Суховей (СИ) - Стенли Игорь - Страница 23

Не успели бойцы разбрестись по окрестностям, как казак вернулся в сопровождении трёх военнослужащих в званиях от сержанта до старшины. Те разделили нас на три примерно одинаковые группы, и, кратко представившись, сообщили о теме предстоящих занятий.

А ждала нас огневая подготовка во всех проявлениях, к коей мы незамедлительно приступили. Под шуточки и пыхтение, наш сборный отряд принялся восстанавливать в памяти, а кто и изучать заново, материальную часть оружия и боеприпасов. Слушали инструкторов, снаряжали магазины, собирали и разбирали автоматы. Прямо здесь, в поле, стояли простенькие учебные классы под жестяными навесами, где мы в долгожданной тени, прослушали ликбез по основам и правилам стрельбы.

Сначала я с какой-то нерешительностью отнёсся к происходящему, но когда осознал, что никто здесь ничего от меня не требует и ни к чему не обязывает, дело пошло веселее. Я пару раз сноровисто разобрал и собрал АКС, потом повторил тоже самое на норматив. На мой вопросительный взгляд, сержант, фиксирующий результаты, утвердительно кивнул, что мол «Всё нормально». Время летело быстро, немного напрягала жара. По прошествии часов четырёх практически беспрерывного пребывания под открытым небом моя фляга почти опустела, а одежда успела промокнуть от пота и высохнуть несколько раз. И вот, наконец, нас привели к заветному стрельбищу, и стало понятно, что сегодня мы постреляем по-настоящему. Наш усатый командир, которого не было видно во время теоретической части, вдруг появился, откуда ни возьмись, и принялся поднимать наш боевой дух различными байками и анекдотами, когда мой служебный «кирпичик» призывно завибрировал в нагрудном кармане.

— Романов! — послышался в динамике голос Ерёменко. — Приказываю срочно прибыть к жилому лагерю! У тебя три минуты! Выполнять!

Я секунды поколебался, затем подтвердил получение приказа, и, оповестив Палыча, направился в обратный путь. Прошло уже полминуты, когда я догадался, что шагая даже очень быстро, я не успею добраться вовремя. Пришлось перейти на бег. Выглядело это немного странно, но приказ есть приказ — я принял эти правила. К концу первой минуты я понял, что не проделал трети пути, на которые она предполагалась, и мне пришлось припустить ещё сильнее. В итоге я прибыл в нужное место спустя обозначенное время с небольшим хвостиком.

Василий Иванович скептически посмотрел на меня краснолицего, промокшего от пота и конвульсивно втягивающего воздух, затем взглянул на часы.

— В принципе, уложился, — констатировал он, — но мне не нравится твоя одышка. Надо бы подтянуть выносливость.

— Вообще-то я регулярно выхожу на пробежки, — попытался я оправдаться.

— Неважно сколько ты тренируешься. Важно — как, — выдал инструктор. — Ну ладно, с этим мы разберёмся. А сейчас пошли к машине, немного прокатимся.

— У меня форма насквозь, и вся в пыли, я вам салон испорчу, — предупредил я.

— Спокойно, Романов, — парировал Ерёменко, — машина служебная, и девок я здесь не вожу, так что обойдёмся без жеманства. Залезай.

Я залез, и мы покатили по незнакомой мне грунтовой дороге вглубь полигона. Через пару минут я понял, что подъезжаем к стрельбищу, только с другой стороны.

— Ты что думал, оставлю тебя без десерта? — хмыкнул инструктор, выходя из автомобиля. — Пойдёшь стрелять как миленький.

И мы направились к пункту боепитания, где Василий Иванович перекинулся парой слов со старшим. Тот коротко велел молодому парнишке, сноровисто вскрывавшему цинк, выдать нам патроны, что боец и сделал, протянув нам через окошко пять снаряжённых магазинов.

После этого мы подождали, пока отстреляются другие курсанты, и отправились на огневой рубеж. Мне сразу понравилось, что стрелять пришлось не из положения лёжа. В оборудованной траншее вести огонь предполагалось из положения стоя, с удобным упором на бруствер. Правда, блеснуть навыками стрельбы мне это не помогло, да и какие навыки. В стрельбе из нарезного оружия я так и не успел попрактиковаться, хотя карабин был куплен ещё год назад.

В итоге, к концу первого магазина, я с горем пополам, смог поразить ближайшую мишень, а дальнюю я даже видел с трудом во время прицеливания. Ерёменко молчал. Я, не глядя на него, сменил магазин, и по команде приготовился продолжать стрельбу.

Теперь я расслабился, представил себя пришедшим в стрелковый клуб с единственной целью — расстрелять десяток другой патронов лишь для собственного удовольствия. Стал поудобней, взял низ грудной мишени на прицел, выдохнул и потянул спуск. Результата не было, но я заметил, как пули выбили грунт ниже цели. Видимо недостаточно плавно спустил курок. Следующей короткой очередью я поразил мишень и перевёл автомат в режим одиночного огня. Дальше дело пошло лучше: после одиночных выстрелов оружие незначительно уводило в сторону от цели, и я мог быстро её находить и стрелять снова. Таким образом, я уже на седьмом патроне уложил ростовую мишень. Наконец, я почувствовал определённую уверенность, и остальные магазины израсходовал на укрепление начальных навыков.

Примерно так же, как и сегодняшний, пролетели следующие три дня. Полигон жил и работал круглосуточно, семь дней в неделю. Я учился оказывать первую помощь, метал учебные гранаты, стрелял из пистолета, автомата, пулемёта, и даже был удостоен десятка выстрелов из СВД. Я повторял и улучшал некоторые, показавшиеся мне сложными, упражнения. Удивился, как хорошо работают с резервистами инструктора от военных. Они терпеливо, доходчиво, и главное, до достижения положительного результата, доводили нам все тонкости боевой подготовки. За эти дни я уже знал и умел больше, чем за месяцы военной кафедры и срочной службы. В конце учебного дня Ерёменко, как правило, проводил дополнительный инструктаж на тему того, как полученные навыки могут пригодиться именно мне. В его наставлениях приводилось множество реальных примеров из собственного опыта, и я понял, что мой инструктор прошёл огонь и воду, прежде чем оказаться на непыльной работе в фонде.

Мы выезжали на полигон то в первую, то во вторую смену, через день. Стоит ли говорить, что за полдня занятий я уставал так, что ни о каких пробежках или поездках на минеральные источники речи не шло. Вкусные обеды и ужины мне готовила милая старушка из соседнего дома, к которой я всё же решил обратиться. Проблем со сном больше не наблюдалось.

Вот и сегодня, после второй смены, я прибыл домой около семи. Плотно поужинал, и не нашёл ничего лучше, как завалиться на диван пересматривать экранизацию «Трудно быть богом», Стругацких.

Очевидно, я начал дремать уже на первых десятках минут фильма, выхватывая сознанием куски киноленты. Из благостного состояния меня нагло вывел разрывающийся где-то в коридоре телефон. Звонил мой личный мобильный. Это была Вика, и с первых мгновений разговора я понял, что с ней что-то не так. Сонное состояние тут же развеялось.

— Я хочу тебе кое-что рассказать. Это о моём отце, — начала девушка, после короткого приветствия. — Я говорила, что он погиб. По официальной версии, водитель не справился с управлением, выехал на встречную полосу, где столкнулся с грузовиком.

Вика всхлипнула, и на некоторое время в трубке повисла тишина. Я не стал встревать с неуместными расспросами; просто ждал.

— Но, понимаешь, с того самого дня мне не верилось в несчастный случай, — продолжила она. — И вот сегодня, мне позвонили на телефон какие-то люди. Папа всегда говорил мне не брать трубку, когда звонят со скрытого номера, но я подумала, что может быть, это ты звонишь через интернет, или ещё как-то. И взяла. Там был голос, искажённый, мужской. Он говорил страшные вещи, очень неприятные.

В трубке снова стало тихо, слышались только отрывистые вздохи.

— Сергей, я была права. Отца и его друга убили. И теперь им что-то нужно от меня.

— Что они хотели? — задал я первый вопрос.

— Ничего не хотели, просто наговорили кучу гадостей и бросили трубку.

— Это не может быть злой шуткой? У тебя нет врагов или завистников?