Душа архонта - Кочубей Анна - Страница 28

— Может и жива еще, — безразлично ответил Лето, — не особо-то она мной интересовалась, вот и мне заботиться о ней ни к чему.

— А мы с Чазом вернемся в Галаадские горы, — неожиданно подал голос дварф, — с напарником на серебряном руднике вместе росли. Только мы не из каторжных, их там хватает, а из местных. В горах заработать можно, если жилы крепкие.

— Угу, — согласился Чазбор, словно дальнейшие планы у человека и дварфа были давным-давно обговорены.

— Хорошее дело — деньги из горы ковырять. А я только воевать и умею. Гвидо в юности за плугом ходил, но тоже давно забыл, как это делается. У нас дорога одна — в армию. Пока она у галаадцев своя, не имперская. За вояку сойду, старый конь борозды не испортит, — в голосе Герванта прозвучала не надежда, а горечь.

Разбойники замолчали и задумались.

— А ты куда думаешь? — тихонько спросила Лиандра у Киндара.

Эльф, уделяющий своей внешности больше внимания, чем все разбойники, вместе взятые, как раз заплетал на ночь в косу длинные светлые волосы.

— А где я нужен? Разве что в борделе, — небрежно ответил он, не понижая голоса.

Гервант хмыкнул со своего места и не выдал ничего вразумительного.

— Я пошутил, Лиандра, — шепнул Киндар, заметив ее обескураженный взгляд, — что-то мне подсказывает, что до Галаада я не дойду… Не в том смысле, что умру, девушка, не пугайся ты так! Возможно, на родине Лето мне будет комфортнее. В Аквилее тепло, море. Я слишком устал от бесконечной дороги и холода. Иногда мне кажется, что я замерз до костей и уже никогда не оттаю. А ваш путь определился к обоюдному удовольствию, как я понял? — Киндар двусмысленно приподнял бровь и кивнул в сторону Лето.

— Нет, это неправда!

— Тогда вы отлично притворяетесь, — усмехнулся Киндар.

— У меня нет своих вещей! Только Север, не пойду же я спать на улицу с конем? — попыталась объяснить Лиандра.

— Ложись со мной.

— Ты снова шутишь? Почему ты так смотришь, Киндар?

— Потому, что считаю тебя забавной. Ты словно гостья из воздушного замка в облаках — спустилась на землю и не знаешь, как себя вести. Просто будь собой и делай то, что тебе хочется. Не нравится Лето? Выбери другого. Дварфа не советую — вы не пара.

Лиандра оскорбилась. Киндар считал ее смешной не в первый раз, но сейчас у девушки не было настроения иронизировать. Дельный совет эльфа пропал даром, она услышала только насмешку.

— О чем вы шепчетесь? — ревниво полюбопытствовал Лето.

Лиандра с тяжелым вздохом вернулась к аквилейцу приготовив кулаки и локти на случай, если он начнет распускать руки.

Девушку разбудил храп. В помещении эта особенность некоторых разбойников была еще неприятнее, чем на воздухе. Дружно храпели Чазбор и дварф, изредка сопел Гервант, невнятно бормотал во сне Гвидо. Лиандра и раньше замечала, что парень наяву молчит чаще, чем во власти сновидений. Лето спал тихо, как мышь, — в этом плане аквилеец был идеальным соседом. Со стороны Киндара тоже не доносилось ни звука. Ханлейт сидел перед очагом на прежнем месте, охраняя покой спящих.

«А ведь Хан — единственный, кто не проронил ни слова, когда разбойники рассказывали о своих видах на будущее», — вспомнила Лиандра. С первого взгляда эльф показался девушке опасным и неприятным типом. И со второго, и с третьего… И лишь спустя время, узнав Ханлейта получше, она была готова изменить свое мнение.

Прикрыв лицо рукой, она беззастенчиво разглядывала эльфа, пользуясь тем, что тот ее не замечает. Слегка покатый лоб, прямой длинный нос, узкая линия губ, четкие очертания скул и подбородка; глаза, опушенные короткими, густыми ресницами. Лиандре очень нравился их цвет — зеленый, чистый и необычный. «А Хан красивее, чем Лето», — сделала она неожиданный вывод, — «он похож на хороший рисунок — ни одной лишней линии».

Понятие красоты субъективно. Лето обладал природным обаянием и имел легкий нрав. Другое дело — Ханлейт. Правильные, но резкие черты его лица выражали целую гамму мыслей и эмоций, а улыбка на губах появлялась настолько редко, что в глазах окружающих Хан выглядел и злым, и даже отталкивающим.

— Не надоело меня рассматривать? — спросил Ханлейт, не оборачиваясь.

Лиандра осторожно выбралась из-под одеяла, не потревожив Лето, и села поближе к очагу. В молчании прошло несколько минут.

— Я могу с тобой поговорить? Это важно для меня.

А с кем еще? Гервант не поймет, Лето расценит слова Лиандры опять по-своему. Если только Киндар… Но она нуждается не в утешении, а в совете.

— Я слушаю, — холодно откликнулся эльф.

Изливать душу сразу расхотелось, но девушка решилась продолжить:

— Я боюсь уснуть. Во сне я вижу события давно минувших дней и незнакомых людей. Я живу их мечтами, принимаю решения, переживаю, думаю, планирую. На одну ночь я обретаю семью, друзей и любовь, чтобы, проснувшись утром, все потерять. Это очень больно, Хан. Иногда мне кажется, что я — не больше, чем чья-то тень. Или призрак самой себя.

— Не бойся этих снов. Как только ты узнаешь, что хочет рассказать мир мертвых, ты сможешь полноценно жить в мире живых. Считай, что твои переживания — цена, которую предстоит заплатить.

Это был совет, сказанный ледяным тоном чужака. Лиандра поежилась.

— Ты хочешь сказать, что у меня нет прошлого? — уточнила она упавшим голосом.

— Нет. Но у тебя есть будущее.

— Ты так холоден и безжалостен потому, что тебе двести лет?

Теперь Ханлейт неприятно удивился и оторвал от огня задумчивый взгляд:

— Что?! Я младше на полторы сотни! Я для тебя выгляжу, как старик?

— Эльфы стареют? — задала Лиандра дурацкий вопрос, уже соображая, что Киндар ей соврал. Зачем, интересно?

— Конечно! Просто наш век вдвое длиннее человеческого.

Девушка промолчала, но Хан почувствовал себя уязвленным и задал новый вопрос:

— И когда я был холоден по отношению к тебе?

— Сейчас. И всегда. Ты меня ранил!

— Я должен извиниться? Ты сама виновата!

— Ты уходишь от ответа, когда я спрашиваю!

— Неужели?! Что ты хочешь узнать?

Как только Лиандра подходила к Хану ближе, чем стоило, она неизменно обжигалась. «Нужно прекратить этот разговор — еще немного, и мы станем врагами» — решила она. Голос девушки прозвучал неестественно ровно:

— Расскажи об архонтах, пожалуйста. Мне больше не у кого спрашивать.

— Прекрати притворяться! Откровеннее прямо сказать, что я тебе отвратителен, а не прикрываться вежливостью, как щитом! — зашипел Ханлейт, полностью оправдывая первое впечатление от своей особы.

— Это ты ненавидишь все живое, включая меня!

Лиандра вскочила.

— А ну, сядь! Будешь прыгать — всех перебудишь! Я расскажу.

— Не нужны мне твои одолжения! У Герванта расспрошу!

— Держись от нелюдя подальше, он тебе не игрушка!

Лиандра стояла над Ханом, подбирая слова пообиднее, но эльф успокоился первым:

— Как же ты не похожа на… Ладно, я погорячился. Садись.

Ханлейт расстелил рядом свой плащ, чтобы Лиандре было удобнее, но она оттащила его подальше и устроилась от эльфа на приличном расстоянии. Ткань плаща оказалась мягкой и теплой. В отряде у Хана было все самое лучшее: одежда, оружие, постель.

— Я должен кричать?

— Не надо, я хорошо слышу. Кто такие архонты?

Бросив на Лиандру недовольный взгляд, Ханлейт начал рассказ:

— Воины-маги — закрытое сообщество. Архонтом может стать только человек, но не каждый — процесс инициации грозит смертью или безумием. Посвященный переступает грань между мирами, а его предыдущие жизни становятся источником магической мощи. Успешного посвящения недостаточно: способных учат особому стилю боя, слабых — нет; им предстоит прожить век, опасаясь собственной тени. Да, это жестоко, но иначе нельзя: если силы недостаточно — меч архонту не зажечь. А они, действительно, горят, наполняясь сиянием магии по узорам и имени архонта на лезвии. Меч архонта — смертоносное и красивое оружие, он куется лишь однажды, чтобы прослужить хозяину до самой смерти, но после становится бесполезным — другому воину не дано вдохнуть магию в чужой клинок, а для обычного человека меч слишком тяжелый. Издавна погибших архонтов хоронят вместе с оружием. Архонты — лучшие воины, что знал Эймар. До и во время войны их было сравнительно много, но потом все изменилось. Сейчас магия архонтов — вне закона.