Три нарушенные клятвы - Мерфи Моника - Страница 37

– Ты хочешь вместе управлять рестораном? – Черт, это самая большая загвоздка. Работать непосредственно с отцом – это мой самый жуткий кошмар. Несколько лет назад я уехал именно потому, что не хотел с ним работать. Но трудно устоять, когда слышишь звон монет, потому что только к нему ты и прислушиваешься.

– Только в самом начале. Ты же меня знаешь. – Отец всегда имел страсть к путешествиям и не мог усидеть долго на одном месте. – Я не стану ограничивать тебя. Это будет полностью твой проект. Я буду на подхвате, помогу все проконтролировать, позабочусь о вещах, с которыми ты не захочешь иметь дело, а потом, когда бизнес развернется, я тебя покину. Но буду готов продавать франшизу во все крупные города Западного побережья, в первую очередь в Лос-Анджелес, Портленд, Сиэтл. Потом мы продвинемся дальше, на восток: Лас-Вегас, Финикс…

Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я чувствую, что есть какой-то подвох.

– Я получил ссуду на открытие заведения, но мои активы временно арестованы, – продолжает старик. – Я богатый землевладелец! Богат, как черт, но наличности у меня маловато, так что мне, вероятно, потребуются некоторые кредиты, чтобы позаботиться о расходах и прочей ерунде.

А вот и подвох. Я чуть было не попался на крючок. Дерьмо.

– Тебе нужен заем? – Я просто потрясен. Мой отец никогда не просил у меня денег. Ему это было не нужно. Мой дед оставил ему кучу денег в наследство, и хотя он в душе аферист, тем не менее он всегда был крайне обеспеченным. Он может позволить себе любой риск. Он из тех, кто бросается деньгами, преувеличивая свой успех, но большинство из этих преувеличений всегда были обоснованны.

Меньше всего я хочу одалживать деньги отцу, но что я могу поделать?

Да, он никогда не был образцовым отцом и заставил меня работать на себя, но в итоге он всегда помогал мне материально, когда я в этом нуждался.

Я ему обязан. По большому счету благодаря ему я стал тем, кем являюсь сегодня.

Я уже и забыла, что чувствую себя некомфортно в обществе отца Колина. Он слишком скользкий, при этом слишком обаятельный и слишком… Словом, он не вызывает доверия. В нем чувствуется какая-то фальшь.

Принимая горячий душ, я пытаюсь избавиться от ужасных мыслей о прошлой ночи, которые все еще беспокоят меня. Я стараюсь забыть, как Конрад Уайлдер говорил со мной и смотрел на меня, как он по-хозяйски зашел в дом Колина, вторгаясь в наше с ним пространство. Разрушая все.

Слава богу, Колин не похож на своего отца. Да, у него репутация ловеласа, и когда я только начала жить с ним, он флиртовал с толпами девушек, даже ходил на свидания. В «Квартале» он всегда очарователен в разговоре с женщинами, заставляет их смеяться, улыбаться и соперничать за его внимание. Но это никогда не выглядит нарочито.

В последнее время он перестал ходить на свидания. Да, он немного флиртует с клиентками на работе, но это все. Я единственная, на кого он по-настоящему обращает внимание.

Закрыв глаза, я прижимаюсь лбом к холодной плитке, расслабляясь под потоком воды. Я никак не могу понять его: в одно мгновение я думаю, что он действительно хочет меня, а в следующий миг он обращается со мной как с другом или того хуже, с временным увлечением.

Ты ведь сама хотела временных отношений.

Какая же я дура, что попросила об этом. Не удивительно, что он так легко согласился. Такой человек, как Колин, не стремится ни к чему серьезному.

Наконец выключив воду, я выхожу из душа, быстро вытираюсь и иду собираться. Тело все еще болит, но это ерунда, об этом позаботится обезболивающее. Колин хоть и сказал, что я могу не выходить на работу, но я все равно пойду. Я не стану сидеть здесь и ничего не делать. Да я на стену полезу от скуки! Кроме того, раз мои вчерашние чаевые украдены, то теперь мне нужны деньги.

К тому же, если отец Колина задержится здесь сегодня вечером, пока Колин на работе, я ни за что не останусь с ним наедине.

Выходя из ванной, соединенной с моей спальней, я иду к комоду и достаю одежду: бюстгальтер, трусики, домашние штаны и бледно-голубую майку. Меня тянет взять телефон, и проверить сообщения, но я вспоминаю, что не могу это сделать.

Урод, укравший сумку, стащил и мой телефон. Он, вероятно, даже не воспользовался им. Дешевую сумку, разумеется, выбросил в мусорку, со всеми вещами, имеющими для меня ценность. Скорее всего, он взял только деньги. Но прочие вещи имеют для меня значение: они нужны мне.

Шмыгая носом, я поджимаю губы, сдерживая слезы, и плюхаюсь на кровать. Уставшая. Раздраженная. Разбитая. Огромный ком разнообразных эмоций скручен внутри меня. Я смотрю на прикроватный столик и на стационарный телефон, который там стоит.

Да, Колин – один из тех немногих, у кого до сих пор есть домашний телефон. Я беру трубку и звоню в службу поддержки телефонной компании. После двадцатиминутного разговора мне удалось аннулировать украденный номер и заказать новый.

Колин бы гордился мной. Я действительно чувствую себя взрослый, делая то, что нужно сделать.

Как только я положила трубку, раздается звонок. Я быстро отвечаю, что происходит крайне редко, ведь если кто-то и звонит на домашний, то чтобы поговорить с Колином.

– Боже, я решила набрать этот номер, – радуется Фэйбл сразу после того, как я здороваюсь. В голосе облегчение. – С тобой все в порядке? Твой телефон украли, так ведь?

– Да, – вздыхаю я, растрепывая рукой мокрые волосы, и откидываюсь на спинку кровати. – Я устала, но со мной все в порядке.

Мы немного поболтали: я пожаловалась на Колина, потому что он не хочет, чтобы я сегодня выходила на работу.

– Ты действительно должна отдохнуть. Я бы на твоем месте взяла выходной. Уверена, он заплатит тебе за смену, – говорит подруга.

Фэйбл всегда думает о финансовой стороне дела. Да и я тоже. В этом мы похожи, потому что обе выросли в довольно бедных семьях.

– Ха, с моим-то везением вряд ли он так поступит, поэтому я все-таки приду сегодня, – ворчу я.

Звучит короткий стук, и дверь тут же распахивается, напугав меня.

– Эй, я должна идти, – бормочу я, прежде чем повесить трубку, не давая Фэйбл возможности ответить. Колин входит в комнату, захлопнув за собой дверь. Он останавливается у кровати, подбоченившись, и смотрит на меня. И он до сих пор в тех проклятых пижамных штанах, и я стараюсь смотреть ему только в лицо.

Я не позволю отвлечь себя обнаженной мускулистой грудью.

– То, что это твой дом, еще не означает, что ты можешь врываться в мою комнату, – говорю я, занимая оборону – по всем фронтам. Я быстро перебираюсь по кровати, пока не усаживаюсь среди кучи подушек, не сводя с него глаз.

Колин выглядит рассерженным, проводя рукой по волосам и превращая их в соблазнительный беспорядок. Верный признак того, что он чем-то расстроен.

– Извини за отца. Я не ожидал, что он появится. Обычно он звонит, прежде чем прийти.

– Часто это случается?

– Нет, поэтому я был так удивлен, – говорит он, закатывая глаза. Думаю, последний раз он так делал, когда мы были еще подростками. Забавно, как появление родителей, возвращает нас в детство.

– Все в порядке. Я не против, что он здесь. – Я пожимаю плечами, делая вид, что мне все равно, хотя это не так.

Мне нравится, что есть безопасное место, которое я могу разделить с Колином. Сюда редко приходят, здесь почти всегда только мы. Фэйбл недавно сказала, что я пытаюсь играть с ним в семью.

Думаю, она права.

– Мне не нравится, как он повел себя по отношению к тебе.

– Не стоит за него извиняться, – успокаивающе говорю я, хотя втайне мне это приятно. По крайней мере, так я знаю, что Колин видит, как ведет себя его отец.

– Думаю, должен. – Он присаживается на край кровати, слегка повернувшись ко мне. Он рассматривает меня своими прекрасными голубыми глазами, видя все и вместе с тем ничего. – Нужно ли мне извиниться за то, что произошло в гостиной, прежде чем он появился? Нашу ссору и… все остальное?