Война сердец (СИ) - "Darina Naar" - Страница 184

В другом углу стояла Сантана. Окружала её толпа молодых незамужних девушек, из которых Эстелла знакома была разве что с рыжей Соль. Эстелле стало вдруг очень обидно. Они с Сантаной не виделись со дня злополучной свадьбы с Маурисио, а та и не подошла. Заметив Эстеллу, лишь приветственно кивнула, увлечённая болтовнёй с Соль. Видимо, их дружба с Санти так и закончилась, и отношения их никогда не будут прежними. Эстелла умом понимала, что произошло это не сейчас и не за один день, но испытала некую ревность. Она, Эстелла, когда ей бывало особенно плохо, часто вспоминала подругу, скучала по их разговорам, шуткам, проделкам. А Сантана с лёгкостью заменила тринадцать лет дружбы с Эстеллой на хихиканье с Соль, которую знала поверхностно, и которая в детстве была подружкой Мисолины и участвовала во всех её гадостях.

Гости всё прибывали и прибывали, а Роксана и Арсиеро неустанно принимали соболезнования. Эстелла могла бы уже ничему не удивляться, но у неё это не получилось. До чего же её мать двуличная! Разговаривая с не менее притворной Матильде (та промокала глаза платочком, хотя Хорхелину видела два раза), Роксана упала в её объятия и завыла. Услышав слова: «О, бедняжка Хорхелина, мы её так любили. Такое несчастье, такая внезапная смерть. Я потрясена...», Эстелла едва не засмеялась. Лишь с годами вбитые манеры удержали её от этой выходки. Неизвестно, кто из них лицемернее — Матильде или Роксана. Две гиены нашли друг друга.

Норберто Пенья Брага, дядюшка Сантаны, стоял рядом с мужчинами в чёрных сюртуках и фраках, среди коих Эстелла приметила и дядю Эстебана. Урсула разносила выпивку и угощение в виде крошечных корзиночек из песочного теста с многообразным содержимым, начиная с лимонного желе и заканчивая тушёными грибами.

Бабушку Берту Эстелла отыскала с трудом — та сидела на канапе, и от остальных её скрывал огромный, разросшийся на весь горшок кактус. Бабушка не выглядела расстроенной и даже не притворялась, что огорчена смертью Хорхелины. Шляпу её украшал бант цвета огурца, а она, лопая шоколадные пирожные с вишней, болтала с сеньором Альдо Адорарти. Мужчина что-то рассказывал бабушке, та по-девичьи хихикала, прикрываясь веером. Но, увидев Эстеллу, поманила её к себе. Эстелле пришлось подойти.

— Здравствуйте, бабушка, здравствуйте, сеньор.

Ювелир, подкрутив усики, отвесил Эстелле лёгкий поклон.

— О, дорогая, ну наконец-то ты нашлась! Я так рада тебя видеть! Садись-ка сюда, — Берта ткнула пальцем в канапе. — Альдо, у меня к вам просьба, — обратилась бабушка к своему собеседнику. — Не будете ли вы так любезны принести мне ещё вон тех пирожных с вишенкой? Уж очень они хороши!

— Да, конечно, моя прекрасная дама, — сказал сеньор Адорарти нараспев.

— И чашечку чая! — властно велела бабушка.

— Разумеется. А сеньорита будет что-нибудь?

— Нет, спасибо, — отказалась Эстелла.

— Только она сеньора, — исправила бабушка. — Моя внучка уже замужем.

— Ох, прошу прощения! — сеньор Адорарти, оставив женщин вдвоём, отправился гулять по зале в поисках пирожных (столики с угощениями были расставлены по разным углам).

— Бабушка, а что это сеньор ювелир сюда зачастил? Что он вообще тут делает сегодня, ведь похороны, не праздник же? — напрямую спросила Эстелла. Она разволновалась, увидев этого человека. Что если он проболтается бабушке при каких обстоятельствах познакомился с её внучкой?

— Ой, ну я сама его пригласила. Похороны, особенно похороны Хорхелины, где и плакать не хочется, нагоняют на меня скуку. Альдо, то есть сеньор Адорарти, — бабушка помахала веером, — вздумал за мной ухаживать. Ну а что ж такого? Я не против. Хотя вот твоя мамаша уверяет, что это смешно на старости лет-то. Может и смешно, дак что ж мне до конца жизни в одиночестве быть? Я ещё помирать не собираюсь. Гортензия, мой муженёк и мои старшие дети меня покинули. У Эстебана своя жизнь, он не будет возле меня сидеть, ты вот вышла замуж, Мисолина тоже. Я вообще одна одинёшенька тут кукую. Только с Урсулой да Либертад болтаю целыми днями. А сеньор Адорарти человек неплохой, занятный такой, он меня развлекает.

— Я очень рада за вас, бабушка, — сказала Эстелла, хотя и удивилась. Даже насторожилась. Какого чёрта этому господину надо от бабушки? Вдруг он мошенник и что-то задумал, а бабушка и уши развесила? Но Эстелла не решилась высказать свои опасения вслух и сменила тему. — Бабушка, вы мне расск;жите что тут случилось? Почему умерла Хорхелина? Я ведь ничего не знаю, чувствую себя оторванной от мира.

— А так и никто не знает. Сеньор Бруно, бывший наш лекарь, хоть и не особо был дипломирован, да дело своё знал, лечил всех от мала до велика, и никто не жаловался. Да вот умер он. А этот остолоп, доктор Дельгадо, знать о медицине ничегошеньки не знает, я и то лучше его в ней разбираюсь. Так вот. Мисолина-то замуж вышла три дня назад. И прямо на свадебном балу Хорхелине поплохело. Сначала мы подумали, что она выпила лишнего, после решили, будто она едой отравились, потому как лежала она в койке вся зелёная и икала только. В общем, позавчера мы позвали доктора. Он припёрся, походил вокруг больной и говорит: «Знаю я одно, нет два, действенных лекарства. Начнём с пиявок». Приволок он этих пиявок, обложил ими всю хорхелинину голову, и доприсасовались они до того, что бедняга вся посинела и в обморок свалилась. Тогда доктор пустил ей кровь, вскрыв вены. Ну не псих ли? В общем расчикал он ей все руки ножиком, выпустил чуть ли не ведро крови, перевязал раны да говорит: «Всё, завтра здорова будет». И ушёл. Так она ночью и того, скопытилась. Просыпаемся утром, а у её кровати сидит Мисолина да рыдает: «Померла, — говорит, — тётя Хорхелина».

— Мисолина? А что она тут делала? Она же замуж вышла! — наморщила носик Эстелла.

— Вышла то вышла. Да муж её по делам поехал на неделю в Рио Негро, а она сюда и пришла. Сказала, будто навестить Хорхелину, ну не знаю, правда это иль нет. Только как померла Хорхелина, так Мисолина потом с мамашей своей разругалась в пух прах. Как они орали, ты б слышала! Стены шатались! И никто не знает, отчего эти двое взъелись друг на друга, всегда ведь ладили. Вот так вот.

Рассказ бабушки прервал сеньор Адорарти. Он вернулся, притащив поднос с чаем и вишнёвыми пирожными. Пока Берта и её кавалер ворковали, Эстелла встретилась взглядом с матерью. Та тотчас отвернулась. Роксана теперь старательно делала вид, что Эстеллу и знать не знает. Маурисио и Матильде куда-то делись, зато в в поле зрения Эстеллы появилась Амарилис, которая о чём-то шепталась с дядей Ламберто. Эстелле показалось, что они как-то чересчур открыто флиртуют друг с другом.

Дабы не мешать бабушке, Эстелла отправилась гулять по зале. Дядя Эстебан и не скрывал, что не является убитым горем вдовцом. Смоля сигарой, он задорно о чём-то спорил с мужчинами, его окружавшими.

Почувствовав на себе взгляд, Эстелла обернулась. На неё в упор смотрела Амарилис. Дядя Ламберто пригласительным жестом поманил Эстеллу к себе.

— О, и вы здесь, Эстелла? Куда это вы пропали? Мы все переживали, когда вы исчезли. А ваш супруг такой шум поднял, грозился даже жандармов позвать.

— Ничего страшного, дядя, всё улажено, — отговорилась Эстелла. — Маурисио всё не так понял и устроил панику на ровном месте. Дядя, а я думала, вы уехали, — переключилась она на другую тему.

— Я вынужден немного задержаться. У меня тут дела, — сказал Ламберто, неопределённо махнув рукой.

Амарилис молча улыбалась, разглядывая Эстеллу, а потом вдруг выдала:

— Никогда не замечала за вами, Эстелла, чтобы вы раньше так сильно пудрились.

— Что, простите?

— У вас на лице, Эстелла, очень много пудры. Вы же красавица, и напрасно вы хотите состариться раньше времени. Рисовая пудра очень портит кожу, знаете ли. Хотя... быть может, есть на то иная причина?

— Я вас не понимаю, сеньора, — вспыхнула Эстелла.

— Ну, к примеру, вспоминая поведение вашего супруга в день, когда вы исчезли, а я ведь по стечению обстоятельств стала свидетельницей этой нелепой сцены, я могла бы поклясться, что, найдя вас, он применил к вам методы физического воздействия.