Фрай Уэнсли – экзорцист. Книга первая (СИ) - Легранж Эрика - Страница 6

– Изойди, нечистый… – хрипел он, и тяжелый металлический предмет вонзился в

нечисть сбоку. Бесовское отродье на миг потерялось, всматриваясь в железяку, торчащую в

боку, потом отбросило Фрая так, что тот перелетел почти весь коридор, и попыталось эту

самую кочергу из себя вытащить. Не получалось. Оно заревело, подобно раненому зверю,

аж уши заложило, и ветер погнал пыль на пастора. Тот поднялся, опираясь об стену, все

тело болело, шея ныла, левое запястье тоже. Фрай отступал назад, опираясь, убежать он не

мог из боязни и от бессилия, язык ему не повиновался, в горле пересохло, жажда мучила,

будто он в пустыне побывал. Да и тьма не позволяла ничего увидеть, кроме страшных

огоньков в другом конце коридора. Нечисть снова схватилась за кочергу, как-то сильно она

вошла в нее. Уэнсли подивился своей силе, подступающую слабость он разорвал словами,

которые лились через ватный рот:

– Изойди дух нечистый, из раба божьего Хопкинса, ибо его тело тебе не принадлежит.

Вернись в пекло, ибо только там твое место. – Эти слова звучали шепотом, сипло, а потом

сморенный пастор присел, а в другой стороне коридора, наступила тишина. Занавес

опущен.

ГЛАВА 3. Рассказывает о посетителях

Солнце не могло озарить темный коридор через узенькое окошко первого этажа, в

холле и предполагаемой гостиной так же стоял полумрак. Неподалеку послышался звон

колоколов, что находились близ ратуши. Отбивали девять раз. Это были своеобразные

часы, звонить начинали с шести утра и до девяти вечера каждый день в любую погоду.

Этим занимался особый человек, живущий поблизости и постоянно сверяющий время.

Площадь потихоньку наполнялась людьми, как актерами на сцене. Пока что они

суетились, создавая атмосферу городской жизни: разговаривали, делились новостями.

Главной новостью было прибытие нового священника в пасторский домик, вот только его

приезд видели пару запоздалых зевак, а больше никто. Да и где остановился на ночлег

святой отец, неужели в приходском доме – невероятно!?

– Может и вовсе не приезжал, – говорила одна дородная, просто одетая женщина с

румяными щеками, другой. Это были две кумушки, вышедшие на промысел. – Видит Бог,

здесь такие вещи происходят.

– Да, только Харли его видел, карету и поклажу…

– Старый пьянчуга, как всегда, ползет домой в сумерках. А кто ж встречал святого

отца?

– Да Бог его знает, я в такое время не выхожу…

В нескольких шагах от товарок – что так бесцеремонно, уперев руки в бока, громко

разговаривали – шли и беседовали пожилые дамы:

– Ох, проклятое тут место, Анна. Мой благоверный присматривается снять дом в

соседнем городке. Я же его упрашиваю свозить меня к морю, низинный туман плохо

действует на мои легкие…

– Ох, миссис Баркли, коли б мой супруг мог тоже отсюда уехать…

Неподалеку от них разговаривали господа, жаловались на повышение цены на табак,

проклятых спекулянтов, удушливые налоги и на владельца таверны, что так подло

повысил цены на пиво и что благородный напиток больше смахивает на пойло для скота.

Тот джентльмен, что был одет посолидней, да и возрастом опережал собеседника,

обреченно заметил:

– Поговаривают, к нам приехал новый священник?

– Почитай, каждый год приезжают, да никто не задерживается: кто съехал, кто разума

лишился, а кто и грех на душу взял.

– Да Грег, что-то нехорошее живет в нашем краю, мы ведь и сами боимся по ночам

выходить, да соль у порогов сыпем, а святые отцы, они ведь больно образованные, в

приметы не верят…

– Да, мистер Стоксон, жутко ученые, вот и страдают…

Но, какая же площадь без торговцев едой, а те рады стараться, да свой съестной

товар покупателям предлагать, да еще и зычно зазывать. А вот и кофейная лавочка

подъехала, вернее, тележка оббитая деревом, уложенная разными тряпками, чтобы дольше

тепло сохранять. Две товарки сразу достали то, с чем сюда явились: яблоки моченные, да

пирожки с ливером; благородные дамы пошли выпить кофе, господа и дальше жалуясь на

несносных торговцев, пошли покупать табак, а шустрый мальчишка-газетчик громко

провозглашал самые свежие на свете новости:

– В городе появился новый священник, таинственно приехав ночью, покупайте

«Утренний вестник Дарквудса»; ужасные новости – пропал Свилфордский всадник!

На этот возглас мальчишки откликнулся тот, кто обитал в приходском доме. Фрай

открыл глаза, вокруг него еще стоял полумрак, свет лился только через пыльное окошко.

Молодой священник боялся пошевелиться, боялся взглянуть в глаза ужаса минувшей ночи.

Но ему, так или иначе, придется выйти на улицу, не сидеть же здесь в ожидании новых

призраков? Но любопытство возобладало в молодом человеке – хоть бы глазком взглянуть

на тело привратника Хопкинса. В том, что тот мертв, пастор уже не сомневался, а иначе

сейчас бы предстал на суд Божий. Джентльмен осторожно поднялся и пошел по коридору,

проснулись боль в теле и неимоверная жажда, сумрак мешал оглядеться дальше своего

носа, страх боролся с любопытством, как сражаются два отважных рыцаря – один в белых

латах, другой – чернее воронова крыла. Он подошел ближе, как ему показалось, на то

место, где вчера у него произошла драка с нечистью. Вот валяются щепки от разбитой

двери и его кочерга, значится, тварь сумела вытащить из себя оружие, вот только нет

следов отступления, лежит грудка пепла на ковровой дорожке и все, кстати, откуда она

взялась? Постепенно комната залилась дневным светом, все в ней напоминало о борьбе:

вещи разбросаны, мебель опрокинута, книги плавают в луже. Фрай с ужасом осматривал

свое жилище, его эмоциональное состояние не позволяло сейчас стать таким как прежде.

Кроме того, горло драла непередаваемая жажда, и какое же счастье увидеть целым графин

с водой, который чудом уцелел. Он бросился к нему и прижался, будто не пил уже целую

вечность, его внешний вид, чего таится, отпугивал приличных людей, да и манеры

подрастерялись.

– Что же тут такое было? – задался он вопросом. Реальность происходящего

противоречила его взглядам о жизни и вечности, сознание не принимало всей той

чертовщины, что творилась накануне. Это ж надо такое – обычный человек,

приветствующий его в дневные часы, нападает на вас, будто хищный зверь. И это не

помутнение рассудка – все происходящее реальность, такая же, как и боль ушибленного

запястья. Но время для долгих рассуждений о бытие резко отняли, кто-то постучался в

дверь.

Поначалу, Уэнсли решил никому ничего не открывать, как знать о планах нечисти,

она ведь и в дневные часы может напасть, но если так – он скоро сойдет с ума никому

никогда не доверяя, сомнения в душе закрались в потайные уголки, но храбрость решила

взять верх. Меж тем, пока в душе пастора соперничали противоположные чувства, стук

повторился, в этот раз настойчивее. Фрай поднялся и пошел открывать, не отдавая отчета

себе, в каком виде предстанет перед посетителем. Дверь широко открылась и на пороге

показалась первая посетительница – рыжая девица в светлом наряде и соломенной

шляпке. Стоило удивляться только ее неподходящей одежде – слишком легко одета для

прохладного весеннего утра, даже накинутый плащ показался тонюсеньким. Ее красивые,

зеленые глаза прищурились, стоило только взглянуть на священника. Фрай осознал,

наконец, в каком наряде предстал перед дамой, он ведь даже не накинул халат, так и стоял

в рубахе и нательных подштанниках, да еще и растрепанный, будто провел ночь в каком-то

сарае.

– Здравствуйте, – молвил пастор, когда уже было поздно смущаться.

– О-у, здравствуйте, вы наш новый священник?

– Да, мисс…

– Мисс Фрейлин, можете меня так называть.