Бремя русских - Михайловский Александр Борисович - Страница 23

Сейчас Европа стоит перед альтернативой: либо покорение ее московитами, монголами и славянами, либо окончательное и бесповоротное разрушение их главного центра наступательной силы – самой России.

Мы должны решительно сказать господину Бисмарку, что о немецких интересах, о немецкой свободе, о немецком единстве, немецком благосостоянии не может быть и речи, когда вопрос стоит о свободе или угнетении, о счастье или несчастье всей Европы. Здесь кончаются все национальные вопросы, здесь существует только один вопрос! Хотите ли вы быть свободными, или хотите быть под варварской пятой России? Что говорить об Югороссии, то это та же Россия, только своим техническим могуществом возведенная в квадрат, куб или другую иную степень, и оттого многократно более опасная.

Если же говорить о всех тех, кого они пестуют, всяких чехах, сербах, болгарах, новогреках и румынах, то народы, которые никогда не имели своей собственной истории, которые с момента достижения ими первой, самой низшей ступени цивилизации уже подпали под чужеземную власть или лишь при помощи чужеземного ярма были насильственно подняты на первую ступень цивилизации, нежизнеспособны, и никогда не смогут обрести и сохранить какую-либо самостоятельность.

Именно такова была судьба австрийских славян. Чехи, к которым мы причисляем также моравов и словаков, никогда не имели своей истории…

И вот теперь, в минуту московитского триумфа, все эти нации, исторически не существующие, заявляют свои претензии на независимость. Образование вслед Румынии, Греции, Болгарии и Сербии, еще и Чехии, Словакии, Хорватии, Боснии и Словении, а, следовательно, распад Австро-Венгерской империи будут являться первым шагом к установлению в Европе тотального московитского господства. Один раз уже Европа сделала ошибку в 1812 году, когда русские мужики, казаки, башкиры и прочий разбойничий сброд победил Великую армию Наполеона, наследницу Великой Французской революции.

В то время как французы, немцы, итальянцы, поляки, мадьяры высоко держат знамя европейской цивилизации, славяне, все как один человек, выступили под знаменем азиатской реакции. Впереди всех идут южные славяне, которые давно уже отстаивали свои реакционные, сепаратистские поползновения против турок, немцев, мадьяр. Далее готовы выступить чехи и словаки. А за ними уже идут хорошо вооруженные и дисциплинированные русские, готовые в решительный момент появиться на поле сражения.

Европейцы! Мировая война неизбежна. Или мы разрушим Московию, или Московия и ее союзники придавят нас своей дикой азиатской массой, и тогда солнце прогресса зайдет навсегда. Мы знаем теперь, где сконцентрированы враги европейской цивилизации: в России, Константинополе, Болгарии, Сербии и в славянских областях Австрии.

Никакие фразы или указания на неопределенное демократическое и прогрессивное будущее этих стран не должны помешать нам относиться к нашим врагам, как к врагам.

Карфаген должен быть разрушен, славянские народы должны быть ассимилированы, уничтожены и стерты с лица земли. Мы победим, потому что не можем не победить, железная мощь европейского прогресса на нашей стороне, а значит – у наших врагов нет никаких шансов. В этой мировой войне с лица земли исчезнут не только реакционные классы и династии, но и целые реакционные народы. И это тоже будет прогрессом.

Осень в Константинополе – одно из самых лучших времен года, которую можно сравнить лишь с весной. Тихо греет неяркое осеннее солнце. Его косые лучи пробиваются через кроны деревьев парка у дворца Долмабахче. Железная рука новых хозяев вымела с улиц древнего города весь мусор, оставив только добропорядочных граждан и усердных тружеников. Нет и в помине, толп нищих, бродяг и шаек уличных воров и мошенников, о которых мне в письмах так красочно живописал мой давний друг Джордж Бокер.

Порядок югороссы поддерживают идеальный. В центральных районах на каждом углу стоит полицейский, именуемый тут городовым, а по улицам прохаживаются патрули, в основном Национальной гвардии. А у самого дворца Долмабахче и армейские. Тоже своего рода Реконструкция, только со знаком плюс.

Как рассказал мне гостиничный портье, толстый усатый турок, через слово славивший Аллаха, а через два – адмирала Ларионова, относятся новые власти ко всем одинаково. Всякого рода ушлых личностей, аналогичных нашим «саквояжникам», югоросские власти тут же высылают обратно, в суровые объятия Российского правосудия. А тех, кто не является подданным Российской империи, судят по своим законам, довольно строгим. По словам портье, после захвата Константинополя сюда ломанулось немало разных подозрительных личностей. Но их очень быстро отловили, и кого отправили назад в Одессу, кого – еще подальше. А некоторых за нынешние и прошлые грехи повесили. Были ли среди них янки, сие моему информатору неведомо, но почему бы и нет. Реконструкция закончилась, а легкие деньги для таких типов – как стакан вина для пьяницы, за которым они готовы пойти хоть на край света. Было бы забавным увидеть кого-нибудь из моих старых недругов висящим в петле… Хотя, т-с-с-с, как намекал мне президент Дэвис, и для нашей бедной Южной Каролины все может перемениться, причем в самое ближайшее время.

А вот и мой старый университетский друг Джордж Бокер… Идет, задумчиво поглядывая по сторонам. Я знал, что он тоже здесь в Константинополе, но совсем не ожидал, что встречу его в первый же день. Узнав, что он съехал из гостиницы и в качестве гостя проживает в резиденции Долмабахче, я сегодня же, как джентльмен джентльмену, собирался послать ему свою визитку. Но случилось то, что случилось.

Увидев меня, Джордж с изяществом поздоровался со мной, приподняв цилиндр. Правда, всю эту викторианскую чопорность испортила широкая радостная улыбка моего бывшего однокашника.

– Билл, какая встреча! – сказал он мне. – Как я рад тебя видеть!

– Джордж, – ответил я, – мне тоже приятно встретить тебя здесь, за тысячи миль от дома! Сколько же лет мы не виделись? Кажется, в последний раз мы встречались на моей свадьбе?

– Да, Билл, помню, – сказал Джордж, увлекая меня к ближайшей свободной скамейке, во множестве расставленные вдоль парковой дорожки. – Ваше поместье, дом с колоннами, парк, табачные поля… А что ты делаешь в Константинополе?

Я вздохнул, усаживаясь поудобней:

– Поместье я за сущие гроши продал какому-то «саквояжнику», после чего уехал в Европу. С тех пор живу на свои сбережения в Париже. Точнее, жил, пока деньги не кончились. К счастью, мне предложили работу в константинопольском отделении одной из торговых фирм. Только сегодня приехал в Константинополь и сразу же встретил тебя…

На самом же деле я приехал по приглашению президента Дэвиса. Во время Войны Севера и Юга я бежал из северного плена вместе с Оливером Семмсом. Именно он откуда-то пронюхал, что я болтаюсь без дела в Париже, и пригласил меня в Константинополь. Телеграмма пришла буквально за два дня до того, как мне пришлось бы съезжать со своей квартиры. Как оказалось, уже здесь, после встречи с представителем президента Дэвиса, импортно-экспортное агентство «Рога и копыта» служили прикрытием для связи южного сопротивления и югоросской разведки. Эти парни взялись за янки всерьез и по-взрослому. Ознакомившись с масштабом грядущей операции, я понял, что возрожденная Конфедерация – вещь вполне реальная. Уж и не знаю, чем югороссам так насолили парни, которые сидят в Вашингтоне, но, кажется, скоро им будет невесело.

Немного посидев на скамейке, мы с Джорджем встали и не спеша прошли в небольшую турецкую кофейню рядом с парком, где я с удовольствием впервые в жизни попробовал крепкий черный турецкий кофе, который заказал для нас Джордж. Быть в Константинополе и не выпить турецкого кофе – это тоже своего рода извращение.