Суховей (СИ) - Стенли Игорь - Страница 22

— Так что, получается, здесь формируется первая полноценная российская ЧВК? — предположил я.

— Не первая, уже не первая, — сообщил Ерёменко. — Когда американцы и бритты стали активно применять ЧВК, то штат их резко стал расти, туда потянулись солдаты удачи со всего мира. И немало ценились славяне: неприхотливые, жёсткие и опытные солдаты. После распада союза и Восточного блока, много хороших военных осталось не при делах. И немало их хорошо устроилось в коммерческих армиях. Потом, к середине двухтысячных, в США и Британию стали возвращаться парни из Ирака и Афганистана. И их нужно было трудоустраивать. Правительствам пришлось надавить на компании, ведь тем было выгоднее работать с чужаками: никакой ответственности, невысокая, по западным меркам, оплата труда. Но постепенно контракты с иностранцами всё больше переставали продлевать. И народ потянулся обратно. Кто завязал с войной, а кто сколотил нелегальные артели и занимался всем понемногу. К десятому году на Балканах, в Приднестровье, в том же Крыму располагались базы наёмников. Но всё резко изменилось, когда Восточную Европу, как по команде наводнили ЦРУшники. Англосаксов встревожило слишком скорое укрепление славянских народов, ну и в первую очередь Матушки России. И они снова привели в действие план-хаос, успешно отработанный по всему миру. Только не ожидали, что встретят сопротивление национально-ориентированных наёмнических бригад. Несколько карательных отрядов, используемых шпионами для грязных операций, буквально растворились в Дунае. После такого отпора были подключены предатели во власти, и «вопрос наёмников» стали решать на условно-законных основаниях. Парням снова пришлось покидать насиженные места, а некоторым просто некуда было возвращаться. В итоге, удалось сохранить две базы: в Крыму и Приднестровье. А сейчас они представляют серьёзные учебно-жилые комплексы с хорошим обеспечением. Кому сильно припекло, приезжают сюда, дело для всех находится. Вон, французов раненых привезли. Теперь восстанавливаются. А отсюда, новеньких, посылают туда, реального опыта набираться. Но! Пока это полулегально.

— Мне кажется, нам не дадут легализовать эти силы, — поделился я соображениями.

— Может статься так, Серёга, что уже и спрашивать никого не придётся, — сосредоточенно сказал инструктор. — Нехорошее что-то затевается, очень нехорошее. Ты представляешь себе ситуацию, при которой иностранные граждане с сомнительной репутацией приезжают в Россию без всякой визы, получают медпомощь и становятся на довольствие воинской части?

Я не представлял такую ситуацию, и поэтому промолчал. Оставшуюся часть пути мы молчали, каждый думал о своём. На КПП Ерёменко отметился и снял чехлы с номеров. По прибытии в съёмную квартиру, он на ходу переоделся, попрощался и уехал. Наказав завтра к восьми утра быть полностью готовым к выезду.

На следующий день Ерёменко прибыл без четверти восемь. К этому моменту я был полностью собран, оставалось только надеть ботинки. Инструктор молниеносно переоблачился, попутно изучая обстановку в квартире, похоже, на предмет возможного компромата. И мы отправились на полигон.

Вчера, по возвращении, я совершил обзорную экскурсию по населённому пункту, которая не заняла и получаса. Куда бы я ни направился, везде проходил не более двух кварталов, а дальше простирались бескрайние поля с редкими перелесками.

Тогда я, нагуляв аппетит, заглянул-таки в кафе, рекомендованное Ерёменко. Это было уютное и приличное заведение. Ассортимент блюд не шокировал разнообразием, но зато принесённая еда оказалась свежеприготовленной и вкусной. Вначале на стол поставили густую и в меру холодную окрошку. На второе было мясо, запечённое с картошкой, грибами и сыром. Не знаю почему, но я, в шутку, преобразовывал все названия мясных блюд, подставляя вместо «говядина», «свинина» или «птица» сочетания типа: «мясо мёртвых свиней», «-коров» или «-куриц». Как вам название в меню ресторана: «Тефтельки пикантные из мяса мёртвых свиней»? Не каждому такая терминология показалась бы забавной, но по крайней мере я не питал иллюзий по поводу происхождения мясных продуктов. И вот я впервые попробовал «мясо мёртвых страусов». Оказалось ничего.

Придя домой, посидел в интернете, посмотрел пару фильмов, мариновавшихся на моём лэптопе уже целый год. Но по окончании просмотра понял, что делать больше нечего. А когда делать нечего, нужно либо ложиться спать, либо заниматься физической активностью. Выбрал второе.

Надел маскхалат, распаковал второй комплект лёгких ботинок, типа кроссовок; нацепил их. И снова отправился на экскурсию по окрестностям, только уже по большему радиусу. Конечно, в любой российской деревне молодой человек на пробежке выглядит как минимум глупо. Местные, скорее всего, охарактеризуют того, как бездельника, впустую тратящего силы, вместо того, чтобы управляться по хозяйству или расслабляться с пацанами на завалинке. Однако я наплевал на стереотипы и углубился в поля, где помимо полезной нагрузки получил немало удовлетворения от открывавшихся видов.

Намотал километров десять. И вернувшись в квартиру, понял, что спать теперь буду точно хорошо. Стемнело непривычно мгновенно, как это и бывает на юге. Солнце буквально упало за горизонт. Я написал сообщение Вике, и та предложила созвониться.

Она рассказала мне о своём небольшом, но собственном бизнесе. Лет пять назад, они пополам с приятелем открыли частные курсы вождения мотоциклов. А теперь у них было собственное помещение за городом, небольшой склад мото-запчастей и государственная аккредитация школы для водителей категории «А». Конечно, отец помог с покупкой заброшенного цеха, но на правах инвестора.

Теперь бизнес работал, приносил доход, и можно было не принимать личного участия в техпроцессе. Однако Вика всё равно периодически проводила индивидуальные занятия и частенько зависала на площадке и в офисе. Но вот после трагедии с отцом она ещё ни разу не появилась в своей мото-школе. И первое, что я посоветовал — это как можно скорее заняться делами, пока партнёр не отжал бизнес себе. Девушка восприняла шутку, и даже немного повеселела. Эх, Вика, Вика. Как же странно всё получилось. И ведь я уже скучаю по тебе.

Мы болтали целый час, и напоследок я пообещал, по прибытии в Питер, сразу приехать к ней на индивидуальные курсы вождения. Затем я отключился под монотонное звучание аудиокниги в плеере. Ночью поднялся сильный ветер, и до утра завывал где-то в вентиляции.

А сегодня предстоит жаркий день. На небе ни облачка. Ветер окончательно просушил землю; и теперь гоняет по дороге небольшие пылевые вихри.

Серб встретил нас у центрального выхода из лагеря. Вернее, мы его там нашли. Горан общался с каким-то майором нацгвардии и ещё одним, лихого вида, кубанским казаком в возрасте, с длинными закрученными усами. Вокруг них собирались обычные резервисты. Мы поздоровались.

— Палыч, — обратился серб к казаку и указал на меня, — прими новобранца. Приписан к нам.

Палыч достал список и внёс туда мои данные. Потом отправился разбираться с остальными.

— Ну что, Романов, понеслось твоё обучение, — сказал Ерёменко и хлопнул меня по плечу. — Переходишь во временное подчинение к Трофим Палычу, до особых распоряжений с моей стороны.

— Так точно! — подтвердил я.

— Бойцы! Слушай мою команду!— прозвучал зычный голос нового командира. — В колонну по трое — становись!

Команда вызвала некоторую суматоху в наших рядах, не все сразу сориентировались, как становиться. Но через несколько секунд собрались во вполне удовлетворительного вида строй. «Удавлетворительного» от слова «удав» — вспомнилась мне студенческая шутка.

— К месту прохождения обучения…шагом марш! — проголосил Палыч, и мы двинулись прочь от лагеря, стараясь шагать в ногу.

По прибытии на полигон Палыч ушёл в здание командного пункта, приказав не расходиться. Солнце припекало, и только свежий пока ещё ветерок компенсировал жару.