Трезвенная жизнь и аскетические правила: Толкование правил преподобных отцов Антония, Августина и Ма - Вафидис Эмилиан - Страница 61

Надо сказать, что и в древние времена были причины, по которым позволялось мыться. Даже монахи могли три-четыре раза в год ходить в баню, в некоторых монастырях мылись каждый месяц. Мыться чаще для монаха считалось неприличным, потому что предполагалось, что он обладает определенной чистотой души. Запах от тела больше связан с душой, чем с самим телом. Есть особые болезни, из-за которых от человека исходит зловоние, но это исключение. Такие болезни нередко попускались святым, но при этом их смирение и сердечная чистота обнаруживались только еще больше — гораздо больше, чем если бы святые издавали благоухание.

В наше время люди просто жить не могут, если не моются каждый день. Но возможна ли в таком случае духовная жизнь? Как бы то ни было, блаженный

Августин, учитывая все эти сложности, не запрещает мыться тому, кто по болезни в этом нуждается. Главным условием для такого разрешения он считает болезнь. Под словом «болезнь» подразумевается также и немощь характера или воли. Но святой не говорит об этом прямо, потому что если кому-то показать лазейку, то он не преминет ею воспользоваться. Если, например, я скажу, что увольнительное свидетельство брать запрещается, то вы не станете его просить, даже если вам очень захочется, но будете с собой бороться, каяться. А если скажу, что брать его допустимо, тут же кто-нибудь его попросит или начнет об этом думать. И потому блаженный Августин, употребив слово «болезнь» без определения «телесная», подразумевает главным образом немощь характера, души и духа, внутреннюю нечистоту, которую человеку хочется утаить, почему он и моется.

Если монах захочет чего-то неполезного, не будем уступать его своенравию, иначе он может дойти до того, что будет считать полезным приятное, тогда как оно вредно.

Если брат настаивает на том, чтобы, например, мыться чаще, чем положено, или, наоборот, совсем не мыться, мы не будем уступать его своенравию. Одно дело — немощь и другое — своенравие. Может быть, я хочу часто мыться, а в этом нет необходимости. Например, я просто привык к этому в миру. Или я не хочу мыться, тогда как это необходимо делать ради братьев. В таком случае монастырь не должен мне уступать. Уж лучше тогда мне пойти в мир.

Кроме того, человек получает от купания удовольствие. Предположим, ты вспотел и моешься. Ты это делаешь не столько по необходимости, сколько ради удовольствия. Или на улице жарко, и ты обливаешься холодной водой. Настоящее блаженство! Понятно, что тут купание не телесная необходимость, поэтому и установлено, чтобы игумен судил о том, нуждается кто-то в купании или нет, и существовали правила для братства.

После этого излишне и говорить о том, насколько осторожно и достойно нужно себя вести, когда мы моемся. Недопустимо идти с одеждой в руках, показывая таким образом, что ты только что из душа. Нельзя афишировать свои телесные потребности. Я должен вести себя настолько благопристойно и прилично, чтобы никто, кроме меня самого, не знал, что я помылся. Важно хранить это правило, даже когда мы пользуемся общими душевыми. И конечно, я не стану мыться, если рядом с душевой работают люди. Может быть, я крайне нуждаюсь в том, чтобы именно сейчас помыться, но более вероятно то, что тут действует моя немощь, мирской дух, кроющаяся во мне страсть.

Следующий отрывок свидетельствует о поразительной проницательности блаженного Августина. Он знаток духовной жизни, а потому не может обойти молчанием даже самую малую жизненную ситуацию.

Наконец, если какой-то раб Божий ощутит внутренние боли и скажет об этом, нужно принять его слова с доверием. Если нет уверенности в том, что лечение, которое он предпочитает, облегчит боль, следует посоветоваться с врачом. (5.6)

Святой Августин говорит здесь не о наружных болезнях, но о той боли, которую человек ощущает в сердце, печени, почках, то есть во внутренних органах. В словах «внутренние боли» заключен и более глубокий смысл: это и обида, тяжесть, уныние, недомогание, такое состояние, при котором мне не хочется ни читать, ни молиться. Меня угнетает даже само то место, где я нахожусь, и потому сегодня я крашу комнату в один цвет, завтра — в другой, сегодня стелю ковер, завтра мне хочется его убрать, переселиться в другую келью, сходить прогуляться.

Но давайте посмотрим, что такое внутренняя боль в смысле телесной боли. У человека заболело сердце, и он просит какое-то лекарство. Святой Августин советует поверить ему и не сомневаться в его словах: лгать больной не может. Но то, что он не обманывает, не означает, что он прав. Возможно, он верно передает только собственные ощущения. Между тем, боль в желудке может возникать не из-за болезни, а совсем по иной причине. Итак, нельзя сомневаться в искренности больного, но при этом нужно помнить, что обычно мы ощущаем то, что нам выгодно. Прежде чем начнет рассуждать ум, сердце уже подсказывает телу ощущения, нужные для того, чтобы исполнилось то или иное наше желание. И потому большинство болезней происходят от недугов души: от какого-то желания, влечения, неудачи. Почти все проблемы со здоровьем напрямую связаны с душевными или духовными проблемами, чаще всего — с грехом или желанием отстоять свое мнение. Если последить за тем, что и как человек говорит, то можно понять, насколько он здоров или, наоборот, насколько болен. А если он расскажет тебе о своих грехах или ты увидишь, как он смеется, как ведет себя с ближними, как отстаивает свои права или же отказывается от них, тогда ты с точностью определишь его телесные и, тем более, душевные болезни.

«Если нет уверенности в том, что лечение, которое он предпочитает, облегчит боль, следует посоветоваться с врачом». Представим такую ситуацию. Игумен не разрешил мне поехать к больной матери, после чего у меня вдруг разболелся желудок, и я прошу разрешения поехать к врачу. Моя просьба, даже если я этого не понимаю, непосредственно связана с моей матерью. Игумен, как я ожидаю, должен мне сказать: «Тебе все равно ехать в Салоники к врачу, поезжай тогда и к матери в Кавалу. И чем идти к случайному врачу, сходи лучше к вашему семейному, который знает тебя с детства».

Из слов больного можно понять, что именно поможет ему вылечиться. И если ты пренебрежешь тем, что он сам предлагает, тогда он не примет твоего совета. Даже если он послушается и через силу подчинится, ему не станет легче, потому что не будет устранено начало болезни, причина, вызвавшая боль.

Вернемся к нашему примеру. У тебя болит желудок, и я даю тебе маалокс. На какое-то время тебе становится легче, но лишь только ты вспоминаешь, что я не отпустил тебя к матери, боль возобновляется. Почему? Потому что ты сразу внутренне сжимаешься. Если мы не найдем решения, которое подлинно сняло бы проблему, и я буду продолжать давать тебе маалокс, который в данном случае означает уход от действительности, то я тебя искалечу, так что потом у тебя заболят и другие органы. Бывает, что больной ищет простого облегчения боли, неполезного ему, или не хочет поправляться, чувствуя, что для этого он должен отречься от себя. Порой требуется примириться с тем, что ты будешь всю жизнь испытывать боль, а это принять нелегко. Но лишь только ты с этим примиришься, желудок тут же перестанет тебя беспокоить, тогда как, желая избавиться от боли, ты в итоге теряешь и Бога, и свое здоровье. Как правило, человек стремится не к выздоровлению, но к облегчению боли, потому что это ему помогает, с одной стороны, остаться при своем, не меняться, а с другой — как-то продолжать жить.

И наконец, если у тебя болит голова, потому что тебе скучно, потому что ты эгоистичен, всем отказываешь и склонен к унынию, то выхода из этой ситуации не найти. Я поручаю тебе послушание секретаря — тебе хочется быть лесником, я тебя назначаю лесником — ты хочешь опять быть секретарем. Единственный выход для тебя — начать мыслить по-другому. Не хочешь? Тогда я, игумен, напрасно с тобой мучаюсь. Чтобы вылечиться, тебе нужно возлюбить духовное слово, жить в согласии с волей Божией, изменить образ жизни. Если у тебя нет никакого желания жить по-другому, тогда пей болеутоляющее.