Звезда печали и любви - Агаджанян Самсон - Страница 44

— Нормально.

— Ира, позови маму.

— Пана, она в ванной.

— Тогда не надо. Завтра позвоню.

— А что ей передать?

— Я ей французский костюм приметил белого цвета. Хотел узнать, взять или нет?

— Папа, погоди, я сейчас у нее узнаю.

Она положила трубку, сама отошла на полшага и громко сказала:

— Мама, папа спрашивает, тебе костюм французский нужен?

Немного погодя, она взяла трубку.

— Папа, она сказала, что у нее белый костюм уже есть. В общем, не надо.

— Не надо, так не надо, — огорченно произнес он. — Ира, я тебе подарок купил.

— Спасибо. Ты когда приедешь?

— В субботу.

— Жду тебя. Люблю и целую.

Она положила трубку. Ей стало обидно и больно за отца и за свое вранье. И все-таки она не хотела верить увиденному. «Может, я плохо рассмотрела? Может, она его не в губы поцеловала, а в щеку?» — задавала она себе вопросы.

Когда стрелки часов перевалили за одиннадцать ночи, оделась и вышла на улицу. Решила дождаться мать, стоя в подъезде. Через полчаса она услышала шум подъезжающей машины и увидела ту же белую «Волгу». Машина остановилась напротив соседнего дома. Она с облегчением вздохнула, но тут же увидела, как из нее вышла мать. Ира, не желая, чтобы мать увидела ее, отошла в глубь подъезда, встала в тень. Мать вошла в подъезд. Ира со страхом прижалась к стене.

— Дарья! — раздался мужской голос.

Мать остановилась. К ней подошел мужчина, обнял ее и они стали целоваться. Ире было видно, с какой страстью мать целовала его. Она прилипла к стене и боялась дышать.

— Саша, хватит. В следующий раз!

— Дарья…

— Все, уходи!

Мать побежала по ступенькам вверх. Ира продолжала стоять на месте. Придя в себя, она опустилась на корточки и по-детски горько заплакала.

Сидела она так долго. Домой не хотелось идти. Ее страшила встреча с матерью. Только когда возле подъезда остановились два парня и, беспрерывно матерясь, стали рассказывать про свои похождения, Ира вскочила, побежала по ступенькам вверх. Своим ключом она открыла дверь. Из спальни выглянула мать.

— Ты где так долго пропадаешь? — недовольно спросила она.

— В школе вечер был.

— Что-то не верится, чтобы так поздно вечер кончался.

— По дороге с подругами задержалась. А ты давно дома?

— Да, — ответила мать и направилась к себе.

Наглое вранье матери вывело Иру из равновесия и она, не удержавшись, спросила:

— Мама, а тебе не кажется, что мы обе обманываем друг друга?

Та резко повернулась. Ира увидела, как у матери расширились зрачки. В них стоял страх. В какой-то момент ей стало жалко ее. Дарья, быстро придя в себя, холодно произнесла:

— Я не знаю, что ты имеешь в виду, но то, что ты мне постоянно врешь и бесстыжими глазами нагло смотришь на меня, я это давно поняла. Ты же в школе не была. Ты была у матери своего учителя. Может, я не права?

— Ты права, мама. Но и тебя самой в это время дома не было. Ты только что пришла.

Ира увидела в глазах матери страх и пожалела, что сказала лишнее. Она ушла в свою комнату.

Дарья продолжала в оцепенении стоять на месте. Очнувшись, она вошла к дочери, уже лежавшей в постели, потребовала:

— Договаривай, что ты имела в виду?

Ира посмотрела в глаза матери, хотела рассказать о том, что видела, но на мать и так было страшно смотреть. Она впервые видела ее такой растерянной и беспомощной. Не было уже надменного тона, которым та постоянно разговаривала с отцом и с ней. Был потускневший, жалкий, заискивающий взгляд.

— Я имела в виду, что тебя дома не было, — сказала Ира.

— А где, по-твоему, я была?

— Этот вопрос ты себе задай и, надеюсь, ответ получишь такой, какой боишься от меня услышать! — Ира отвернулась от нее.

— Ира…

Но та демонстративно зажала пальцами уши. Дарья выключила свет, вышла. А Ира долго не могла заснуть. Ей было больно и обидно за отца и за себя. Уткнув лицо в подушку, она плакала.

Утром Ира встала как обычно, чтобы пойти в школу. Из кухни доносился звон посуды. Дарья, увидев дочь, приветливо улыбнулась.

— Доброе утро, доченька. Сейчас я кофе тебе приготовлю.

Ире стало противно, что мать так заискивающе разговаривает с ней.

— Спасибо, кофе я не пью.

— Тогда чай с бутербродом.

— Я в школе позавтракаю.

Ира вышла. Дарья растерянно продолжала стоять. «Она видела!» — в ужасе подумала она и почувствовала, как в висках учащенно забился пульс.

* * *

В субботу, как и обещал, прилетел отец. Ира бросилась ему на шею и неожиданно заплакала.

Игорь Анатольевич, поглаживая волосы дочери, растроганно произнес:

— Ну вот, меньше недели отсутствовал, и уже слезы.

— Папочка, — глотая слезы, произнесла она. — Мама…

— Ира! — раздался позади голос матери.

Она повернулась к матери, у той в глазах стояла отчаянная мольба.

Игорь Анатольевич, вытирая слезы на щеке дочери, подумал, что между ними опять была ссора, и примирительно сказал:

— Надо вам помириться, а то подарки не получите.

Ира отошла от отца, села в кресло и украдкой посмотрела на мать. У той лицо было восковое. Игорь Анатольевич подошел к жене, поцеловал в щеку. Потом развернул большой сверток. Ира увидела норковую шубу. Отец подошел к ней.

— Это тебе, доченька. Примерь.

Игорь Анатольевич накинул на нее шубу, отошел в сторону и восхищенно произнес:

— Какая ты красивая! И какая взрослая! Носи на здоровье.

— Спасибо, папа, — без эмоций произнесла та.

Отец внимательно посмотрел на дочь.

— Ты, случайно, не заболела?

— Голова немного побаливает. Папочка, ты прости, но я хочу полежать.

Она пошла к себе. Отец был в ванной, когда к дочери вошла мать. Она села рядом с ней и притронулась к ее руке. Та убрала руку под одеяло.

— Ира…

— Мама, прошу тебя, не говори ни слова. Не надо твоих оправданий, мне и так больно. Не бойся, папе не скажу.

Резкая перемена в дочери бросилась в глаза Игорю Анатольевичу. Он обеспокоенно смотрел, как два близких человека, мать и дочь, словно набрав в рот воды, целыми днями не разговаривают друг с другом. Заметил и странное поведение жены. Та в разговоре с дочерью словно заискивала перед ней и во всем пыталась ей угодить. Стало беспокоить и поведение Иры. В свободное время она целыми часами сидела в своей комнате или лежала на кровати, слушая музыку. Обратил он внимание и на музыку. Музыка была симфоническая и очень грустная.

Однажды, когда жены не было дома, он решил поговорить с дочерью, зашел к ней в комнату. Ира, лежа на кровати, задумчиво глядела в потолок. Он сел рядом и нежно погладил ее голову. Ира прижалась к нему и жалобно заплакала. Отец терпеливо ждал, когда дочь успокоится. Он был уверен, что причина слез — Олег Иванович.

— Ну что ты, глупышка моя, плачешь. На носу Новый год, а после Нового года начинай считать дни, когда твой учитель приедет домой. Когда я служил в армии, мы за год до дембеля считали, сколько осталось еще съесть селедки…

— Папа, папочка, мне больно!.. — сквозь глухое рыдание отчаянно произнесла она.

Он растерянно посмотрел на нее.

— С учителем что-то случилось? — с тревогой спросил он.

Она отрицательно покачала головой.

— С мамой?

Она хотела все рассказать про мать, но в последний момент вовремя спохватилась. Отец ждал от нее ответа.

— Нет, папа, и с мамой все нормально.

— Тогда у тебя нет оснований так переживать. Успокойся, все будет хорошо. Скоро твой учитель приедет.

Он замолчал и задумчиво посмотрел в окно. Ира увидела грусть в глазах отца и ей вдвойне стало больно за него. Она поняла, что правильно поступила, не рассказав об измене матери.

Чтобы немного развлечь дочь, Игорь Анатольевич стал рассказывать смешные истории про свои школьные годы. Ира слушала его, а потом неожиданно спросила:

— Папа, расскажи, как ты с мамой познакомился?

Ира увидела, как оживились глаза отца. Затаив дыхание, она молча слушала его рассказ. Когда отец замолчал, спросила: