Волчья кровь (СИ) - "Кьюба" - Страница 38

    Я замолчал, подхватывая тяжелый кусок древесины. Мы в тишине перенесли дерево на куртку, оставшуюся часть сложили рядом, чтобы вернуться за ней потом, и Ольтар повернулся ко мне, глядя в глаза. Я не стал отворачиваться, задумчиво рассматривая мелкие морщинки в уголках его губ.

    - Значит, омеги рожают детей, как наши женщины. Но...

    - Мы занимаемся сексом в человеческих телах, Ольтар, - я перебил его, ловя взгляд голубых глаз. - Каждую весну у омег наступает пора течек. Я не могу передать тебе, как пахнет течная омега, но этот запах сводит с ума, напрочь выбивая разум, и остаются лишь голые инстинкты. Альфы сходятся в боях, как делали волки до Первых Песен, чтобы выявить самую горячую волчью кровь. Это отголосок тех времен, но после дара Великих Духов многое изменилось. Помнишь, я сказал, что вместе с двуногим телом к нам пришел и разум?

    Ольтар напряженно кивнул. Я сжал руки в кулаки, борясь с желанием прикоснуться к нему: сначала я должен был ему все объяснить. Сделать, наконец, правильно, дать ему выбор и смириться с его решением.

    - А вместе с разумом пришли и чувства. Раньше волки создавали пару, потому что подходили друг другу. Я не знаю, как это происходило, но цель одна: дать наиболее сильное и здоровое потомство. Мы и сейчас отчасти так делаем: ведь в боях выявляется наиболее сильный волк. Но если омега и альфа не связаны друг с другом, то их дети рождаются только бетами, и это неправильно. Ты понимаешь почему? - Ольтар резко кивнул, и я облегченно продолжил: - Только истинная пара дает в потомстве альф и омег. Мы... Мой народ создает пару раз и на всю жизнь. Мы влюбляемся и любим лишь единожды: так наложились друг на друга сознания волчьего и двуногого тела.

    Ольтар прищурился, и мне захотелось отвернуться, но я заставил себя смотреть прямо на него.

    - Я не знаю, почему все так получилось, Ольтар. Но ты мне нравишься, и тогда, в пещере, я хотел не просто секса. Я не знаю, как принято у людей, - я горько усмехнулся. - Но ты должен понимать, что волки очень четко разделяют секс и любовь.

    - Ты... - он изумленно сглотнул, и я покачал головой, тоскливо улыбаясь.

    - Не знаю. У меня такое в первый раз, но ты должен меня послушать и подумать. Очень хорошо подумать. Ты мне нравишься, сильно нравишься, но я не имею права к чему-либо тебя принуждать, - я с трудом вздохнул. - Я просто хочу, чтобы ты понял. Если ты ответишь на мои чувства взаимностью, то я не отпущу тебя. Не захочу, не смогу и не стану. Мы любим на всю жизнь, и если ты когда-нибудь решишь, что устал от меня, то это твое решение убьет меня.

    - А если не отвечу? - спросил он, и я почувствовал, как вырывается воздух из груди, кромсая сердце в клочки.

    Я закрыл глаза, уговаривая себя дышать и не видя в этом смысла, и через силу ответил:

    - Ты больше меня не увидишь. Я попрошу бет своей стаи построить вам дом, где захотите, и велю заботиться о вас, пока вы на моей земле. Не беспокойся, вы будете в безопасности, думаю, Салтар не откажет мне в услуге.

    - Вот ты болван, а? - выдохнул Ольтар, и мои губы обожгло горячее дыхание.

    Я вцепился в него, не открывая глаз, зарылся пальцами в мягкие волосы, чувствуя, как его руки обхватывают меня за шею, и поцеловал, скользнул языком в сладкий рот, мягко прикусил за губу, легко прикоснулся к теплой щеке, потерся носом о скулу. Он был маленький и хрупкий, и я с удивлением понял, что у меня тряслись руки, когда я осторожно тянул за светлые волосы на затылке, запрокидывая его голову и припадая к губам.

    - Поцелуи - это, конечно, хорошо... А просто взять и трахнуть меня ты можешь? - смеющимся, срывающимся тоном спросил Ольтар, когда я оторвался от него переводя дыхание.

    Я яростно рыкнул и выдохнул в улыбающийся рот:

    - Не дразни меня.

    Но он вывернулся, маленький, несносный, переменчивый человек, ворвавшийся в мою жизнь, и язвительно прошептал, обдавая горячим дыханием ухо и прижимаясь гибким жилистым телом:

    - Потому что если не можешь, то и начинать не стоит. Холодно, зима, сам понимаешь, никакого простора для воображения... Можем целомудренно поцеловаться и разойтись.

    Я зарычал, толкая его в снег, но он только засмеялся, тут же притягивая меня к себе.

    - О, как! Можешь, значит. Ну давай.

    Я тихо взвыл, перекатываясь на спину, потянул его на себя, чтобы снег не обжигал хрупкое человеческое тело, и печально спросил у нависшего сверху Ольтара.

    - Ты замолчишь когда-нибудь?

    - Не-а, - он потерся носом о мою щеку, и я выдохнул, обхватывая его ладонями за талию. - Ты забавно рычишь.

    Я вздохнул, чуть отстранил его и спросил, заглядывая в голубые глаза:

    - Ты хорошо подумал?

    - По поводу того, что ты не собираешься меня отпускать? - он улыбнулся, обводя пальцами мои губы. Я поймал один, дотронулся языком до подушечки, легонько прикусил, наблюдая, как расширяются его глаза. - Я подумал. Но объяснять Неринге будешь сам. Она уверена, что я каждый вечер нуждаюсь в душевном разговоре на тему моего сложного прошлого и меня следует оградить от всяких переживаний.

    - Значит, я переживание? - улыбнулся я, целуя его ладонь.

    - Еще какое, - тихо прошептал Ольтар.

    Я внимательно всмотрелся в него, провел рукой по щеке, погладил большим пальцем кожу под нижней губой и улыбнулся, аккуратно нагибая его голову.

    - Иди ко мне.

    Он прикрыл глаза, покорно наклонился, и я скользнул рукой по его спине, осторожно обхватил за талию, перемещая чуть выше. А потом горячие, жаркие губы коснулись моих губ, накрывая их, и весь мир исчез, растворился в прерывистом дыхании, мерцании глаз, ошеломительном запахе, аккуратном, пробном прикосновении к горячей коже на талии, под рубашкой, и тихом полувыдохе-полустоне.