Городская фэнтези-2006 - Руденко Борис Антонович - Страница 78

Девушка-консультантка в сером костюмчике участливо наклонилась к нему:

— Простите… с вами все в порядке?

В лице — искреннее участие. За это все можно простить, даже дурацкую казенную фразу.

— Нет, спасибо… Все хорошо.

Ой, врет. Ой, нехорошо все… Припевочка оказалась глупее, чем можно было ожидать. Схватила вешалку с двумя платьями — и в крайнюю кабинку. Еще одну заняла дамочка в бледно-зеленом пиджачке.

Невидимые пальцы передвинулись выше, легли на гордо. Двит Лир не поймет. Для него нет разницы между женщинами. Опасную гостью должен указать именно Волька.

Пять лет. Пять лет он превращался в путешественника по мирам. Ломал сон, привыкая парить в тонкой грани между явью и забытьем. Собирал книги о предшественниках. Изнывал на скучной беспросветной работе — чтобы понять, насколько бессмысленно все его существование.

Это не испытание. Настоящий выбор — он сейчас. На что ты пойдешь ради мечты? Чем пожертвуешь?

Волька вытер верхнюю губу. Из носа текло — как всегда, когда приходилось волноваться. «А может, она тоже… кого-нибудь… — мелькнула гаденькая мысль. — Она же ведь путешественница».

— Быстрее, — шепнул Двит. Волька поднял глаза. В зеркальном потолке отражался он сам, а рядом стоял худенький мальчишка с оловянной саблей.

— Ага, сейчас…

Что делать? Кто подскажет? Нога за ногу, словно на эшафот, поплелся он к кабинкам. Вот та, что с наивной маленькой воровкой. Вот здесь модница в зеленом. Чужая. Незнакомая. Всего-то — кивнуть незаметно, отойти в сторону.

И после этого его повсюду примут с распростертыми объятиями. Хоть в Ехо, хоть в Амбере. Мерзавцы повсюду в цене.

У Алиной кабинки шаг его замедлился. Отражение Двит Лира встрепенулось. Вот и все… Дело сделано, ничего не воротишь.

— Аля… — сипло выдохнул он. — Беги!!

— Что?! — Ледяная рука сжалась. — Предатель!

Клацнули зубы. Невидимый кулак прошел вскользь, едва зацепив скулу, но этого хватило. Волька мотал головой, не до конца веря в то, что бьют именно его. И кто?! Двит — невидимка!

Удар. Над головой крутнулся зеркальный потолок. Холодная рука убралась с горла, и тут же срезанные невидимым лезвием портьеры рухнули на пол. От женского визга заложило уши. Кричали все — снежногривая кассирша, полураздетые девицы в кабинках, консультантши.

— Ух, с-сука!

Болтливый охранник уже рвал из кобуры пистолет. Лира он не видел, зато прекрасно понимал, что вся эта катавасия как-то связана с Волькой. С хрустом разлетелась никелированная стойка. Еще и еще одна. Платья стаей тропических птиц разлетелись по залу.

— Чего разлегся? — Аля схватила Вольку за локоть, едва не оторвав руку. — Бежим!

— Ты?!., куда?.. Я… не могу…

Пол качался зыбкими волнами. Тошнота плескалась у самого горла, грозя вырваться наружу. Донья Аля присела, перебросила Вольку через плечо и бросилась бежать.

Вырвало Вольку уже на улице. Он стоял, уцепившись за забор, а перед глазами плавали зеленые круги. Аля бережно придерживала его, не давая упасть.

— Пойдем, горе ты мое… Я тут фонтан видела. Умоешься.

— Ага…

Левая половина лица онемела и налилась огнем. Волька с трудом доковылял до фонтана и уселся на выщербленный мраморный поребрик. На душе было гадко и тускло, как всегда бывает после драки. Струи скатывались по плечам веселых медных детишек, заставляя воду бурлить гроздьями серебристых пузырьков. Аля сосредоточенно обтирала ему лицо мокрым платком. Воняло ржавчиной и духами.

— Он сказал, что ты — из межмирья. — Слова давались Вольке с трудом. — Что у тебя этот… Харумони…

— Он? Кто он?

— Небылец…

Слово за слово Волька рассказал все. Исповедь принесла горькое облегчение, правда, не совсем такое, как он думал. Волька ждал, что Аля отвернется с презрением. Он ведь предал, не устоял… Но девчонка молчала.

— Знаешь, Волчонок, — наконец сказала она, — Небылец прав. Я действительно не дам тебе уйти. Я слишком хорошо знаю, зачем им это.

— Но тогда что же?.. Ты…

Губы онемели. Сколько ненужных слов… Ну почему?.. Почему он не может сразу спросить нужное?..

— Мне некуда возвращаться, Волчонок. Все двери ведут в Лето, а я пришла из Зимы. Когда-то я была такой же, как ты. Небылец, Двит Лир — у нас их называют ильсами. Ты должен знать. Детям о них рассказывают во всех мирах. Они крадут младенцев, любят танцевать, и время в их доме течет иначе, чем везде. Они обожают леса и чужие мучения.

Волька осторожно прикоснулся к распухшей щеке. Аля расправила горячий платок, вновь намочила его и приложила к синяку. Второй рукой она делала пассы, вытягивая боль.

— Н-не… — промычал он.

— Поможет. Только не сразу. Сразу ничего не бывает. Посмотри на свою руку.

Волька опустил глаза и охнул. Ожог, исцеленный Небыльцом, никуда не делся. Он так и краснел на коже болезненным пятном. Но его же не было! Не было!

— Ильсы не лгут. Они всегда говорят правду. Просто ты слышишь лишь то, что тебе нравится. Еще не поздно, Волчонок. Можешь отвести меня к зеркалу и позвать Лира. Если страшно, можешь отвернуться. А потом Небылец вновь откроет портал. И ты окажешься в мире своей мечты.

Волька сжал кулаки. Горло перехватило от обиды. Да за кого она его принимает?!

— Я не предатель!

— Тихо, тихо. — Озорная улыбка скользнула по ее лицу. — Ты не предатель, Волчик мой. Ты просто ребенок. — Девичья рука дотронулась до связки амулетов на его шее. — Что это у тебя?

— Это? Н-ну…

Вольке стало стыдно. Амулеты, счастливые монетки, сувенирчики на удачу. Каждый отвечает за что-то свое. А еще — волшебные слова, жесты-обереги. Никакое дело не начиналось без них. А зачастую на них же оно и заканчивалось.

— Так… На всякий случай…

— Ты с ними советуешься? Часто?

Он кивнул.

— Сними. Прошу тебя!

— Но зачем?

— Ну как ты не понимаешь?! Ты в хороводе ильсов. Помнишь легенду?.. Если зачарованного удержать, обхватить руками… тогда не уведут. Но я не смогу удержать, пока ты в амулетах. — И Аля едва слышно добавила: — У меня ведь нет никого… кроме тебя…

Никого. Медленно, словно во сне, Волька потянулся к цепочкам. Рука его остановилась на полпути. «Вон ворота, — мысли помчались по привычному кругу. — Если первым выйдет мужчина — сниму. Если женщина, то оставлю».

Выбежал ребенок неопределенного пола. За ним нога в ногу маршировали родители — длиннолицая шатенка в джинсовом костюме и лысоватый боровичок в очках.

— Сам выбери. Ну хоть раз в жизни! — В глазах Али блеснули слезы. — Пожалуйста!

Волька скрестил пальцы. Ничего. Последний раз…

Девчонка поднялась и, ссутулившись, пошла прочь. Белая с золотом блузка, загорелые ноги в разрезах тонкой юбки.

— Эй!.. Аля! — Распухший язык не слушался. — Аля! Стой!..

Путешественница не обернулась. Хоть и очень хотела.

Сквозь зелень деревьев сверкали зеркала витрин. В них прятался жестокий ребенок Двит Лир. За ними начиналось Лето.

Ты выбрал.

Сам.

Во второй половине дня погода испортилась. Небо затянуло мусорным облачьем. Пронизывающий ветер швырял в лицо мокрую пыль.

«Если пройдет третий троллейбус, она жива».

Не шел никакой. Люди бежали, прячась от надвигающейся бури под «дипломатами» и белыми «стокмановскими» пакетами. Одуревший от горя и невыплаканных слез, Волька плелся, не разбирая дороги.

«Если до Вантового моста не встречу ни одной маршрутки — она жива».

Как назло, из-за поворота вынырнула желтая коробка со знакомыми шашечками. Волька забормотал, вытягивая руку с расставленными «козой» пальцами:

— Не в счет! Не в счет! Я пальцы не скрестил!

На перекрестке остановился переполненный автобус. К дверям прислонилась девушка в бело-золотом. Волька рванулся, задыхаясь в сумасшедшем стаккато сердца, но тут девушка обернулась.

Не Аля…

Ошибался он еще дважды. Последний раз несколько кварталов бежал за тонкой фигуркой в мокрой обвисшей юбке. Девчонка брела, сгорбившись, обняв себя за плечи. Обернувшись и увидев парня с разбитым лицом, ойкнула. Припустила по улице, забыв обо всем.