Война сердец (СИ) - "Darina Naar" - Страница 344

— Пожалуй, я схожу наверх и узнаю в чём дело, — сказал Ламберто печально.

— Ну только не сейчас! — запротестовал Лусиано. — Не будем задерживать завтрак и терять время. У меня ещё куча дел запланирована. Сходите позже, ваше Сиятельство. Не хочет есть, пускай сидит голодный. Подавай, Либертад.

Завтрак прошёл в напряжённом молчании. Лусиано был мрачен, Ламберто задумчив, Маурисио счастлив от отсутствия Данте, а Эстелла обескуражена. А вдруг что-то случилось? Она не видела Данте уже сутки. После того, как вчера Лусиано сообщил о его свадьбе, Данте начал всех игнорировать.

У Эстеллы возникло смутное желание зайти к нему и узнать в чём дело, но она не осмелилась, продолжая лелеять свою ревность. Данте её не любит, смысл к нему цепляться? Пусть живёт своей жизнью, а она должна подумать о своей. Нельзя страдать годами, надо что-то делать.

Когда, окончив завтрак, Ламберто явился в комнату Данте, тот лежал в постели, зарываясь носом в подушку.

— Данте, сынок, а что случилось? Почему ты уже второй день не выходишь к столу? — мягко спросил он.

Данте промолчал.

— Данте, я с тобой разговариваю! Я твой отец, в конце концов! Что за неуважение?

Прошептав что-то еле различимое, Данте накрыл голову одеялом.

— Ну это уже ни в какие ворота! — Ламберто прошёлся взад-вперёд, стуча каблуками. — Это хамство! В нашем доме есть определённые правила, они существуют уже двести лет. А ты ведёшь себя отвратительно, Данте. Ты вынуждаешь всех терять время, ожидая тебя за столом, а у нас у всех есть дела. Мы не бездельники и, в отличие от тебя, не бьём баклуши целыми днями. Не явиться к указанному времени считается неуважением ко всем, кто здесь живёт, включая прислугу. Ты и сейчас хамишь, молча отворачиваясь от меня, как будто я со стенкой общаюсь. Я не хочу с тобой ссориться, но чтобы это было в последний раз. Сегодня к обеду мы желаем тебя лицезреть за столом. И точка.

Ламберто резко захлопнул дверь, а Данте лишь плотнее укутался в одеяло. За что ему всё это? Ну почему никто ничего не понимает? Сначала они навязывают ему ненужную девицу в жёны, а теперь, когда ему и дышать больно, они ещё и орут. Все люди сволочи, все, без исключения.

Вчера Данте вместо ужина ускакал на Алмазе, пытаясь смерить гнев. Объехав полгорода, он вернулся к полуночи. Завёл Алмаза в конюшню, почистил его. Огни в доме были погашены, и Данте уже хотел подняться к себе, но услышал шум в комнате, смежной с гостиной. Данте решил, что это воры. Ну кто ещё может шарахаться по дому среди ночи? На цыпочках он подкрался ближе, повернул ручку, отворяя дверь, и от увиденного просто ошалел. Никаких чужаков там не было. Это были Маурисио и Эстелла.

Она сидела на столе, а он целовал её обнаженную грудь, шепча нечто бессвязное и полное страсти. Эстелла обвивала его руками и ногами, гладила его по спине, лохматила ему волосы...

У Данте ноги подкосились, и он едва не брякнулся у порога. Тихо закрыл дверь. Натыкаясь на мебель, кое-как добрался до лестницы и рухнул на неё. Надежды, что ещё теплились в его сердце, умерли в один миг — Эстелла счастлива с этим гадом. Он над ней издевался, бил её, а она всё равно его любит, и Данте застукал их в самый жаркий момент. Не похоже, чтобы Эстеллу кто-то принуждал или насиловал. Если судить по её лицу, ей было очень хорошо.

Данте долго лежал на лестнице. В висках стучало, а сердце трепыхалось, как мотылёк на последнем издыхании. Данте слышался эстеллин смех, хотя это был лишь плод его воображения. Надо добраться до спальни. Нельзя здесь лежать. Эти двое, что развлекаются в кабинете, не должны узнать о его присутствии. Это слишком унизительно. Он никому не позволит насмехаться над собой, тем более Маурисио Рейесу.

Почти теряя сознание, Данте зацепился руками за перила лестницы и еле-еле залез на второй этаж. Как дошёл до спальни, не помнил. Голова включалась на секунду, вспышкой, когда он натыкался на очередную стену. В итоге, вполз в комнату и упал на ковёр.

Всё тело свело судорогой, и Данте не мог пошевелиться. Он не плакал и не кричал — превратился в мумию и только глазами хлопал. Пролежал на полу до утра. Когда в окна ударило солнце, Данте сообразил, что дверь не заперта. Если кто-то увидит его, придётся что-то объяснять.

С неимоверными усилиями он заполз на кровать и закутался в одеяло, и вовремя — через минут десять явилась Либертад узнать, будет ли он завтракать. Данте прикинулся, что спит, но его била нервная дрожь, и этот номер не удался. Либертад несла чушь, но Данте упорно молчал — он просто не мог говорить. В конце концов, она ушла. Данте пытался забыть об увиденном в кабинете, вызвать в памяти что-то другое, что-то хорошее, но это не помогало.

Ещё часа через полтора нагрянул Ламберто. Данте трясло, но он всё сделал, чтобы отец этого не заметил. Ламберто был взбешён поведением сына и не углядел, что тому плохо. Но упрямство и гордость в Данте пересилили даже боль. Он вцепился ногтями в подушку, мысленно посылая всех людей катиться в ад. Не будет он никому подчиняться. Не будет!

Янгус с утра где-то летала, но после ухода Ламберто вернулась. Принесла в клюве полудохлого суслика. Полакомилась им и затем увидела, что хозяин её ещё лежит в кровати. Села на него, размахивая крыльями и вереща, но Данте только нервно вздрагивал. Янгус прижалась к нему тёплыми перышками, распушив их до предела. И, о чудо! — их кончики осветились золотом. Данте ощутил в теле вибрацию, кровь потекла по жилам быстрее, и судорога начала ослабевать. Он смог пошевелиться и даже сесть. Окружающее пространство стало четче и предметы обрели фокус, но говорить Данте так и не мог — не было голоса. Янгус бегала по полу, булькая и тряся перьями. И по лицу Данте потекли слёзы. Уткнувшись носом в колени, он плакал и плакал, изливая своё отчаянье. Как ему жить дальше? Он дышать не может без Эстеллы, а она забыла о нём, нашла счастье в объятиях другого. Ночные похождения Эстеллы и Маурисио стояли у Данте перед глазами, и он готов был лезть на стену. Это уже и не ревность — какая-то животная боль. Обручальное кольцо признаков жизни не подавало. Видимо, умерло окончательно. Магия любви рассеялась как дым. Нет у него больше Эстеллы.

Данте не хотел идти вниз, но в дело опять вмешалась гордость. Нет, ни Маурисио, ни Эстелла не будут упиваться победой над ним. Он покажет, что ему на них плевать.

На ногах Данте стоял с трудом, но, подавляя тошноту и дрожь, вырядился как заморский принц в шёлк и бархат и явился на обед. Все уже сидели за столом, включая Маурисио и Эстеллу. Тот ухаживал за супругой, подавая ей блюдо с креветками, а при появлении Данте театрально чмокнул её в плечо.

— Да неужели наш капризный виконт явился?! Ну надо же! С чего это вдруг вы решили снизойти до нас, а, ваша Милость? — съязвил Лусиано.

Данте промолчал. Приветственно кивнул всем, изображая надменность, и сел на стул.

Но выдержать чёртов обед было сложно, невыносимо. В груди так горело, что Данте казалось: её вот-вот разорвёт и оттуда потоком хлынет кровь. Но он сидел с прямой спиной, глядя мимо, и Эстелла ощутила новый приступ бешенства. Ясное дело, он такой заторможенный, потому что думает о Леонеле Мендисабаль, весь поглощён своей любовью. На зло Эстелла начала кокетничать с Маурисио — надеялась увидеть на лице Данте досаду, обиду, ревность. Но он был не здесь, летал где-то в своих мыслях. Он мечтает о ней! О Леонеле Мендисабаль! Эстелле хотелось топать ногами и стучать кулаками по столу от бессилия. Ну ладно, раз так, то она из принципа влюбится, должна влюбиться в Маурисио, и пусть Данте потом не жалуется. Предатель!

Данте еле дождался окончания обеда — прошло от силы минут сорок, а ему казалось, что часов двадцать как минимум. Боль оглушила его, но из упрямства он продолжал высокомерно сидеть напротив Эстеллы. За что ему такие муки? Это хуже любой физической пытки. Зато гаденькая улыбочка Маурисио сменилась на недоуменную, и чувство злого удовлетворения, превосходства от того, что этот мерзкий человек не может упиваться его страданиями, было единственным, что удерживало Данте от обморока.