Городская фэнтези-2006 - Руденко Борис Антонович - Страница 37

Начальство уважительно относиться стало. Председатель бригадиром поставил, должность оказалась хорошей. Работать меньше можно было, а получал Зюзиков гораздо больше. Украсть возможность была всегда, деталь на машину или там корма…

Одно не давало Паше покою. Лопатин богател гораздо быстрее. Его председатель сразу взял к себе заместителем. Зина у Зюзикова похорошела, а жена Степки, Лариса, стала такой красавицей, что Паша не мог спокойно мимо пройти. Но взгляд упорно отворачивал. Знал — затащить Ларису в постель труда не составит, та совсем не… против была бы, да только и Лопатин тогда с его женой вдоволь натешится. Обезьяна ведь как говорила? Втрое больше… А отдавать Зину заклятому врагу Зюзикову совсем не хотелось.

Когда Паша, провернув несколько выгодных сделок с комбикормами и удобрениями, купил себе новую «десятку», Лопатин уже ездил на джипе «Чероки». К тому времени, как двухэтажный дом Зюзиковых был отстроен, ненавистный сосед отгрохал такой особняк, что у односельчан дыхание захватывало. Мраморные лестницы, лифт на третий этаж, пирс в выкопанный по заказу Лопатина пруд…

— Не могу я так жить, Зина, — признался Паша супруге.

— Тебе-то что? — полируя длинные ногти, поинтересовалась Зина. — Живем как люди. Домработница вон есть готовит, полы моет… Садовника, что ли, завести?

— Ага! У Лопатина сейчас шофер, садовник и кухарка. А заведу я садовника — он вообще толпу слуг наймет!

— Да при чем здесь Лопатин?

— Обезьяна…

— И слышать ничего не хочу о твоей обезьяне!

Зюзиков помрачнел. Хорошо, конечно. Только не совсем. А точнее, совсем не. Не получал Паша от жизни удовольствия! Даже когда сильно напивался.

— Обезьяна! Отпустил тварь неблагодарную! — ругался Паша, слоняясь по просторным комнатам огромного дома.

Когда Паша купил себе джип и нанял садовника, Лопатин приобрел вертолет и завел трех телохранителей. Ездил он теперь не иначе как в сопровождении милицейской машины.

«Удавлюсь, — думал Зюзиков, распивая сам с собой вторую бутылку армянского коньяка. — Захотеть, что ли, удавиться? Не выход. Это же не удача, а глупость. Глупости мои Лопатину не передаются в тройном размере… Лучше найду ту обезьяну да удавлю ее…»

Прихватив бутылку, Паша отправился к изъеденной мышами и ветром скирде.

— Здесь она, если не сдохла, — бормотал он себе под нос. — Здесь! Куда она по полям ушла бы? Сидит, солому жрет!

Подойдя к скирде, Паша позвал:

— Обезьяна!

— Чего тебе? — отозвался со скирды низкий и довольно противный голос. Зюзикову даже не по себе стало — принадлежал он какому-то крупному зверю.

— Это ты, обезьяна?

— Тебе не все равно? — спросило мохнатое существо, вылезая из скирды и отряхивая с себя солому. Было оно раза в два больше прежней обезьяны. И мех другого цвета — не рыжий, а темный, с седыми подпалинами.

— Ну… Ты можешь обратно все сделать? — спросил Паша.

— Обратно? То есть?

— Чтобы мне удача так не перла. И чтобы Лопатин наконец в заднице оказался. Он ведь тупой. Ему и везет только потому, что мне везет. В условиях конкурентной борьбы я его задавлю. Как таракана!

— Ой ли?

— Точно говорю!

Обезьяна задумалась, с интересом посмотрела на Зюзикова.

— Так дело не пойдет. Средства на тебя истрачены, думаешь, можно так вот взять и назад отыграть?

— А нет?

— Наверное, нет…

— Ну, должен же быть какой-то выход?

— Выход всегда имеется, — гадко ухмыльнулась обезьяна. Ухмылка на зверином лице смотрелась просто отвратительно.

Зюзиков постарался ухватить обезьяну за хвост, чтобы аргументировать свою позицию сильнее, но та не далась, поспешно отпрыгнув в сторону.

— Я тебе не Манька! — хихикнула она. — Мы из разных ведомств!

— Она в цирке работала, а ты, наверное, неудавшийся эксперимент военных?

— Вроде того…

— И какой ты предлагаешь выход?

— А ты соломку разрой, — предложила обезьяна, указывая мускулистой лапой на угол скирды. — Может, найдешь какое решение…

Зюзиков порылся в скирде, наткнулся на что-то твердое, выудил на свет старый ржавый топор.

— Ну и что?

— Ничего в голову не приходит? — хмыкнула обезьяна.

— Топор. Что тут может в голову прийти…

Обезьяна покачала головой.

— Ты прямо вроде и не простой русский человек, Павел! Все святым прикинуться норовишь?

— Это в каком смысле? — взвешивая топор в руке, недобро воззрился на животное Зюзиков. — Ты, мохнатая образина, будешь мне такие слова говорить?

— Книжки в детстве читал?

— Читал. Я и сейчас читаю иногда…

— Проблема «соседу больше, чем тебе» решена уже давно. Американский фантаст, известный очень, про желания что-то придумывал… Когда с соседом делиться надо… Вроде как пожелай себе женщину, которую едва-едва можешь удовлетворить, а сосед обломается. Потому как ему больше достанется. Только в нашем случае это ведь не поможет?

— Не пойму я, о чем ты… С женщинами — отдельная история. Я любовницу найду — сволочь Лопатин ее себе переманивает. Хоть не смотри на девчонок. А что — он богаче и спортом занимается…

— И вообще лучше тебя, — твердо заявила обезьяна.

— Вот я тебя сейчас! — крикнул Паша, замахиваясь на зверюгу топором.

— Мысль работает в правильном направлении! — радостно взвизгнула обезьяна, ретируясь на скирду. — Один великий русский писатель замечательно описал применение топора! Книжки читай, Зюзиков, если додуматься не можешь, как от соседа избавиться!

— Убить? — не поверил Паша.

— Почему нет? Очень острое решение!

— Но ведь тогда…

— Что тогда? Тебе обещали удачу на всю жизнь? Обещали. Соседу втрое больше обещали? Так пусть и будет ему удача. А нет соседа — нет проблемы!

— И мне за это ничего не будет?

— Во всяком случае, удачи твоей отсутствие Лопатина никак не коснется!

Зюзиков думал.

— У него три телохранителя…

— А у тебя — удача! Неужто думаешь, не встретишь его на узкой дорожке? Твой сосед, между прочим, сюда идет!

Со стороны свинарника к скирде действительно кто-то шел.

— И без телохранителей?

— Он Анечке из поссовета свидание назначил. Она девочка романтичная, просто в машину не сядет. Ей нужны встречи при луне. Вот этот козел машину подальше поставил, чтобы жена не засекла, и пешком идет.

— Сволочь! — побагровел Зюзиков. — Он и к Анюте подобрался! Я ж ее только в углу председательского кабинета один раз зажал и поцеловал два раза…

Кудрявая шевелюра Лопатина плыла над ветхим забором свинарника. Зюзиков подкрался, поднял топор и обрушил его на голову ненавистного соседа.

Лопатин упал без крика. Рухнул, как куль с мукой.

— Можешь не проверять. Готов, — ухмыльнулась обезьяна. — Удача тебе не изменила.

— И все? Так просто? — не поверил Паша. — Я могу делать что хочу? Желать что хочу? А ему ничего не достанется?

— Ему — точно не достанется. А тебе… Тебе, может, и достанется. Воздастся. Потом. Вне рамок соглашения, так сказать… Но пока можешь наслаждаться. В полную силу! Что я могу поделать, если жизнь тебе укорачивать запретили?

Обезьяна вновь жутко усмехнулась. В лунном свете на покатом мохнатом черепе блеснули небольшие, едва заметные рога.

«Это от военных экспериментов, наверное, — с запоздалым раскаянием подумал Зюзиков. — Генная инженерия. У обычных обезьян ведь рога не растут!»

Но что-то подсказывало новоявленному миллионеру и первому парню на деревне, что военные здесь ни при чем. И от этого Зюзикову было очень тоскливо.

Кто-то забыл закрыть окно в тупиковом коридорчике на втором этаже, и ночью в гостиницу залетел медузник. Само собой, Бернару пришлось хватать швабру и выгонять опасную тварь наружу.

Разбуженный хозяином, спотыкаясь спросонья, он побрел к распахнутой двери, возле которой столпились перепутанные полуодетые постояльцы. Увидев человека со шваброй, они воспряли духом: наконец-то!