Китайский жадеит - Чэндлер Раймонд - Страница 14

• Предыдущая
• 14/16
• Следующая

Это был мой последний пистолет. Он не достанется никому. Я поднял его раньше, чем мой визави успел хотя бы осознать, что происходит. Он не предпринял ничего. Просто, скользнув по стойке бара, тихо опустился на бок и выпустил изо рта большой красный пузырь.

Этот-то выстрел я услыхал. Он загрохотал так громко, словно наступил конец света, так громко, что я едва услышал, как захлопнулась задняя дверь. Я осторожно подполз к краю перегородки, брезгливо отпихнул чей-то валявшийся на полу пистолет, и высунул из-за угла кончик своей шляпы. По ней никто не стрелял. Тогда я одним глазом выглянул за стойку.

Задняя дверь была закрыта, и комната перед ней пуста.

Я встал на колени и прислушался. Где-то хлопнула еще одна дверь, взревел мотор, отъехала машина.

Я чуть с ума не сошел. Скачком перелетев через комнату, я распахнул заднюю дверь и ринулся туда.

Это была обычная ловушка. Спектакль с хлопаньем дверей и шумным отъездом машины. Я успел увидеть взмах сжимавшей бутылку руки.

В третий раз за двадцать четыре часа я провалился в небытие.

На этот раз вынырнул я из него с отчаянным воплем, задыхаясь от едкой вони нашатыря в носу. Сжав кулак, я свингом ударил по какому-то лицу. Однако свинга не получилось – бить мне было нечем. Каждая моя рука превратилась в четырехтонный якорь. Я мог только ворочаться и глухо рычать.

Расплывшееся передо мной лицо материализовалось в усталую, но внимательную физиономию человека в белом халате – врач скорой помощи.

– Нравится? – усмехнулся он. – А некоторые даже пьют его – на десерт, с рюмочкой тоника.

Он потянул меня за руку, резкий холод обжег мне плечо, и в него вонзилась иголка.

– Легкое огнестрельное ранение, – сказал он. – Но вот голова ваша не в лучшем виде. Гулять пока не придется.

Его лицо отодвинулось. Я поводил глазами по сторонам. Кругом туман и какие-то расплывчатые тени. Потом я начал различать еще одно лицо – внимательное, молчаливо-сосредоточенное. Девушка. Кэрол Прайд.

– Ага, – сказал я. – Вы следили за мной. С вас станется.

Она улыбнулась и пошевелилась. Потом ее пальцы начали гладить меня по щеке, и я уже не мог ее видеть.

– Нет, это все ребята из машины полицейского патруля, – сказала она. – Эти бандиты завернули вас в ковер – чтобы погрузить в кузов грузовика.

Видеть толком я не мог. Передо мной проскользнул какой-то высокий краснолицый человек в синем. В руке он держал взведенный револьвер. Где-то позади него кто-то хрипло закричал.

Она сказала:

– Они еще двоих закатали в ковер. Но те были уже мертвы. Уф!

– Идите домой, – гнусаво проворчал я. – Идите и пишите ваш очерк.

– Вы уже говорили это сегодня, дурачок. – Она все так же гладила меня по щеке. – Я думала, раз вы отправились сюда, вы забыли эти глупые шутки. Спать хочется?

– Ладно. Об этом уже позаботились, – раздался где-то рядом отрывистый голос. – Отвезите этого типа куда-нибудь, где вы сможете им заняться как следует. Я хочу, чтобы он остался жив.

Словно из тумана, передо мной появился Ревис. Лицо его медленно принимало четкие очертания – серое, внимательное, очень строгое. Вот оно склонилось ниже – Ревис сел рядом со мной.

– Значит, вам-таки непременно надо было поиграть в Шерлока Холмса, – сказал он злым, колючим голосом. – Ладно, рассказывайте. К чертям вашу голову и как там она себя чувствует. На что напрашивались, то и получили.

– Дайте выпить.

Что-то задвигалось, блеснуло в тумане, и к моим губам прижалось горлышко фляжки. Жизненная сила вливалась ко мне в глотку. Холодная струйка потекла по подбородку, и я отвернулся от фляжки.

– Спасибо. Главного взяли – Магуна?

– Он весь нашпигован свинцом, но, кажется, выкарабкается. Его везут сейчас в город.

– А индейца нашли?

– А? – поперхнулся он.

– В кустах под Крестом Мира на Палисадах. Я его застрелил. Нечаянно.

– Мать... – Ревис пропал в тумане. Легкие пальцы продолжали медленно и ритмично гладить мою щеку.

Ревис снова выплыл из тумана и сел рядом.

– Откуда взялся этот индеец? – отрывисто бросил он.

– Что-то вроде телохранителя и вышибалы у Сукесяна. Экстрасенса Сукесяна. Он...

– Про Сукесяна мы знаем, – хмуро оборвал меня Ревис. – Вы, мистер Шерлок Холмс, пролежали в отключке больше часа. Леди рассказала нам про те карточки. Она утверждает, что это ее вина, но я ей не верю. Да в любом случае, все это странно. Но несколько человек наших ребят уже уехали туда.

– Я там был, – сказал я. – У него дома. Он точно что-то знает, только я не знаю что именно. Он испугался меня – но не стал меня мочить. Непонятно.

– Любитель, – сухо проговорил Ревис. – Он оставил эту работу для Муза Магуна. Муз Магун был парень крутой – до сегодняшнего дня. Хвост за ним тянется отсюда до Питтсбурга... Держите-ка. Только поосторожней. Это особый напиток – специально для предсмертной исповеди. Слишком хорош для такого идиота, как вы. Фляжка снова коснулась моих губ.

– Послушайте, – прохрипел я. – Это ведь была одна команда. Сукесян – мозги, Линдли Пол – указательный палец. Наверное, он повел с ними какую-то двойную игру...

– Потрясающая мысль, – сказал Ревис, и тут где-то вдалеке зазвенел телефон и чей-то голос сказал:

– Вас, лейтенант.

Ревис ушел. Вернувшись, он уже не стал ко мне подсаживаться.

– Может, вы и правы, – мягко проговорил он. – Может, тут вы и правы. В доме на вершине холма на Брентвудских Высотах обнаружен сидящий в кресле мертвый блондин, над которым плачет женщина. Самоубийство. На столе рядом с ним лежит ожерелье из жадеита.

– Слишком много мертвецов, – пробормотал я и потерял сознание.

Очнулся я в карете скорой помощи. Сначала я думал, что я там один, но потом понял, что нет, почувствовав на лице ее руку. Теперь я был слеп, как крот. Я даже не видел света. Глаза и лоб были сплошь обмотаны повязками.

– Доктор сидит в кабине с шофером, – сказала она. – Можете взять меня за руку. Хотите, я вас поцелую?

– Если это меня ни к чему не будет обязывать.

Она тихо рассмеялась.

– Я думаю, вы будете жить, – сказала она и поцеловала меня. – У вас волосы пахнут шотландским виски. Вы что, в нем купаетесь? Доктор сказал, что с вами нельзя разговаривать.

– Они стукнули меня по голове полной бутылкой. Я рассказал Ревису про индейца?

– Да.

– А я рассказал ему, что, по мнению миссис Прендергаст, Пол был замешан...

– Вы ни разу не упомянули миссис Прендергаст, – перебила она меня.

На это я ничего не сказал. Через некоторое время она снова заговорила:

– А этот Сукесян, похож он был на бабника?

– Доктор сказал, что со мной нельзя разговаривать, – ответил я.

Спустя пару недель я ехал вниз по бульвару Санта-Моника. Десять дней я пролежал в госпитале за свой собственный счет, оправляясь от сильного сотрясения мозга. Примерно столько же времени Муз Магун прожил в тюремной больнице штата, где из него выковыривали семь или восемь полицейских пуль. Через десять дней его похоронили.

К тому времени благополучно похоронили и всю эту историю. Газеты обыграли ее на все лады, всплыло еще несколько подробностей, и в конце концов все сошлись на том, что была шайка, воровавшая драгоценности и перессорившаяся между собой оттого, что почти все ее главные члены вели двойную игру. Во всяком случае, так решила полиция, а кому лучше знать, как не ей. Других драгоценностей они не нашли, да и не ожидали найти. По их мнению, шайка проворачивала по одному делу за один раз, нанимая исполнителей со стороны и убирая их по окончании работы. Таким образом, только три человека по-настоящему были в курсе дела: Муз Магун, который тоже оказался армянином; Сукесян, использовавший свои связи, чтобы найти владельцев подходящих драгоценностей; и Линдли Пол, наводчик, указывавший шайке, когда и где их можно взять. Во всяком случае, так утверждала полиция, а кому лучше знать, как не ей.

• Предыдущая
• 14/16
• Следующая