. Риск потерять выгодную кормушку возрастал просто с геометрической прогрессией. Так что, пришлось идти на крайние меры, чтобы показать, кто здесь главный...

Джулиан же прикидывал, на сколько хватит шефа, и, судя по всему, об этом думал не только он. Молодежь активно делала ставки. И пока Алан не разочаровывал своего помощника. Но был близок к провалу так, как никогда. Вежливые отказы от помощи перешли в раздраженные уговоры, а те – в категорические пресечения любой самодеятельности, которую пытался навязать канадец. В итоге, все это превратилось в холодную войну вперемешку с ненавистью и презрением. Однако ни разу за все это время канадец не смел переходить черту дозволенного, отлично зная, что в противном случае его просто выкинут, как не нужную более тряпку.

А тем временем еще одно крыло было закончено. Скоро должен был быть готов и мост. Дальше нужно было привести в порядок старую винодельню. Но к этому времени подобрались долгожданные осенние праздники. Поистине грандиозная ярмарка, которая должна была длиться три дня...

«Три дня, и все станет таким как прежде», – мрачно размышлял Кай и медленно шел по старым улочкам своего города.

Он знал здесь каждый угол, каждый дом. Каждого, кто жил здесь, и все о его жизни. И не было ни одного, кто бы ни поклонился ему, положив сжатый кулак на сердце. Тем самым признавая своего хозяина и защитника. Кай полной грудью вдохнул прохладный воздух и свернул на главную площадь.