Немеренные версты (записки комдива) - Джанджгава Владимир Николаевич - Страница 2

И все же, несмотря на все трудности, к исходу третьего дня войны второй эшелон дивизии был сформирован и в ночь на 25 июня отправился вслед за боевыми частями первого эшелона, которые к тому времени сосредоточились северо-западнее Кишинева.

Города и села Бессарабии, уже несколько раз подвергавшиеся ожесточенным бомбардировкам с воздуха, предстали перед нами разрушенными и сожженными. Два года назад, когда части Красной Армии, в том числе и наша 173-я стрелковая дивизия, входили в Бессарабию, жители встречали их с красными знаменами, цветами, музыкой, торжественно преподносили пышные караваи белого хлеба. Теперь же земля, на которой фашистские пираты уже успели оставить свой черный след, выглядела будто на сотни лет постаревшей.

С наступлением рассвета мы укрыли машины в окрестных лесах и фруктовых садах и выехали на старенькой эмке к городку Унгены, севернее которого, в местечке Теленешты, расположился штаб дивизии. Над дорогой, по которой двигались многочисленные подводы с беженцами, неожиданно появились два советских истребителя «мига». Они стремительно неслись в сторону Прута. И вдруг в воздухе показались пять «мессершмиттов». Три из них примерно на такой же высоте, как и «миги», а еще два — немного выше.

Пять против двух! Что предпримут советские летчики: вступят в неравный бой или попытаются уйти? Наши советские летчики избрали первое — вступили в неравный, полный драматизма бой. Маневр, другой, третий… На какое-то мгновение юркий «миг» оседлал «мессер», оказался у него на хвосте. Одна за другой последовали несколько пулеметных очередей. Объятый пламенем вражеский самолет рухнул на землю и взорвался.

Как хотелось узнать имя отважного пилота! Только через много лет после войны стало известно, что пилотом того отважного советского «ястребка» был Александр Иванович Покрышкин — ныне Председатель ЦК ДОСААФ СССР маршал авиации, трижды Герой Советского Союза.

На шоссе из кустов выскочил тягач с пушкой на прицепе. Столкновение с ним эмки казалось неизбежным. Но водитель-красноармеец Лев Май успел повернуть руль вправо. Эмка с полутораметровой насыпи полетела под откос, перевернулась через крышу и благополучно стала на колеса.

— Нам посчастливилось, товарищ капитан, — виновато улыбнулся водитель Май, — отделались в первый же день пребывания на фронте легким испугом. Поэтому я, как одессит, даю полную гарантию, что всю войну пройдем без единой царапины.

— Будь поосторожнее. Это самая верная гарантия.

Наконец добрались до местечка Теленешты. Штаб дивизии располагался на окраине, в глинобитной хате, прятавшейся в глубине большого фруктового сада. На случай налета вражеской авиации были отрыты зигзагообразные узкие щели, поверх которых стояли тщательно замаскированные зеленью танки.

Начальника штаба подполковника А. Г. Земляного на месте не оказалось, и пришлось зайти к комдиву.

Выслушав доклад о готовности второго эшелона, Михаил Иванович задал несколько вопросов, поинтересовался, где остановился на дневку второй эшелон, хорошо ли замаскирован. Ответами комдив остался доволен. Засунув по привычке большие пальцы обеих рук под ремень, он прошелся по комнате, в задумчивости остановился у настежь распахнутого окна, к которому свисала ветка вишни.

— Так-то, капитан. Война, — негромко произнес комдив. — Я ведь родом отсюда. Мое родное село Вышкоуцы тут, совсем рядом. Думаю, если удастся, завтра съездить туда. Надо помочь старикам эвакуироваться подальше от границы. Кто знает, как могут развернуться события?..

В комнату вошел начальник штаба дивизии подполковник Земляной. Указав на карте район, где намечалось расположить медсанбат, ремонтные мастерские, полевую хлебопекарню, дивизионный обменный пункт и другие подразделения тыла, начальник штаба с привычной строгостью предупредил:

— Размещайтесь так, чтобы в любой момент быть готовыми к возможной передислокации.

Предупреждение начальника штаба было не случайным. Оно диктовалось несколько необычной обстановкой, сложившейся в первые дни войны в полосе войск Южного фронта, которым с 24 июня командовал генерал армии И. В. Тюленев. В состав войск наряду с другими соединениями был включен и 2-й механизированный корпус генерала Ю. В. Новосельского[2]. Если севернее Молдавии фашистские войска с самого начала развернули бешеное наступление, то на границе СССР с Румынией было еще относительно спокойно. Правда, уже на рассвете 22 июня штурмовые группы противника пересекли в некоторых местах реку Прут, захватили мосты и кое-где образовали небольшие плацдармы, но удержались далеко не везде. Советские пограничные части в ряде мест сильными контратаками в тот же день отбросили противника обратно за Прут. Такой поворот событий, видимо, нисколько не обеспокоил немецко-фашистское командование. Сосредоточенные за Прутом войска 11-й немецкой армии под командованием генерал-полковника Риттер фон Шоберта, а также 3-я, 4-я румынские армии и 8-й венгерский корпус в течение первых нескольких дней с начала войны не проявляли активности. Вражеская группировка, как стало известно позже, имела особую задачу: сначала обеспечить защиту жизненно важной для агрессора территории Румынии и лишь в ходе дальнейшего развития событий перейти в наступление.

Южный фронт использовал затишье для подтягивания своих войск к пограничной реке Прут. 16-я танковая дивизия, как и другие соединения 2-го механизированного корпуса, успели выйти в приграничную зону и занять исходное положение для встречи с противником.

Севернее вражеские войска, имея большое превосходство в силах и средствах, продолжали наступать в направлении Киева. Не было сомнений и в том, что скоро противник начнет наступление и в Бессарабии. Но где и когда?

— Направление главного удара, который противник, несомненно, готовится нанести в ближайшее время с территории Румынии, пока еще не известно, — сказал полковник Мындро. — Постоянно поддерживайте связь с подполковником Земляным, чтобы тылы не оказались застигнутыми врасплох. А лучше всего после размещения второго эшелона сразу нее возвращайтесь в штаб. У вас будет информация.

Командир 16-й танковой дивизии М. И. Мындро.

Первая весть о попытке противника создать значительный плацдарм на левом берегу Прута поступила с соседнего участка фронта. В ночь на 26 июня полки двух пехотных соединений Антонеску под прикрытием мощного огня артиллерии форсировали Прут и атаковали позиции 30-й стрелковой дивизии 35-го стрелкового корпуса. В ходе ожесточенного боя был захвачен приречный населенный пункт Скуляны. Однако удержаться на восточном берегу реки противник так и не смог. Мощным контрударом полков той же 30-й стрелковой Дивизии, частью сил 2-го кавалерийского корпуса и 47-го стрелкового полка 15-й Сивашской стрелковой дивизии обе вражеские дивизии были отброшены на исходные позиции за Прут, потеряв при этом более 700 солдат и офицеров убитыми и ранеными.

Весть об этом первом, совсем небольшом успехе, быстро облетела весь корпус. В частях и подразделениях называли имена отличившихся в боях красноармейцев, командиров, и в частности, командиров батальонов — Ивана Ковуна и капитана Ивана Ковальчука из 15-й Сивашской мотострелковой дивизии.

Комиссар 16-й танковой дивизии Н. В. Руденко.

Политработники, секретари партийных и комсомольских организаций, агитаторы в беседах с личным составом рассказывали о таких боевых эпизодах. Когда в районе Петрешты фашистские танки вплотную подошли к окопам первой мотострелковой роты, в противоборство с ними вступило отделение, возглавляемое парторгом сержантом Бадулиным. Связками гранат воины отделения перед самыми окопами вывели из строя два танка. Остальные бойцы и командиры роты огнем из пулеметов и винтовок отрезали от танков вражескую пехоту и заставили ее залечь, а затем бежать с поля боя.