Городская фэнтези-2006 - Руденко Борис Антонович - Страница 36

— Отпусти, повелитель, а? — попросил все тот же голосок.

Подняв глаза, Паша увидел на верхушке скирды мохнатое тельце.

— Обезьяна? Говорящая? — просипел Зюзиков.

— Да-да, — радостно согласилось мохнатое существо.

— Обезьяна — это хорошо. Обезьяны в наших краях больших денег стоят, — рассуждал Паша, отчаянно хрипя. — Я тебя сдам в зверинец. Ты-то на сколько копеек потянешь? А?

Приятно, что ничего страшного не произошло. Подумаешь, говорящая обезьяна! Паша утер пот со лба свободной рукой и подтянул обезьяну поближе к себе — рассмотреть. Та тонко запищала и взмолилась:

— Не надо меня в зверинец, повелитель!

Зюзикову было приятно, что глупая тварь зовет его повелителем. Но отпускать ее за здорово живешь? Нет уж…

— Холодно будет тебе. Зима на носу, — степенно объяснил обезьяне Зюзиков. — Тебе в зверинце лучше будет. Бананы там всякие, яблоки. Я вон, думаешь, каждый день бананы ем? А тебе все время давать будут. Вам это положено.

— Отпусти хвост, а? — Обезьяна зло ощерилась.

— Смотри у меня — будешь скалиться, и по зубам недолго получить, — предупредил Паша. — За хвост я тебя удержу. А за что еще вас берут — за шкирку там или за лапу — я не знаю. Ошейника-то у тебя нет? Вот дома я тебе ошейник прилажу…

— Нет! — диким голосом заорала обезьяна, заставив Зюзикова в который раз за вечер вспомнить Маньку из магазина. — Только не ошейник! Я тебе все сделаю! Хочешь, будешь каждый день бананы есть?..

Зюзиков усмехнулся, сплюнул сквозь зубы.

— В зверинец, что ли, с собой возьмешь? Не надо. Как-нибудь сам по себе проживу… Мне бананы без надобности — не люблю я их, дрянь закуска. Если б ты мне водочку на каждый день предложила… И тоже нельзя. Зинка со свету сживет. Для печени опять же вредно.

— А если когда захочется? — спросила обезьяна.

— В смысле?

— Ну, как захочется тебе водки — так она у тебя и появится?

— Утону я, — вздохнул Зюзиков. — Водки мне все время хочется, от жизни тяжелой. Столько водки в мире нет. Ладно, холодать стало. Пошли, хвостатая!

Обезьяна заверещала, цепляясь за старую солому. Да только разве за солому уцепишься? Паша упорно тащил верещащую тварь за хвост. Обезьяна волочилась по грязи, пачкая мохнатую шкурку.

— Эй, Зюзиков! — прокричала обезьяна, когда механизатор направился прямиком через глубокую, отливающую антрацитом лужу. — Не прикидывайся пьяным! Прости, погорячился! Я для тебя все сделаю!

— Прямо-таки все? — хмыкнул Паша. — И что это ты себя в мужском роде называешь? Ты же обезьяна!

— Я мальчик, — попыталось схитрить мохнатое существо.

— Какой, на хрен, мальчик? Ты обезьяна! — возмутился Зюзиков. — Нешто ж я ребенка стал бы за хвост по грязи тащить? Да и нет у детей хвостов!

— Я обезьяна-мальчик! Обезьяна мужского пола!

— Ну, мне-то, по большому счету, все равно… Я, знаешь, к обезьянам ровно дышу. И насчет «все для тебя сделаю» — это ты зря… Я и обидеться могу. За кого ты вообще меня принимаешь?

— Стандартный договор! — поднимая головку над лужей и отплевываясь от грязи, крикнула обезьянка. — Зюзиков, стандартный договор!

— Чего? — не понял механизатор. — И откуда ты фамилию мою знаешь, животное?

— Да уж выяснил, — клацая зубами посреди лужи, заявила мокрая обезьяна. — А стандартный договор — это удача! Удача во всем и всегда! Деньги будешь находить, в лотерею выигрывать, пить бросишь! Что захочешь, практически. В пределах разумного, конечно. Звезду с неба не достану, вечной жизни не обещаю. Но и скорой смерти не будет.

Паша поморщился.

— Плетешь ты невесть что… Разве ж желания исполняются?

— Да!

— Врешь, — вздохнул Зюзиков, крепче наматывая хвост на руку.

— Не вру! Правда! Представь — идешь сейчас по дороге, находишь пачку долларов! Десять тысяч!

— Хм… Это сколько ж в копейках будет? Сомнительно что-то, что у нас на дороге такие пачки валяются, — вздохнул механизатор. — Пошли, пожалуй. Надо тебе кличку дать, кстати. А то без клички плохо. Назову-ка я тебя Манькой. В честь одной не очень приятной женщины.

— Я мальчик! — скрипнула зубами обезьяна.

— Ты — обезьяна, — констатировал Паша, дергая вредную тварь за хвост.

— Зюзиков! Задумайся хоть на минуту! Дом двухэтажный! Автомобиль «Мерседес». На председателя колхоза поплевывать свысока будешь. Вся деревня почти на тебя работать станет!

Паша поскользнулся в грязи на границе лужи и грязно выругался.

— Дороги замостят! Асфальт везде! Магазин рядом с твоим домом построят!

— Асфальт — это хорошо, — задумался механизатор.

— Согласись!

— На что согласиться, Манька-дура? — спросил Паша. — Я в сказки ведь не верю. Думаешь, отпущу тебя? Нашла дурака!

— Если веришь мне…

— Я и людям не верю, а животным — тем более.

— Если хочешь, чтобы твои желания исполнялись, удача тебе всюду сопутствовала — только согласись мысленно, чтобы я стал свободен! Ну согласись, пожалуйста! Только помни — сосед твой, Лопатин, втрое больше тебя удачи иметь будет. Тебе удача — и ему удача.

— Ему-то за что? — равнодушно поинтересовался механизатор.

— Так положено.

— Тогда лучше, чтобы председателю фартило. Или учительнице, Татьяне Ивановне… А Лопатин — сволочь, чмо болотное.

— Нет, только Лопатин. В том и соль, чтобы зеркалом враг твой был. Положено так.

Зюзиков, не переставая широко шагать, начал рассуждать:

— Хм… Если бы и правда, удача во всем, так и хрен с ним, с Лопатиным… И не нужна ты тогда мне…

Паша осекся. Обезьяньего хвоста в руках не было. Как и самой обезьяны.

— Бывает, — вздохнул Зюзиков. — Еще и не такое бывает… А долларов найти неплохо было бы. Хотя бы сто… Или все-таки десять тысяч? Это сколько — десять пачек? Нет, столько не найдешь…

Сделав еще несколько шагов, Паша заметил в траве на обочине почти чистую, только сильно промокшую пачку купюр.

— Гы! — только и смог сказать Зюзиков. — Сплю, наверное?

Подобрал пачку, рассмотрел.

— Ван хандрид долларе… Сто долларов, стало быть. Пачка. Сто штук. Сто на сто — тысяча. Обманула, обезьяна подлая! Ну ничего — Зинка все равно удивится!

Спрятав три бумажки в карман ватника — на водку, механизатор положил остальное к сотням.

«Сапоги себе купит. И дубленку. Ну и мне какой-нибудь плащ», — размышлял Паша.

О широте своей души Зюзиков едва не пожалел — Зинка встретила его на пороге с чугунной сковородкой в руках.

— Я с заработка, Зина! — обратился к подруге Паша.

— Пропил все, наверное!

— Нет, не пропил. Держи!

Паша сунул сожительнице пачку зеленых купюр. Зина ахнула и схватилась за голову, не выпуская из рук сковороду.

— Посадят тебя, сволочь! Ты убил кого-то? Кассу ограбил?

— На улице нашел, — счастливо вздохнул Зюзиков. — И еще будут.

Зина хотела ударить гражданского мужа, но передумала.

— Пойдем спать, Павел, — тихо сказала она словно против своей воли. — А утром я тебе за пивом сбегаю…

«Вот это жизнь! — подумал Зюзиков, засыпая. — Жаль, что все мне только снится».

Проснувшись, однако, на следующий день с головной болью, Паша увидел на столе три бутылки пива и Зину в белом фартуке, жарящую картошку.

— Были доллары? — прохрипел спросонья Паша, откупоривая первую бутылку.

— Были, — кивнула Зина. — Я уже сто баксов в сберкассе обменяла. Настоящие. Повезло тебе вчера!

— И обезьяна была?

Зина жалостливо взглянула на Зюзикова.

— Обезьяна? Скорее уж белочка…

— Белочка? — задумался Паша. — Нет, не белочка… Хвост гладкий…

Больше к теме загадочного животного Паша и Зина не возвращались. А расписались в районном загсе, купили два грузовика кирпичей и начали строить новый дом — благо размеры подворья позволяли.

Пить Зюзиков почти бросил.

Дом рос как на дрожжах. Счастье, казалось, сыпалось на Зюзиковых со всех сторон. Купит Зина лотерею — если не главный приз, то пару тысяч всегда выиграет. Пойдет Паша по улице погулять — хоть сто рублей, а найдет. Или кольцо золотое. Или цепочку порванную. И откуда в деревне столько денег да золота?