Конан (сборник) - Говард Роберт Ирвин - Страница 42

На деревянных ногах Конан пошел обратно к лагерю. За его спиной, подобно факелу в руке великана, на фоне неба высился монолит, объятый дымящимися багровыми языками пламени.

Высечь огонь с помощью кремня и стали и поджечь трут было делом нескольких мгновений. С мрачным удовлетворением смотрел он как маслянистая поверхность монстра вспыхнула и ярко загорелась и как скорчилось чудовище в беззвучной агонии. Пусть сгорят оба, — думал Конан, — полуобъеденный труп этой предательской собаки и его проклятый выкормыш!

Приблизившись к лагерю, Конан увидел, что не все из собиравшихся спать воинов легли. Напротив, несколько человек с любопытством смотрели на отдаленное зарево. Когда он появился, они бросились к нему, выкрикивая:

— Где Вы были, Командир? Что это за огонь? Где герцог?

— Что зеваете, увальни? — проревел он, подойдя к костру. — Поднимайте ребят и седлайте коней. Надо бежать отсюда. Охотники за головами из племени Джага могут схватить нас, а они будут здесь с минуты на минуту. Они схватили герцога, а мне удалось вырваться. Хасро! Мулай! А нука поживее, если не хотите, чтобы ваши головы висели в их дьявольских хижинах! Надеюсь на Крома, вы оставили мне вина?

Трое мужчин сидели на корточках около ямы с водой. Закат окрасил пустыню в темнокоричневый и красный цвета. Один из мужчин был белым, его звали Амальрик. Двое других — Гобир И Саиду — были гханатами, их лохмотья едва прикрывали жилистые черные тела. Склонившись над ямой с водой, они напоминали стервятников.

Неподалеку верблюд шумно пережевывал жвачку. Пара уставших лошадей тщетно тыкались мордами в голый песок. Люди невесело жевали сушеные финики. Чернокожие были заняты только тем, что двигали челюстями, а белый время от времени бросал взгляд на пасмурное красное небо или вдаль, на однообразную равнину, где сгущались тени. Он первый заметил всадника, который подскакал к ним и натянул поводья с такой силой, что лошадь встала на дыбы.

Всадник был гигантом, цвет кожи которого, чернее чем у тех двоих, так же как его полные губы и вывернутые ноздри, указывал на значительное преобладание негритянской крови. Его широкие шаровары из шелка, собранные на голых щиколотках, поддерживались широким поясом, несколько раз обернутым вокруг огромного торса. На поясе висел расширяющийся на конце ятаган, которым могли бы орудовать одной рукой очень немногие. С этим ятаганом всадник прославился повсюду, где бывали темнокожие сыны пустыни. Это был Тилутан, гордость гханатов.

Через его седло была переброшена фигура, которая скорее свисала, чем лежала. При виде сияния бледного тела у гханатов вырвался вздох сквозь стиснутые зубы. Это была белая девушка. Она свисала лицом вниз, переброшенная через луку седла Тилутана. Ее распущенные волосы ниспадали на стремя черной волной.

Черный гигант усмехнулся, блеснув белыми зубами, и небрежно сбросил свою пленницу на песок. Там она и осталась лежать. Девушка была без сознания. Гобир и Саиду инстинктивно обернулись к Амальрику, а Тилутан наблюдал за ним, сидя в седле: трое чернокожих людей против одного белого. Появление на сцене белой женщины внесло в обстановку неуловимую перемену.

Амальрик был единственным, который, казалось, не обратил внимания на напряжение. Он с отсутствующим видом откинул со лба прядь светлых волос и равнодушно глянул на безвольно распростертую фигуру девушки. Если в его серых глазах и промелькнул мимолетный блеск, остальные этого не заметили.

Тилутан спрыгнул с лошади, презрительно бросив поводья Амальрику.

— Позаботься о лошади, — сказал он. — Клянусь Джхилом, я не нашел песчаную антилопу, зато нашел эту девушку. Она шла через пески, шатаясь, и упала как раз когда я приблизился. Убирайтесь отсюда, шакалы, и дайте мне напоить ее.

Огромный чернокожий положил девушку рядом с ямой и принялся омывать ее лицо и руки. Он попытался влить несколько капель воды в ее запекшиеся губы. Наконец она застонала и пошевелилась. Гобир и Саиду сидели на корточках, держа руки на коленях, и пожирали девушку глазами изза крепкого плеча Тилутана. Амальрик стоял поодаль. Казалось, его мало интересует происходящее.

— Она приходит в себя, — объявил Гобир.

Саиду не сказал ничего, но облизнул толстые губы.

Амальрик окинул бесстрастным взглядом распростертое тело — от изодранных сандалий до блестящих распущенных черных волос, раскинувшихся пышной гривой. Единственной одеждой девушки было шелковое платье, перехваченное в талии поясом. Оно оставляло ее руки, шею и часть груди открытыми. Подол платья был на несколько дюймов выше колен. Гханаты жадно впились взглядами в обнаженные части тела девушки. Очертания ее фигуры были мягкими, почти детскими в своей мягкости, но округленные нарождающейся женственностью.

Амальрик пожал плечами.

— Кто следующий после Тилутана? — беспечно спросил он.

К нему повернулась пара удлиненных голов; налитые кровью глаза вытаращились. Затем чернокожие повернулись и уставились друг на друга. Внезапное соперничество вспыхнуло между ними подобно молнии.

— Не вздумайте подраться, — заметил Амальрик. — Бросьте кости.

Он сунул руку под свою изодранную тунику и бросил перед ними на песок пару костей. Лапаклешня сгребла их.

— Ага! — согласился Гобир. — Мы бросим кости — после Тилутана, победителя.

Амальрик бросил взгляд на черного гиганта, который все еще был склонен над своей пленницей, возвращая жизнь в ее истощенное тело. В тот миг, когда Амальрик посмотрел на нее, ее глаза, обрамленные длинными ресницами, открылись. Глубокие фиолетовые глаза потрясенно уставились в злобное лицо чернокожего. С толстых губ Тилутана сорвалось громкое восторженное восклицание. Выхватив изза пояса флягу, он приложил ее к губам девушки. Она механически выпила вино. Девушка удивленно осматривалась. Амальрик избегал встретиться с ней взглядом. Он был единственным белым в компании троих чернокожих, каждый из которых был равен ему силой.

Гобир и Саиду склонились над костями. Саиду зажал кости в кулаке, пошептал над ними для удачи, потряс и бросил. Две головы с ястребиными чертами лиц склонились над кубиками, которые еще кружились. Свет уже был очень слабый. Одновременно с их движением Амальрик выхватил оружие и нанес удар. Лезвие прошло сквозь худую шею, рассекло трахею. Голова Гобира повисла на куске кожи. Он упал на кости, заливая все кровью.

Саиду мгновенно, с отчаянной быстротой пустынного жителя, вскочил на ноги, выхватил клинок, свирепо бросился на убийцу и занес ятаган над его головой. Амальрик едва успел поднять меч и встретить удар. Ятаган со свистом обрушился на меч белого человека. Амальрик не сумел противостоять силе удара; его собственный меч стукнул его по голове так, что он зашатался и уронил оружие. Придя в себя, он обхватил Саиду обеими руками, заставляя его драться в ближнем бою, в котором ятаган оказался бы бесполезен. Под драными лохмотьями пустынного жителя худощавое тело было крепким, как сталь.