Выбери любимый жанр

Война сердец (СИ) - "Darina Naar" - Страница 258


Изменить размер шрифта:

258

Чола подала обед, состоящий из морепродуктов и нескольких видов овощных и фруктовых салатов, которые обожала Эстелла. Мисолина никогда жизнерадостностью не отличалась, а сейчас и вовсе напоминала убийцу, выжидающую жертву, такое у неё было злобное лицо. И обед прошёл в молчании.

Традиционный послеобеденный чай в гостиной, однако, развязал Мисолине язык. И первое, что она сделала, — посмеялась над новой привычкой Эстеллы. Последняя пила чай, закусывая его ледяным мороженым — мода, которую Эстелла привезла из столицы. Горячий чай со льдом, с мороженым или с замороженным желе пили в особняке дяди Ламберто, как сами его обитатели, так и их гости. Мисолине эта идея показалась варварской, поэтому она долго хихикала, прикрываясь куском мармеладного торта.

— Вот ты говорила, что у нас с тобой нет ничего общего, — произнесла она, отставив фарфоровую чашку. — В основном нет, но кое-что нас связывает: мы с детства жили под гнётом человека, который жаждал нашей смерти.

— И что это значит? — приподняла бровь Эстелла.

— Я имею ввиду эту мегеру, нашу мать, — голубые глаза Мисолины сверкнули металлическим блеском. Она была полна ненависти, и это удивило Эстеллу, ведь Мисолина всегда хорошо относилась к матери.

— А не ты ли хотела быть похожей на неё? Что-то изменилось?

— Да, изменилось! — тоненько визгнула Мисолина. — Тётя Хорхелина перед смертью раскрыла мне глаза. Она боялась, что мама её убьёт. Это превратилось у неё в паранойю. И я не удивлюсь, если Роксана действительно приложила ручку к её смерти.

— Бред! — возмутилась Эстелла. — Мама не ангел, да, но... Я ведь тоже думала, что она убила папу. Но это неправда. Это были домыслы бабушки.

— Наша мать — чудовище! — зло шмыгнула носом Мисолина. Распалившись, она забыла, что разговаривает с Эстеллой, которую всегда терпеть не могла. — Мама даже свечку мне поставила за упокой, прямо в моей комнате и перемотала мой портрет чёрной лентой. Она сама мне сказала в лицо, что желает мне всего наихудшего. Она считает, что ни я, ни ты не должны были рождаться. А я всегда хотела соответствовать ей, её происхождению и положению в обществе. Я хотела быть достойной дочерью для неё, чтобы она гордилась мной. Но мама никогда меня не любила, — Мисолина вдруг расплакалась, но, взглянув на Эстеллу (та сидела с каменным лицом), с яростью размазала слёзы по щекам. — Я хотела быть такой же, как мама: красивой, утончённой, властной. Она была моим идеалом, но я не знала, что она чудовище. Получается, я хотела стать копией чудовища. Но ведь я не специально. Я не мечтала быть плохой, просто я думала: то, как она ведёт себя — это хорошо, и я должна вести себя также.

— Но Мисолина, — Эстелла фыркнула, таким абсурдом показалась ей речь сестры, — мама не объект для подражания. Неужели ты только сейчас это поняла?

— Нет, не только сейчас. Я это поняла в день смерти тёти Хорхелины. Она умерла у меня на руках и рассказала мне об истинном лице Роксаны.

— Если бы ты была сама собой, а не каким-то эфемерным идеалом, которым ты себя возомнила, мы бы с тобой нашли общий язык хотя бы чуть-чуть, — заметила Эстелла. Верить Мисолине она не торопилась — слишком хорошо знала её подленькую натуру.

— Но я никогда не считала себя идеалом, наоборот, я всегда считала себя никчемной, а мама называла меня ничтожеством. А я хотела ей понравиться. Только напрасно. Она чудовище, а я поздно это поняла, — вздохнула Мисолина.

— Мама не святая, да, но не стоит быть такой категоричной, — в Эстелле ещё жили чувства к Роксане. Хорошо бы мама однажды поняла, что была не права. Но пока это мечты. — Тётя Хорхелина тоже была ещё та особа, Мисолина. Я никогда ей не верила.

— Не говори дурно о тёте!

— А что это ты так её защищаешь?

— А то! — вспыхнула Мисолина. — Она единственная из всех относилась ко мне нормально. А Роксану я ненавижу. Надеюсь, она подохнет.

— Ты как была змеёй, так и осталась, — Эстелла показала сестре язык в знак протеста. — И не смей желать смерти маме! Мама причинила и мне много зла, но я не сержусь на неё. Может, она просто больна и не контролирует свои действия.

— Сомневаюсь, — скрипнула зубами Мисолина.

— А мне кажется, она помешалась, когда узнала, что дядя Ламберто ей не брат.

— Что-о-о? — Мисолина выпучила глаза.

— А ты не знала? Мама приёмная в семье дедушки Лусиано. Так что напрасно она чванилась своим аристократизмом, его у неё нет, — добила Эстелла. Она получала воистину садистское наслаждение, видя как меняется лицо Мисолины.

— Нет, я не знала, — промямлила Мисолина. — Получается... получается она плебейка, и отец тоже... а значит и я, я тоже не аристократка? Какой ужас! — Мисолина закрыла лицо руками. — Теперь я больше никогда не смогу выйти на люди. Если все узнают, что у меня нет права называться урождённой сеньоритой, все будут надо мной смеяться. И я больше никогда не попаду ни на один бал! А ведь там, по моим расчётам, в меня должен влюбиться самый богатый человек в мире! Разве можно упускать этот шанс? — закончила она совсем по-детски.

И Эстелла расхохоталась.

— Какая ты дура!

— От дуры слышу! — передразнила Мисолина.

— Как бы там ни было, а папу мама не убивала, пойми, Мисолина, — тон Эстеллы зазвучал мягче. — Ты не присутствовала во время того разговора, точнее спора, когда бабушка обвинила маму в убийстве отца. А я там была и слышала всё. Когда наши родители поехали на прогулку, они поменялись лошадьми. Папа упал с маминой лошади, потому что у той была плохо закреплена подпруга. Получается, что убить хотели маму, а не папу.

— Хорхелина мне этого не сказала, — Мисолина комкала в руках кружевной платочек. — Но она умирала у меня на глазах, а человек при смерти не может лгать, ему незачем. Даже если она ошиблась и это не мама убила папу, но ведь саму Хорхелину тоже кто-то убил. И она уверяла, будто это мама всё подстроила.

— А как она умерла? — Эстелла, про себя подумала: впервые они с Мисолиной разговаривают как сёстры, а не как две собаки, неподелившие кость. — Я знаю эту историю со слов бабушки. Бабушка сказала, что Хорхелине стало плохо на твоей свадьбе. Вроде она отравилась едой или напитками. А потом пришёл доктор Дельгадо, пустил ей кровь, и от кровопотери она и умерла.

— Когда я пришла тётю навестить, она ещё была жива, но она была вся зелёная и страшно напугана. Она схватила меня за воротник и рассказала, что после ухода доктора, к ней в окно вползла живая змея, и она её ужалила, — сообщила Мисолина.

— Что? — Эстелла удержалась от смеха, ибо Мисолина говорила на полном серьёзе, но Хорхелина была ещё та вруша — Эстелла не сомневалась.

— Тётя сказала, что змея была огромная, она вползла в окно и села к ней на живот. А когда Хорхелина попыталась закричать, она её ужалила и уползла. Она уверяла меня, будто это мама подбросила змею. Хорхелина умерла от змеиного укуса. Я никому этого не говорила, я думала, доктор поймёт это и без меня, — вещала Мисолина. — Но он туп как пробка, хотя я своими глазами видела этот укус — у тёти от него весь живот распух.

— Но почему она решила, что это мама подбросила змею? — Эстелла подёргала себя за мочку уха. — Наверняка это её фантазии. Если мама не убивала отца, зачем же ей было убивать Хорхелину?

— А даже если и не убила, я всё равно никогда её не прощу! — Мисолина топнула ногой так, что фарфор на столике загремел. — Она сломала мне жизнь!

— Вот как? Это чем же, позволь спросить? — Эстелла была возмущена такой наглостью. Значит, Мисолина уже пять лет как вдовствует и неизвестно чем занимается (детей же не ветром ей надуло), и это мама сломала ей жизнь? Даже она, Эстелла, вынужденная мучиться в браке с Маурисио, не обвиняет в этом исключительно одну Роксану. В конце концов, та не знала, каков «галантный и любезный» Маурисио в реальности.

— А то ты не знаешь! — ехидно процедила Мисолина. — Она выдала меня замуж за старого извращенца, хотя я умоляла и её, и Арсиеро этого не делать.

Эстелла закатила глаза под лоб.

258
Перейти на страницу:

Вы читаете книгу


Война сердец (СИ)
Мир литературы