Панголин. Тайна бога (СИ) - Акулов Андрей - Страница 31

  Это был гибрид волка и человека. Но его моторика была лучше, чем у любого муталюда. У некоторых людей руки работают хуже, чем у него. Было в нем что-то неуловимо-знакомое. Взгляд? Глаза, казалось, смеялись, но звериный оскал не походил на улыбку.

  Волколак вытянул морду и принюхался. Приоткрыл пасть, и почти не двигая нижней челюстью, медленно выговаривая каждый слог, произнес:

  - Пан-го-лин.

  Глаза сузились, а кончик серого хвоста тихонько заиграл.

  - Ты меня знаешь? - удивился Грэм.

  - Да. Я тебя знаю - Муталюд покачал головой. - Ты... тыыы... Гр... Гр...

  - Грэм!

  - Да... Грэээм! - почти завыл волколак и сильнее завилял хвостом.

  - А ты... - панголин задумался, но тут же осознал, что не знает его. Быть может, знал раньше до мутации.

  Глаза муталюда расширились, хвост замер в ожидании. Но панголин отвел взгляд в сторону. Волколак вздохнул, просунул сквозь решетку кусок жареного мяса на лезвии ножа, поставил на пол кувшин с водой и пошел к выходу.

  Кто это был? Быть может, друг? Поможет бежать? Или враг? В памяти всплывали лица друзей детства, монахов, охотников за слезой и просто случайных знакомых. Панголин откусил кусок мяса и принялся медленно жевать. В голову пыталось пробиться какое-то знание, но невидимая пленка, готовая вот-вот порваться и впустить забытый туманный образ, каждый раз только растягивалась и отбрасывала из глубин воспоминаний обратно в реальность.

  Дверь скрипнула - Грэм тут же вскочил и прильнул к решетке. Через порог перепрыгнул знакомый муталюд и остановился в дверях. За ним появилась старуха-хозяйка. Она подошла к первой клетке, на мгновение задержалась и молча направилась к следующей. Вергина еле заметно кивала, но лицо не выражало ничего, кроме разочарования и глубокой усталости. Панголин отошел в тень камеры.

  - Ну что, готов? - Старуха улыбнулась. - Подойди-ка сюда... Ближе.

  Она достала из кармана грязную тряпку - желтую в зеленый горошек - и небольшой флакон.

  Грэм попятился. Глаза забегали по клетке, пытаясь найти ту последнюю надежду на спасение - тщетно. Во взгляде волколака ее тоже не было: он выражал покорность и преданность старухе, а серый хвост заискивающе вилял. Это конец. Мелькнул образ уродливого муталюда-муравья - вот, чем все закончится.

  - Я сказала, подойди сюда! - скомандовала Вергина и капнула несколько капель из флакона на тряпку. - Я не люблю ждать!

  Грэм стоял у задней стенки, ухватившись за решетку. "До конца! До конца!" - твердил он себе.

  - Я сейчас с тобой не буду ничего делать, - смягчила голос хозяйка. - Сниму мут и все. Мы с тобой еще долго будем работать, а сейчас подойди. Ты же знаешь, что я все равно добьюсь своего, только тебе будет намного хуже.

  Она подняла тряпку и жестом поманила. Панголин подошел. Старуха легонько мазнула нос, и резкий знакомый запах мягко оттолкнул от решетки. Грэм лег, чтобы не упасть и через минуту вырубился.

  Тяжелый душный сон уходил. Странный звон прорывался сквозь слабеющую пелену, пока ясно и отчетливо не стал различим в тишине сознания - похоже, кто-то мыл груду стеклянных баночек.

  Грэм окончательно проснулся, машинально попытался заслониться от яркого света, но не смог - руки не слушались. Встать тоже не получилось: он был намертво привязан к кровати, а ладони покоились в ванночках с помутневшей слезой грибницы.

  Немного привыкнув к свету, осмотрелся. Это была самая настоящая лаборатория, какой мог позавидовать любой ученый. В глаза сразу бросился широкий стол с кучей склянок, колб, реторт и перегонов, а в самом центре - высокоточные резные весы. Стены были завешены аккуратными пучками трав, а на стеллажах рядами стояли всевозможные флаконы с разноцветными жидкостями. Особняком висела одна полка, на которой сиротливо лежали несколько книг. Слева у еще одного стола старуха что-то растирала в ступке.

  - Проснулся? - не поворачиваясь, спросила Вергина.

  - Сколько я спал?

  - Несколько часов. Дать еще снотворного?

  - Нет-нет, не надо, - выпалил Грэм.

  - Обычно мои зверушки спят все время, - усмехнулась она, не отрываясь от дел. - Но с некоторых пор я стараюсь этого не делать. Хоть на короткое время, но оставляю в сознании. Это дает материалу больше жизни и быстрее наполняется слеза. Ты ведь понимаешь? - сказала она и обернулась.

  - Я не знаток в науке. И сам не муталюд. Я - панголин. Моя задача - доставать слезу и...

  - Я знаю, - перебила Вергина, и более мягко добавила. - В твоих интересах знать о грибах больше, если ты хочешь подольше сохранить свое сознание... Скажи мне, сколько надо держать тебе руку в слезе?

  - Я... я... до появления стабильного однородного серого цвета, - выпалил панголин.

  Старуха усмехнулась.

  - А сколько грибов с жабьим мутом надо для выведения муталюда с образованием ядовитых желез на коже? И сколько времени займет полное изменение?.. Формула для волколака?.. Урсуса?

  Грэм молчал. Гадать было бессмысленно. Он откинулся на подушку и расслабился.

  - Жаль, а ты мог бы мне помочь кое в чем. Ну да ладно.

  Вергина перешла к главному столу и принялась взвешивать зеленый порошок. Отмерив нужное количество, пересыпала в бутылочку. Залила бесцветной жидкостью и поставила на край.

  - Гибор! - крикнула хозяйка.

  Грэм приподнялся и завертел головой в поисках молчаливого свидетеля их беседы. Никого не было видно, но ясно послышалось шарканье, еле слышные стоны и свист дыхания. Наконец показалось нечто круглое кроваво-красное, похожее на прозрачный мешок с нарубленным мясом. С одной стороны ему помогала костлявая рука. Больше рассмотреть что-либо было не возможно: все шевелилось, двигалось и сливалось в единое месиво. Стоная и кряхтя, уродец дополз до стола, ловко схватил поставленный старухой флакон и принялся усердно трясти. При этом тело стало раскачиваться словно студень. Полежав немного возле ног старухи, он медленно отполз назад к кровати панголина.

  Это, несомненно, был разумный красный головастик. Насколько было известно, они умирают через несколько часов после формирования, а чаще всего на начальной стадии изменения. Но этот, не смотря на видимые страдания, жил, научился передвигаться и даже помогал старухе.

  Гибор подполз ближе и остановился, не прекращая трясти бутылочку. В центре среди свисающих кусков мяса плоть зашевелилась, задрожала, и наружу вывалился глаз, опутанный сетью кровеносных сосудов. Он наполовину втянулся обратно и взглянул прямо на панголина. От неожиданности Грэм отпрянул, но, собравшись с силами, посмотрел в глубину немигающего глаза - человеческого глаза.

  - Ему уже больше года, - не оборачиваясь, сказала Вергина. Она продолжала возиться со склянками. - Нравится?

  - Нет... Но как такое возможно?

  - Я ему сказала: если он выживет, то сможет когда-нибудь отомстить мне.

  Старуха рассмеялась. Панголин молчал.

  - Заживляющая мазь на основе слезы творит чудеса, - продолжила Вергина уже серьезно. - Если намазать переродыша, то он выживет, несмотря ни на что.

  - Это бесчеловечно...

  - Что? - старуха повернулась. - Бесчеловечно?! Бесчеловечно лишать дома, имущества, церковного сана и выгонять из города, только за то, что Бальдор смелее и сильнее духом паршивой овцы - Иакова! Бальдор должен был стать настоятелем храма Подгора, но эта лживая змея обвинила моего мужа в безбожие, в издевательствах над учениками, в обирании прихожан и во всех смертных грехах!.. Ничего. Мы вернемся в Подгор, и тогда Иаков за все ответит. Я не пожалею заживляющей мази, а затем сдеру с негу шкуру живьем! Он будет долго мучиться - годы! Он ответит за каждый день в этом болоте!

  Грэм вжался в кровать и тихо сказал:

  - Отца Иакова больше нет.

  - Как нет?

  - Он... он умер...

  Старуха несколько секунд молчала, а затем истерично захохотала.

  - Жаль. Жаль. Бальдор расстроится. - Она глубоко вздохнула. - Гибор, хватит. Неси сюда!