Война сердец (СИ) - "Darina Naar" - Страница 78

Это не свойственно той Эстелле, что признавалась ему в любви и не испугалась его магии; той, что вылезала через балкон и ночью прибегала к нему на свидание; той, что мечтала стать лекарем, вопреки мнению патриархально-богобоязненного общества, где царили полное бесправие женщин и жёсткая власть мужчин-тиранов.

Внутри у Данте что-то сжалось. Вздохнув, он спрятал письмо под рубашку, ближе к сердцу. Интуиция колдуна, сверхчувствительная, болезненная, и сейчас его не подводила, крича: здесь что-то не так.

Войдя в спальню, Эстелла застала своеобразную картину: ящики комода были выдвинуты; вещи раскиданы; шёлковое платье цвета фиалки валялось на полу. На нём красовались объёмная дыра и следы чьих-то грязных подошв. Эстелла не расстроилась из-за платья, напротив, ей стало весело. Девушка даже не сомневалась: всё это — дело рук завистливой Мисолины. Как только сегодня за завтраком Арсиеро объявил, что они вечером идут на бал в дом Амарилис, Мисолина вздумала пакостить. С утра она попыталась вылить на голову сестре охровую краску, но к вящему её неудовольствию вовремя подоспела Урсула и уберегла волосы Эстеллы от участи быть выкрашенными в жёлтый цвет. Но и после обеда Мисолина не успокоилась. Когда сёстры вдвоём шли по лестнице, она, с радостным криком: «Сломай себе шею, уродина!», подставила Эстелле подножку. Эстелла чудом не скатилась вниз — ухватилась руками за перила. И вот теперь Мисолина испортила ей бальное платье. Но это ерунда. Эстелла привезла из Буэнос-Айреса кучу нарядов, которые Мисолина и в глаза не видела. Часть их не влезла в шкаф и нынче пылилась в сундуках под кроватью. В общем-то, Эстелла даже могла бы поблагодарить Мисолину — сестрица, сама того не ведая, развлекала её весь день. Если бы не эти выходки, Эстелла сошла бы с ума от тоски по Данте и чувства неизвестности. Она понятия не имела, удалось ли Сантане передать письмо. А теперь ещё и бал. Эстелла не хотела туда идти, но бал будет в доме у Сантаны, так что она расспросит подругу обо всех деталях её встречи с Данте. Открыв большой коричневый сундук, Эстелла вытащила алое платье из тончайшего японского шёлка, расписанного по подолу крупными розами, и с корсажем, усыпанным рубинами. Мерцающие камушки напоминали капельки крови. Ох, это платье ей невероятно идёт! Красный — цвет страсти, любви и её войны с обществом за личное счастье. Глядя на платье, Эстелла ощутила прилив некой внутренней силы и пожалела, что послушалась Сантану. Чего ей бояться? Разве она совершила что-то ужасное: украла, убила, предала? Нет. Просто полюбила. Но разве любовь — грех? Она всего-то хочет быть рядом с человеком, которого выбрало её сердце. И кому нужны эти глупые предрассудки и условности? Уж точно не им с Данте. Разложив алое платье на кровати, Эстелла взяла изорванное, вышла в коридор и громко постучала в противоположную дверь — комнату Мисолины. Минут пять никто не отзывался, но Эстелла знала: сестрица у себя и уже прихорашивается к балу. Сейчас она ей покажет! И Эстелла со всей силы пнула дверь ногой. Мисолина соизволила выйти. — Чего тебе, ты что пинаешь мою дверь? Совсем дура? — спросила она приторно-ленивым тоном. — Это ты дура, ты сейчас у меня схлопочешь, крокодилица! — и Эстелла накрутила испорченное платье Мисолине на голову. С волос той посыпались шпильки и лепестки искусственных лилий. — АААААА!!! Отпусти-и-и!!! Идиотка, я только что сделала причёску!!! — В следующий раз не будешь рвать мои вещи! — Эстелла отпустила сестру, надев платье ей на шею. — Я тебя ненавижу! — захныкала Мисолина. — Когда-нибудь ты за всё ответишь, придёт и такой день. — Не вой и убери с головы похоронный венок, он тебе не идёт, — насмешливо посоветовала Эстелла и удалилась к себе, заперев дверь на ключ.

Спустя три часа, Эстелла, в своём шёлковом наряде и с алмазной тиарой на кудрях, уже садилась в экипаж. Арсиеро и Роксана уехали вперёд, дабы встретиться с некими важными персонами. Эстебан в последнее время повадился исчезать куда-то без предупреждения, но обещал прийти позже. Хорхелина, всё ещё замотанная бинтами, осталась дома. Так что в экипаже находились Эстелла, бабушка Берта в фиолетовой шляпе с перьями и зарёванная Мисолина в платье цвета янтаря. Испорченную причёску её прикрывала сеточка, усыпанная чёрными жемчужинами — подарок Арсиеро на день её рождения.

Эстелла, чтобы не видеть физиономию сестрицы, смотрела в окно. Нет, она неправильно поступила, написав Данте это письмо. Конечно, Сантана желает ей добра, но она сторонний наблюдатель. Она не знает что творится у Эстеллы в душе. А Эстелла поняла одно: за свою любовь она будет бороться. Ради этой любви она вынесет и укоры, и скандалы, и позор, и ненависть. Даже если в неё будут тыкать пальцами и обзывать дурными словами, она не расстанется с Данте. Завтра же пойдёт к нему и, если он захочет, она останется в его объятиях навсегда. Разглядывая проносящиеся мимо кустики и деревья, Эстелла думала о зелёных зарослях сельвы, о тёплой воде в реке, о белоснежных облаках, плывущих в вышине небес, о ветерке, ласкающем листья и травы, и о поцелуях её дорогого синеглазого всадника, скачущего во весь опор на жгуче-чёрной лошади. Вот он, тот мир, где она хочет жить! В том мире нет правил этикета, нет балов и капризных аристократов, дорогих вин и бриллиантов, но зато там есть свобода и искренность и нет места лицемерию, злословию и лести. Это мир, наполненный запахом свежей травы, мир, в котором живет её первая и единственная любовь.

====== Глава 17. Ревнивцы и ревнивицы ======

Блеск начищенного паркета отражался в пламени свечей и в глазах взволнованных девушек, которые, как стайки пёстрых колибри, заполнили просторную залу. Их яркие платья, причёски с цветами, бантами, лентами и драгоценными камнями, лица, прикрытые шёлковыми и кружевными веерами и веерами из перьев, мелькали тут и там.

Оркестру, специально приглашенному из Буэнос-Айреса, отвели место по левую сторону от мраморной лестницы. Под его аккомпанемент по центру залы кружились в танце парочки.

Замужние молодые дамы, пожилые женщины и вдовы разместились у противоположной, зеркальной, стены на канапе, обитых розовым жаккардом. Обсуждали детей, мужей, славящегося своими молебнами падре Антонио и крамольное поведение некоторых особ. Бабушка Берта беседовала с длинноносой дамой, одетой в тёмно-зелёное батистовое платье и всем своим видом напоминающей аиста. Они отчаянно спорили: можно ли скрестить розу с кактусом. Дама утверждала, что ни в коем случае, но Берта настаивала, что скрестить с кактусом при желании можно даже тыкву.

Из распахнутых дверей кабинета раздавались споры, ругань, бахвальство и тосты. Отцы семейств, развалившись в кожаных креслах, пили виски и громко обсуждали новости. Там находились и Арсиеро, и явившийся, будто из воздуха, Эстебан, а так же Роксана — единственная из дам, кто предпочитала женской компании мужскую.

Мисолина стояла в кучке других девушек, шепча что-то на ухо рыжеволосой Соль — своей подружке. Сантана и Амарилис бегали туда-сюда, занимаясь праздником, а сеньор Норберто — мужчина с лысиной, горбоносым носом и седыми бакенбардами, уже набрался виски и теперь отчаянно размахивал тростью, пытаясь вставить реплику в извечный мужской спор о политике.

Эстелла скучала в одиночестве. Ей удалось перекинуться с Сантаной лишь парой фраз, и та убежала по домашним делам. Эстелла издали наблюдала, как она носится вверх и вниз по лестнице, волоча шлейф кисейного бледно-оранжевого платья.

После возвращения домой Эстелла вышла в свет впервые, и многие на балу были ей не знакомы. Стараясь казаться неприметной, что было сложно, учитывая её яркую внешность вкупе с алым платьем, декольте которого заставляло женщин лопаться от злости, а у мужчин вызывало желание, Эстелла перемещалась по зале с бокалом пунша в руках.

Мягкие диваны, обитые плюшем цвета Мов [1], занимали элегантные молодые люди. Они пили вино, курили сигары, то и дело разрывая звуки музыки хохотом; обсуждали ставки на скачках и новости с биржи, а также юных девиц на выданье — потенциальных невест. Центром их компании был красивый черноволосый юноша. Обзывая вице-короля «никуда негодным бездарем и остолопом», он делал это с таким видом, словно рассказывал о погоде. Карие глаза, чёлка набекрень, фрак цвета вороньего крыла, надменное лицо — всё это делало молодого человека королём вечера. Девицы едва не сворачивали себе шеи, пялясь на юношу, хихикали и шушукались, прикрываясь веерами. Молодой человек не удостаивал ни одну из них и каплей внимания.