Война сердец (СИ) - "Darina Naar" - Страница 206

— Я просто перенервничала, а твои ласки окончательно меня доконали. О, боже, Данте, ты просто сводишь меня с ума! — Эстелла всё ещё дрожала от страсти, ещё ощущая лёгкое покалывание под кожей.

— Ты восхитительна, моя Эсте.

— У меня сил не осталось. Давай просто полежим здесь. Ничего не хочу делать, тем более куда-то идти.

— Ты же боялась, что нас кто-нибудь увидит, — хохотнул Данте.

— А теперь не боюсь. Самое главное, что мы вместе.

Эстелла потёрлась кончиком носа о нос Данте, сонно улыбаясь в ответ на его улыбку, такую искреннюю и чуть застенчивую. Он когтями расчесывал её тёмные локоны, а Эстелла, опершись на руки, подставляла солнышку обнажённую грудь, напрочь забыв о всяком стеснении. Раньше она бы умерла от стыда, если бы только представила, что кто-то может увидеть её голой. Но Данте своей любовью сделал невозможное — сломал всю мораль, что вбивалась в неё с рождения и внушил свою собственную, ту мораль, что им обоим подсказывали сердца. Из застенчивой девочки Эстелла превратилась в страстную женщину, ласковую любовницу. И она нисколько не была подавлена или озадачена этим фактом, приняв как должное, что она теперь другая, новая Эстелла. И такой её сделал Данте.

Запрокинув голову, она поймала губами его губы, и тотчас по жилам побежала магия. Подобно тому, как змея выпускает яд, Данте провёл языком девушке по губам и выпустил струю света ей прямо в рот. У Эстеллы голова кружилась, как у пьяной, а он только смеялся, продолжая её целовать и ловя себя на мысли, что уже не в состоянии контролировать свои чувства.

Когда Эстелла упёрлась затылком ему в грудь, Данте в изнеможении откинул голову назад. В небе плыло белоснежное облако. Данте залюбовался им. Человеку, лишённому воображения, оно напомнило бы комок ваты, но в видении Данте облако принимало загадочные формы. Сначала оно было зайцем с длинными-длинными ушами, затем превратилось в огромную хищную рыбу, в открытой пасти которой Данте насчитал аж двадцать четыре зуба. После Данте увидел тигра в прыжке. Наконец, облако окончательно заморочило ему голову, превратившись в птицу. Она парила, широко раскрыв крылья, а в груди её зияла стрела. Болезненная фантазия Данте тут же дорисовала и капли крови, и агонию умирающей птицы. Данте вспомнил о Янгус. Когда-то он тоже спас её от стрелы, и она много лет за это платила ему своей преданностью и любовью. А теперь он не знает, где она. Может, попробовать её отыскать?

Вздохнув, Данте опустил глаза, чтобы больше не видеть дурацкое облако. Взгляд его упал на разомлевшую Эстеллу, и тоска окончательно завладела им. В последнее время он чувствовал себя опустошённым, будто магия забирала у него энергию. А может, её забирала любовь?

Его любовь к Эстелле так сильна, что превратилась в одержимость. И хуже всего — он не знает как с этим справиться.

— Что с тобой, мой родной? — спросила Эстелла, заметив на лице Данте тень грусти.

— Не знаю как объяснить, — глаза Данте сейчас цветом напоминали драгоценные опалы. — Меня переполняет такое огромное чувство, что мне страшно. Не понимаю, как оно может во мне умещаться. Оно разрывает меня изнутри, давит, не даёт дышать. Я всё время хочу быть с тобой, каждую минуту. Я так боюсь тебя потерять. Но моя любовь превратилась в болезнь, в навязчивую идею. Я не знаю что с этим делать. Если однажды ты уйдёшь, Эсте, если однажды я потеряю тебя, я не уверен, что переживу это.

— Ну что ты, Данте! — Эстелла возмущённо встряхнула локонами, щекоча ими юношу. — Не говори глупостей. Я никуда не денусь. Я люблю тебя больше жизни.

— Это ты сейчас так говоришь, — печально молвил он, — потому что тебе хорошо. А если ты разочаруешься во мне... да и тот человек, твой новый муж...

Эстелла развернулась к Данте лицом и провела пальцем по его губам, не дав ему договорить.

— Ш-ш-ш... замолчи. Не хочу слушать эту ерунду! Откуда такие глупые мысли? Мы навсегда принадлежим друг другу и никто, и ничто это не изменит. Вот так! — и она покрыла мелкими поцелуйчиками его лицо.

У Данте была восхитительная кожа, гладкая, мягкая, как у девушки, и с годами это не менялось. Целуя его, Эстелла отметила про себя, что, похоже, борода на лице её мага не растёт совсем. По крайней мере, Данте со щетиной она никогда не видела. И никогда не видела, чтобы он брился. Наверное, это потому что он колдун.

Наконец, хоть Эстелла и не желала возвращаться к реальности, решено было пойти в «Маску». Уж очень Данте жаждал узнать, что же за девицу подцепил Клем.

Они поднялись с земли. Данте оделся, помог Эстелле зашнуровать корсет и вдруг прижал девушку к себе. Эстелла была невысокой и доставала ему лишь до плеча. Так, в объятиях, они простояли несколько минут.

— Как же хорошо с тобой, — сказала Эстелла. — Ты пахнешь мятой.

— Ты правда меня любишь, Эсте?

— Ну конечно, миленький мой! Я тебя люблю.

— И тебе всё равно, что у меня никого и ничего нет? Тебе всё равно, что я нищий гаучо, сирота, который ненавидит всех и которому эти «все» отвечают взаимностью? Я ведь не могу дать тебе того, что могут дать тебе другие мужчины, мужчины, у которых куча денег и титулов.

— Мне не нужны деньги и титулы! — отрезала Эстелла. — В отличие от моей мамы или сестры, я никогда о них не мечтала и не бредила ими. Я мечтала о любви. Всегда, с тех пор, как себя помню. И моя мечта сбылась. Я нашла эту любовь, мою единственную, такую сильную, такую огромную, как весь мир. Это ты. И ты можешь сделать меня самой счастливой на свете, только потому что ты есть у меня. Потому что ты здесь, рядом со мной. Я вижу тебя, слышу твой голос, могу прижаться к тебе. И это всё, что мне нужно.

Заметив в уголках глаз Данте слёзы, Эстелла повисла у него на шее, лепеча:

— Никто не сделает меня счастливой, кроме тебя. Даже если он вставит себе в лоб бриллиант, я всё равно буду любить только тебя.

— А я тебя, — шепнул Данте. — Ради тебя я готов на всё. Ради тебя я могу убить и умереть.

— Нет, не надо! — запротестовала Эстелла. — Я не хочу больше никаких ужасов. Давай просто будем любить друг друга.

— Угу... Да, ты права, моя девочка, не обращай на меня внимания, я несу всякий вздор. Просто мне плохо.

— Плохо? — встревожилась Эстелла. — Но почему тебе плохо? Что случилось, Данте?

— Я не знаю. У меня в груди какая-то тяжесть, там что-то давит и не даёт дышать, — тихо признался Данте. — Хорошо, что ты со мной. Не уходи больше.

— Нет, не уйду. Никуда не уйду.

— Идём домой?

— Ага, — согласилась Эстелла, и они медленно побрели по дороге, не переставая обниматься.

И, тем не менее, сердце у Данте ныло странной, тонкой-тонкой щемящей болью, словно его царапали иголкой. И он сам не понимал почему.

Пропуская Эстеллу вперёд, Данте открыл дверь номера 412. В комнате пахло табаком. По полу ползал Клементе, сгребая раскиданные всюду окурки и огрызки в коробку для мусора. Прихлебывала кофе из белой чашки, на которой был нарисован мухомор, на софе сидела простоволосая девица. И Данте, и Эстелла тотчас её узнали. Лус!

— Ой, привет! — улыбнулась Лус Эстелле. Отставила чашку. — А ты тут откуда?

— Я с Данте пришла, — промямлила Эстелла, чувствуя себя всё глупее. И почему она сразу не признала Лус?

Клементе приветливо кивнул Эстелле, продолжая собирать мусор. Видимо, ночь накануне прошла бурно. Лус закурила сигарету. Данте распахнул балконную дверь, переступив через раскиданную по полу одежду. Эстелла сразу усекла, что он в бешенстве, — обычно мягкие его движения стали отрывистыми, резкими.

— Ты что тут делаешь? — грубо спросил Данте у Лус.

— Было б неплохо, если бы ты для начала сказал: «Привет, Лус, как дела?», — съязвила она, откинувшись на спинку софы.

Данте хмыкнул.

— Ещё чего! С какой стати я должен с тобой здороваться, ты разве знатная дама? Обыкновенная шлюха, к тому же находишься в моём доме в качестве незваной гостьи. Я тебя сюда не приглашал и не обязан с тобой любезничать.