Too expensive for you (СИ) - "ToBeContinued..." - Страница 29

– Нет, – замотал головой Йен. – Мне пора, – добавил он через несколько минут, что простоял без движения, пытаясь понять, почему одно единственное прикосновение ладони Микки к его плечу заставляет сжиматься внутренности.

Резко развернувшись вокруг своей оси, Галлагер подхватил сумку с кровати, выдыхая из груди весь воздух в тот момент, когда рука Милковича соскользнула, проделав пальцами путь от ключицы до ладони, что тут же схватил он в последней попытке задержать рыжего.

– Спасибо за все, Мик, – кивнул Йен, крепко сжимая холодные пальцы дрожащей рукой, не желая отпускать их, и, наконец, поднимая взгляд на лицо брюнета, стоявшего в нескольких сантиметрах от него, натыкаясь на горящие голубые глаза, в которых теперь не было даже намека на привычное презрение, в которых с легкостью любой смог бы рассмотреть сейчас отголоски беспокойства и сожаления. – До встречи, – выдохнул он, отпуская руку парня, крепко сжимая вмиг вспотевшую ладонь в кулак, чтобы сохранить ощущение этого последнего прикосновения как можно дольше.

Обойдя молодого человека, борясь с желанием еще раз оглянуться, Галлагер прошел к двери, поудобней перехватывая увесистую сумку, в которую с большим трудом удалось запихнуть привезенную вчера одежду.

– Эй, рыжик? – услышал он за своей спиной в тот момент, когда до выхода из комнаты остался лишь шаг. – Ты кое-что забыл, – проговорил Милкович, подходя к парню со спины.

Небольшой кусочек серой материи, что до недавнего времени лежал на прикроватной тумбочке, а теперь сжимался татуированными пальцами, показался в поле зрения, вызывая грустную улыбку на лице рыжего от воспоминаний того, сколько было с ним связано.

– Забери ее себе, я заметил, у тебя нет ни одной шапки, – ответил Йен, не оборачиваясь, делая последний шаг, и оставляя брюнета в спальне одного.

«Ну, и уебывай» пробубнил в голове Милковича внутренний голос обиженного ребенка, когда Галлагер скрылся в коридоре.

«И хуйню эту свою забери» вторил ему другой, заметно раздраженный, когда Милкович швырнул головной убор рыжего ему вслед.

«Вернись» прошептал третий, слишком тихо.

Но адресат услышал молчаливый призыв.

Всего несколько секунд понадобились Йену для того, чтобы преодолеть расстояние от двери до Микки, что продолжал стоять в центре комнаты, крепко сжав кулаки. И еще одна на то, чтобы схватить ладонями лицо брюнета и прижаться к поджатым губам своими.

Легкое, невесомое прикосновение губ рыжего к его собственным было столь неожиданным для молодого человека, что Милкович растерялся на мгновение, не имея возможности пошевелить ни единым мускулом, пока от нервных окончаний, наконец, не дошла до мозга информация о том, что только что Галлагер вернулся и поцеловал его. Пока мозг в ответ не послал сигнал губам раскрыться и ответить на этот поцелуй, а рукам – ухватиться за талию парня, прижимающегося к нему.

Задевая мочки ушей брюнета, Йен продвинул ладони дальше, пальцами зарываясь в короткие черные волосы на затылке Микки, ногтями ощутимо царапнув его кожу, чуть наклонил голову и толкнулся языком в приоткрытый рот, ожидая реакции молодого человека на свои действия, которая не заставила себя долго ждать.

Сжимая руками толстовку рыжего, Милкович прижал его тело еще ближе, раскрывая рот шире, встречая язык Галлагера своим, переплетая их и утробно рыча, возбуждаясь от каждого нового движения губ, задержав дыхание и крепко зажмурив глаза, отдаваясь этому поцелую полностью, постепенно теряя способность соображать.

Проникая глубже, ударяясь зубами о зубы брюнета, Йен ласкал языком каждый уголок рта Микки, чувствуя ответные толчки навстречу, не смея вдохнуть или отстраниться хотя бы на миллиметр, всем телом вжимаясь в тело молодого человека, крепко сжимающего его в своих объятьях, оставшегося единственной его опорой сейчас, ведь ноги предательски дрожали, а колени норовили подогнуться.

Воздуха катастрофически не хватало, кислородное истощение вынуждало сделать так необходимый вдох, но Милкович терпел из последних сил, не желая отрываться от Галлагера, самоотверженно вгрызающегося в его до боли в челюстях раскрытый рот, от рыжего парня, что спустил свои руки на его шею, оставляя розовые следы от царапающих кожу ногтей.

Поцелуй набирал обороты, увеличивая скорость движения губ и языков, сплетающихся в причудливом танце; сильных рук, теперь беспорядочно бродивших по спине или цепляющихся за мягкую кожу с маленькими крупицами мурашек на ней; двух сердец, запинающихся, бешено колотясь, сбиваясь с привычного ритма.

Громкое рычание соединялось с тихими всхлипами, создавая своеобразную мелодию, распаляя и возбуждая два молодых тела, что прижимались друг к другу, сливаясь в единую бесформенную фигуру, не имея сил оторваться.

Напоследок ощутимо прикусив нижнюю губу брюнета, кажется, даже прокусив ее насквозь, Йен отстранился, громко застонав, делая первый глоток чистого воздуха, обжигающий глотку, и в одно резкое движение развернулся, снова исчезая за дверью, хватая сумку, что валялась на полу возле нее, и спеша вниз, попутно проклиная себя за проявленную слабость перед желанием поцеловать молодого человека, что возникло в его воспаленном сознании еще вчера и крепло на протяжении всего дня, вновь оставляя Микки в одиночестве, стоять посреди пустой комнаты с расфокусированным взглядом и полным отсутствием понимания только что произошедшего.

Вибрация телефона в кармане привела брюнета в чувства, но было уже поздно – входная дверь дома Милковичей громко хлопнула, закрываясь за братьями Галлагер.

– Алло, – прохрипел Микки в трубку, не потрудившись посмотреть на экран. Да и вряд ли бы он смог что-то там увидеть из-за густой пелены застилающей глаза и наркотического опьянения от столь внезапного поцелуя.

– Добрый вечер, Вы мне звонили? – послышался на другом конце незнакомый голос.

– Что? – переспросил Микки, пытаясь заставить мозг соображать.

– Я говорю, у меня несколько пропущенных вызовов от Вас. Кто это? – уточнил его собеседник, и брюнет, наконец, понял, с кем говорит.

– Никто, блять, – ответил Милкович Майку, переводя взгляд на дверь, где еще минуту назад мог видеть удаляющуюся спину рыжего. – Иди нахуй, – проговорил он, сбрасывая вызов и срываясь с места, чтобы догнать Йена.

Комментарий к До встречи

Еще один маленький кусочек в этой большой истории.

Надеюсь, что кому-то это понравится, хотя очень сильно в этом сомневаюсь.

Как всегда, жду отзывов и критики, не поленитесь написать пару слов автору,ему это так нужно…

========== Чувства ==========

– Они уже ушли, – услышал Микки голос сестры за своей спиной, когда, спотыкаясь, подбежал к входной двери, распахивая ее и вглядываясь в вечерний сумрак улицы. – Ты опоздал, – добавила Мэнди, подходя к брату.

– Да я покурить хотел, – не оборачиваясь, ответил Милкович, выходя на крыльцо, глубоко вдыхая прохладный воздух полной грудью, игнорируя тот факт, что ему вовсе не обязательно было для этого выходить на улицу, ведь в маленьком доме не было ни единой вещи, от которой не пахло бы сигаретным дымом, и, кажется, совершенно позабыв о том, что сестре это прекрасно известно.

Порывшись в карманах и не обнаружив небольшой пачки, которая стала бы своеобразным оправданием внезапного порыва, брюнет крепко сжал челюсти, оборачиваясь к девушке и нехотя прорычав:

– Сигареты дай.

– Ты же… – хотела было ответить Мэнди, но резко замолкла, встречаясь взглядом с голубыми глазами брата, замечая в них что-то, чему никак не могла подобрать определение, совершенно новое и неожиданное для себя. – Держи, – лишь произнесла она, доставая из кармана пачку и кидая ее парню.

– Спасибо, – сильно удивив девушку, ответил Микки, не с первого раза справившись с довольно-таки простой задачей извлечения огня из зажигалки дрожащими пальцами.

Просто на улице было холодно, а из одежды на нем была лишь футболка и старые потертые джинсы. Определенно, только поэтому.

***

Работа в захудалой кафешке не доставляла ни физического, ни морального, ни, тем более, финансового удовлетворения Милковичу, но была необходима для поддержания образа вставшего на путь исправления бывшего заключенного, усиленно старающегося приносить пользу обществу. Пусть эта польза и заключалась лишь в том, что у Микки не оставалось свободного времени на новые разбои и грабежи.