Старт - Мандаджиев Атанас - Страница 19

— Интересно, где он работает? И в какой команде играет? Это тоже важно, — нервозно откликнулся Дико.

— Он работает на фабрике «Родина» — Это небольшое предприятие, наверно, в их команде и играет. Его мать говорит, что на городских и окружных соревнованиях их команда завоевала первенство — что-то в этом роде.

— Ясно! — усмехнулся Дико, но тут же заговорил серьезно: — Понимаете, тут есть некоторая разница. Этот парень обыкновенный участник внутренних соревнований небольшого масштаба, и едва ли он стремится к чему-то повыше… А такие, как я, представляют Болгарию на мировой спортивной арене, и мы играем не на каких-то окружных состязаниях, а в европейских и международных турнирах. И если для него не так уж важно, вбросит он мяч в корзину, скажем, с пяти-шести метров или нет, то я обязан вбросить! И для того, чтобы я смог это сделать, я должен бросать мяч, бросать и бросать, пока рука не отвалится!

— Непонятно мне все это, — вздохнул Коста. Видно было, что слова Дико произвели на него впечатление. — Я знаю только одно: меня раздражает твой пустой стол! Может быть, Проматаров прав — лучше бы вам платили там, в спорткомитете. Кому нужны эти комедии? — И он снова кивнул в сторону пустого стола.

Тут и Дико задумался. Он тоже почувствовал, что в словах Косты есть некое рациональное зерно.

— Вопрос довольно сложный… С какой стороны к нему ни подойдешь, все правильно и все неправильно. О чем тут спорить… — Дико спохватился, поглядел на часы и снова улыбнулся: — Мы тут заговорились, а директор может убежать… Я пойду, но перед уходом еще повидаюсь с вами…

У директора Дико пробыл совсем недолго. Тот сидел один в кабинете, лицо у него было озабоченное и хмурое. Увидев Дико, он нахмурился еще больше.

— Диков, ты бы хоть сообщал о себе, что ли! Знаешь, какие неприятности мы терпим из-за тебя? Наверное, слышал, что у нас ревизия? Инспектор сразу спросил про тебя — наверное, кто-то ему нашептал, что ты совсем не ходишь на работу…

Дико стало даже жаль директора, он быстро положил на стол заявление. Директор обрадовался, хотя и пытался скрыть это:

— Ну, раз уж ты решил… — Он торопился, боясь, что Дико передумает. — Ты говорил со своими начальниками? Все в порядке? Ну, тогда в добрый час!.. Желаю тебе успехов в спорте и личной жизни!.. Ты получил деньги?

Узнав, что Дико выведен из национальной сборной, Кирил не на шутку испугался: знаменитый в прошлом игрок входил в пору заката и, видимо, задумывался о том, что будет делать дальше. Может быть, он претендует на место тренера?

Первая же тренировка подтвердила опасения Кирила: Дико не понравилась его система, у Дико появились собственные идеи, и главное — ни следа недавней апатии.

Кирил не был ни нахалом, ни зазнайкой. Чувство, которое охватило его при встрече с Дико, было похоже скорее на отчаянное упрямство — будет так, как хочет он, Кирил, и только так! Прежде он не замечал в себе ничего подобного. А сейчас последовательно и жестко наметил ряд ходов, осуществил их и был поражен успехом, который превзошел самые смелые его ожидания. Дико не только не пожаловался Китову, не только не потребовал вмешательства своих знакомых из секции и общества — он не захотел даже объясниться с Кирилом. Пришел на работу, подал заявление об уходе, сказал, что бросает играть, — и все.

Но Кирил знал, что дело этим не кончится. Нужно будет объясняться на разных уровнях, доказывать свою правоту шефам, а для этого нужна единодушная поддержка команды. Он не раз замечал, что ребята относятся к Дико холодно и даже неприязненно. А может быть, это ему казалось? Надо быть абсолютно уверенным в команде, чтобы действовать дальше. Он собрал ребят в одной из комнат клуба. Тема собрания — итоги последних состязаний. Как и рассчитывал Кирил, ребята сами заговорили о Дико: «Лучше бы не возвращался!», «Ему говорят — иди играй, а он — нет!», «Боялся в лужу сесть!», «На тренировки опаздывает или совсем не приходит, он вообще стыдится нас — встретит на улице и делает вид, что не замечает…»

Кирил для вида возражал игрокам, а они еще больше распалялись, и в конце концов он подытожил:

— Вот тебе на! А я и не знал, что это так серьезно… Почему же вы до сих пор ничего мне не говорили? Может, мы обойдемся без него? А?

— Конечно, обойдемся.

— Но я должен поговорить с товарищами из секции и из правления клуба. И если вы так считаете, мы пригласим сюда руководителей и шефов, и уж тогда не молчите, высказывайтесь откровенно, чтобы не думали, что все это исходит от тренера. Что до меня, то я на распутье… Но воля коллектива — закон, и если вы не хотите играть с ним, то я не тот человек, который будет вставлять вам палки в колеса. И никто не посмеет сделать это. Вы только крепко стойте на своем!

При встрече с Тодоровым Кирил завел речь о Дико и сокрушенно произнес:

— Ребята не хотят играть с ним…

Тодоров нахмурился и недоверчиво поглядел на Кирила.

— Можешь сам спросить у мальчиков…

— Если бы Дико был в другой команде, — с укоризной покачал головой Тодоров, — вы бы требовали: «Приведи его к нам! Обещай ему златые горы! И поскорее, пока нас не опередили!»

— Давай попробуем разобраться. — Кирил пытался изобразить спокойствие и объективность. — Я совсем не против Дико, но извиняться перед ним не собираюсь — не считаю себя виноватым. И не надейся, что буду с ним цацкаться… Пусть существует наравне с другими и подчиняется дисциплине. Это мое твердое условие. Ребята не хотят его. Допустим, мы это преодолеем. Если он будет вести себя как нужно — милости просим.

— Значит, ты ставишь условия? — грустно усмехнулся Тодоров. — А пока мы тут с тобой болтаем, другие не зевают!

— Тодоров, ты забываешь о том, сколько ему лет. Он уже совсем не тот, каким был.

— Да-да, а люди скажут: «Человек силы и здоровье положил за честь клуба, а стоило ему чуть постареть, и его выбросили, как… как старого пса!..»

…На собрании вся баскетбольная секция присутствовала в полном составе — такое бывало редко. Команда и вправду высказывалась против Дико, но далеко не так резко, как надеялся Кирил. Было ясно, что Китов и шефы будут его защищать.

Китов говорил, что Дико обязательно вернется в команду, и тогда он должен почувствовать, что вокруг него добрые, искренние друзья, люди, которые чтут его и ценят его заслуги. Никто не должен забывать, сколько призов, медалей и кубков завоевал Дико своей команде. Пусть он почувствует, что нужен коллективу. И об ошибках его нечего шушукаться по углам, надо честно и откровенно, как и положено меж друзей, сказать ему все в глаза. Дико — очень хороший человек, и, я уверен, он не рассердится. Да, верно, он сторонится команды, но может быть, тут дело в возрасте? Ведь он на целых десять лет старше всех… Ну и, конечно, дисциплина и аккуратное посещение тренировок обязательны, раньше у него были какие-то привилегии — кстати, это огромный просчет тренера и руководителей! — теперь их не будет. В коллективе все равны: молодой игрок и старый, заслуженный и начинающий, хороший и слабый…

— Давайте оздоровим этот прекрасный коллектив! Давайте снова воскресим славные прежние годы, когда имя клуба гремело на всю страну! Давайте будем добрыми друзьями и товарищами, потому что только так мы сможем побеждать! — с пафосом закончил Китов.

Он чувствовал себя виноватым перед Дико: не выслушал его тогда в кабинете, всё дела, а человека упустили… Может быть, Дико не ушел бы из команды, если бы он, Китов, проявил к спортсмену больше внимания и чуткости…

На другой день после собрания председатель пошел домой к Диковым. Почему-то он был уверен в успехе своего предприятия — его всегда уважали. Кроме того, Китов гордился своим умением убеждать людей… Через час он вышел от Диковых с опущенной головой. Он ругал и грозил, его ругали, но Дико был тверд. И самое досадное — когда, прощаясь, беглец сказал: «Я не сержусь на вас, а всегда любил и уважал вас…» — Китов расчувствовался как ребенок и протянул Дико руки. Они обнялись, как будто не прощались, а пришли к обоюдному соглашению и между ними нет больше никаких разногласий…