Война сердец (СИ) - "Darina Naar" - Страница 119

— Не рожать детей — тоже грех! — сморозил Клем.

— Ты не можешь меня заставить! Если Бог даст нам детей, то он даст, и для этого необязательно делать всякие гадости. Я могу пойти к падре Антонио, и он скажет, какие молитвы надо прочитать, чтобы зачать ребёнка.

Всё стоявшие в прихожей Данте и Эстелла одновременно прыснули со смеху.

— Она не знает что теряет, — шепнула Эстелла Данте на ушко. — Хотя... может, она его просто не любит?

— Да она больная на голову, разве не очевидно? Помешана на молитвах. Надеюсь, нас с тобой не ждёт та же участь? А то я сбегу со свадьбы! — пошутил Данте, крепко обнимая любимую.

— Если ты не будешь выполнять супружеские обязанности, я расскажу об этом всем, да ещё и к твоему падре Антонио схожу! — продолжал Клементе.

— А падре знает, что я благочестивая католичка и не занимаюсь развратом. Иди вон к своим девкам и делай всякие пакости с ними. И больше пусть сюда не являются, а то я за себя не отвечаю! Со мной рядом Бог! Надо было сунуть ей в лицо святой крест, чтобы она превратилась в кучку пепла! Пойду помолюсь, а то скоро мне на мессу идти.

Раздались шаги — Пия убежала наверх. Тогда Данте высунул нос из-за угла. Клем стоял посредине комнаты, обхватив голову руками.

— Кхм... можно? — спросил Данте.

Клементе обернулся и окаменел от неожиданности.

— Данте?

— Привет.

— Привет, ты... ты откуда здесь?

— Да вот, приехал по делам. Знакомься, это Эстелла, — он выудил Эстеллу из-за себя. — А это Клем, мой брат.

— Привет, — Клементе похлопал глазами.

— Привет. Данте много о тебе говорил. Рада познакомиться, — Эстелла подошла и сама пожала Клему руку.

— Мы, похоже, не вовремя? — скептически заметил Данте.

— Вы всё слышали? Да нет, собственно, у нас каждый день так. Обычные будни обычного брака. Извини, что стала свидетельницей такой сцены, — он повернулся к Эстелле.

— А, ничего, не извиняйся, я привычная. У меня дома примерно тоже самое, — улыбнулась Эстелла.

— Клем, мы с Эстеллой женимся, — не стал ходить вокруг да около Данте.

— Вот как? — Клементе наморщил лоб. — Когда же?

— Да хоть завтра! Главное договориться с этим, как его, Тилон... Тритон...

— Тибурон. Ты хочешь языческую свадьбу? Но... думаю, мама будет против. Она туда не пойдёт.

— А я её и не приглашаю! — Данте взмахнул волосами, после трансформации в Салазара ощущая, что ему не хватает их длины. Хоть и превратиться обратно в себя оказалось просто — надо было лишь снять изумрудный перстень с пальца.

— Ну что ж, располагайтесь. Это хорошо, что вы пришли сюда, а не к родителям. Я так соскучился по нормальным людям, ты не представляешь! — вздохнул Клементе. — Пия — сдвинутая, сами увидите. Ну ладно, хватит об этом. А где ваши вещи?

— Там, у порога.

— Пойдёмте, я вас отведу в гостевую спальню. У нас только одна гостевая комната, кстати.

— А нам больше и не надо, — Данте прижал Эстеллу к себе. Та вспыхнула от стыда и удовольствия.

Клементе как-то обречённо рассматривал парочку.

— Ты, я смотрю, прямо весь светишься, — с завистью сказал он.

— Я встретил Гвидо, — синие очи дерзко сверкнули. — Он говорит, что уже забыл, как ты выглядишь.

— Всё тебе шуточки шутить, не меняешься. Теперь никуда ж лишний раз не пойдёшь, а пойдёшь, так потом крику два дня. У меня ж это, семья, — при этих словах Клем сморщился, будто съел лимон.

— Никуда не пойдёшь, семья, бу-бу-бу, ты говоришь, как дряхлый дед! — ухмыльнулся Данте. Клем и вправду сейчас выглядел старше своих лет. — Но я в любом случае безумно рад тебя видеть!

— А я-то как рад!

Клементе и Данте внесли чемоданы в небольшую светлую комнатку: стены, обитые ситцем в мелкий горошек, двуспальная кровать по центру, деревянный шкаф в углу и прозрачные шторки на окнах.

— Не хоромы, но жить можно, — объявил Клем. — Располагайтесь.

— Мне нравится! — воскликнула Эстелла. — Здесь так светло и уютно! А я люблю, когда светло!

— Да, нам всё нравится. Главное, что кровать просторная, — рассмеялся Данте. — Эсте, ты позволишь, я спущусь вниз и поговорю с братом? Я недолго.

— Ага, иди. А я пока тут всё осмотрю, вещи разберу...

Клем и Данте спустились вниз, оставив Эстеллу одну. Сели на плетёную соломенную софу. Клем заварил матэ.

— Милая девчонка, — сказал он. — Где ты её подцепил-то? Кто она?

— Дочка алькальда.

Клем вытаращил глаза.

— Дочка алькальда? Что, та самая?

— Ага.

— Ты ж говорил, что у вас всё закончилось.

— Ну... сказал так, чтоб все отстали.

— И ты собрался жениться? Вот так сразу?

— Да. Я люблю её до безумия. И она меня. Мы не можем жить друг без друга.

— А что её родители?

— Я с ними познакомился, но они хотят выдать Эсте замуж за другого, поэтому мы сбежали и хотим пожениться как можно быстрее. Это единственный выход. Тогда нас уже никто не разлучит. Ведь брак — это на всю жизнь.

— Да, уж я-то это знаю!

— Не буду говорить, что я тебя предупреждал.

— Вот и не надо! Сам дурак, знаю. А ты-то сам уверен, что не пожалеешь?

— Нет, Клем. У нас с Эсте нет вариантов. Или свадьба, или у меня её заберут. Нас всё равно однажды найдут, а если мы расстанемся, мы оба умрём. У тебя другая история. Когда ты женился на Пии, ты не любил её, думаю, и сейчас не любишь. А я умираю от любви, вот и вся разница.

— А я тебе завидую! Ты делаешь то, чего не смог сделать я: ты борешься за свою любовь. А девчонка-то хорошенькая, смышлёная такая. Я желаю тебе счастья, брат! — Клементе, обняв Данте, похлопал его по спине.

— А теперь расскажи-ка о себе. Судя по тому, что мы с Эсте слышали, твои отношения с Пией оставляют желать лучшего.

— Да нет у нас никаких отношений, — хмуро буркнул Клементе. — Кроме ругани нет ничего. Мы спим в разных комнатах. Быть моей женой она не хочет даже ради того, чтобы завести детей, ты ж сам слышал. Ей религия, видите ли, не позволяет спать с мужем. Грех, понимаешь ли. У нас это было всего один раз, после свадьбы. И это было так смешно и нелепо, что я до сих пор вспоминаю с содроганием.

— Почему?

— Представь себе, она была в ночной рубашке. Когда я сказал, что надо раздеться, она начала орать. Дескать, какая-то там нянька, которая её воспитывала, учила, что женщина не должна раздеваться до гола ни перед мужем, ни даже перед зеркалом. Представь себе, она и моется в одежде. На мой вопрос, а как же, простите меня, я должен с ней спать, она сказала, что через рубашку.

Данте не сдержался и хрюкнул.

— Да, тебе смешно, а я впервые узнал, что, оказывается, приличные женщины, в отличие от неприличных, занимаются этим через дырочку в ночной рубашке. Она и мне не позволила раздеться. Сказала, что голое тело — это срамота. Прекрати ржать!

Но Данте прорвало, он съехал с дивана и почти икал, мысленно представив, как возможно заниматься любовью «через дырочку в ночной рубашке».

— Тебе-то весело! А мне каково? Потом, когда мы всё-таки это сделали, она сказала, что это было ужасно, рассыпала по полу горох и стала по нему ползать на коленях и читать свои молитвы. С тех пор мы спим в разных комнатах.

— Бедный Клем! Но, я смотрю, ты времени-то даром не теряешь. Слушай, у меня была галлюцинация или нет? Когда мы с Эсте пришли, мимо нас промчалась Лус?

Клементе кивнул.

— Ага.

— Вы с ней помирились?

— Да мы и не ссорились. Просто она сказала, что не любит меня, и я женился на Пии. А потом... потом снова пошёл во «Фламинго».

— И это говорит женатый человек! — съязвил Данте.

— Да, а что мне делать-то, если у меня жена — бревно? Я же здоровый молодой мужчина, у меня есть определённые потребности. Можно подумать, ты сам туда не наведываешься.

— Сто лет там ни был!

— Хочешь сказать, что тебе хватает твоей аристократки?

— Да, мне хватает Эстеллы. Мне не нужны другие женщины. Она самая прекрасная! Она восхитительна!

— Ты говоришь о ней, как о божестве. Да ты голову потерял! Спусти её с пьедестала. Ты ж говорил, что она девственница.