Волчья кровь (СИ) - "Кьюба" - Страница 22

    Но приходила весна, лучшее время, когда заполнялись мутной водой низменности и ложбины, оживали деревья и просыпалась природа. Мы тоже приходили в себя после зимней охоты, отряхивали линяющие шкуры, а некоторые и вовсе впервые с осени возвращались в волчьи тела. Весна - время сражений, время борьбы, время, когда безумие течки сводило с ума и омег, и альф, время, когда мы побеждали и проигрывали. Время любви.

    Проходила весна, наступало жаркое лето, пересыхали озера и некоторые ручьи, зарастали кустарниками и высокими травами леса и уходили на летнюю охоту волки, оставляя в городах омег и волчат. Лето - время волчьего тела, когда некоторые из нас неделями не принимали двуногое обличье, время следа и упоительного течения жизни, когда рождались дети.

    Короткое лето заканчивалось, с трудом набрав силу и тут же растеряв ее, постепенно ослабевали Духи Южных Ветров, и наступала осень, быстро и безжалостно расцвечивая листья на деревьях. Это было волшебное время воспитания детей и спокойствия, в извечном наблюдении за угасающей природой. Мир засыпал, но подвергнуться всеобщей дреме нам не давали волчата, бывшие сперва счастьем, а потом и проклятием, когда омеги, убедившись, что дети подросли, окончательно скидывали их на опешившую стаю. Осень пролетала быстро и весело, а затем снова наступала зима. Это было извечным циклом наших земель, Кругом, в котором становилось все сложнее жить, но неизменным даром Великих Духов.

    Я брел по шею в рыхлом снегу, исчерпав все силы, и слушал хохот Ветров и стук сердца двуногого. Мы не ходили в зимние бури, когда рыхлый снег не держал тяжелое тело - надо было найти себе логово и переждать, пока затихнет ярость Духов, но Ольтар у меня на спине зарывался ледяными пальцами в шерсть, и я шел и шел, и шел по ледяной воющей пустыне.

    - Волк... - прошептал он мне в шею, явно с трудом разлепив смерзшиеся губы, и я дернул ухом, показывая, что слышу. - Давай переждем метель! Мы же потерялись!

    Я отрицательно мотнул головой. До искусственной пещеры оставалось всего ничего, и он был неправ: эти земли по праву боя принадлежали мне, и я знал их лучше, чем любой волк моей стаи. Я не мог потеряться в снежном безумии, как не мог потеряться и в безветренную погоду. Я напрягся, собирая последние силы, мощным прыжком вырвался из ледяного покрова и, утопая в снегу, побежал к оврагу, в стенах которого оставил двуногих.

    Я был прав, мы быстро добрались до пещеры. Она была вырыта высоко на склоне, с северной стороны, чтобы как можно меньше снега приносилось ветром, и служила хорошим убежищем для глупых молодых волчат, которые не смогли почуять в воздухе ледяное дыхание зимней бури и вовремя добраться до города. Мне не нравилось осознание того, что я веду себя как неопытный ребенок, только-только разменявший двадцатый Круг, и я загнал мысли подальше, сопроводив их щелчком челюстей.

    - Что? - спросил у меня Ольтар, восприняв мое движение на свой счет, и я прижал уши к голове и вытянул морду вперед, указывая на почти отвесную стену оврага. - Они там?

    Пещера мягко светилась, хоть это и было почти незаметно сквозь ветер и снежную пыль: видимо, двуногие развели костер. Я одним прыжком добрался до ее подножья, потоптался на месте, утрамбовывая снег, примерился, низко приседая на задние лапы, и прыгнул, зацепившись когтями за ледяную землю. Вход в пещеру был узкий, рассчитанный на то, чтобы не впускать холодный зимний воздух, и я обернулся к все еще сидящему на моей спине Ольтару.

    Он был весь покрыт снегом, заледеневший пар изо рта покрывал его губы и подбородок, на бровях и ресницах намерзли сосульки, волосы превратились в ледяную корку, и вообще он был похож на олицетворенного Духа Северных Ветров, только очень злого и очень забавного. Я фыркнул, прижал уши к голове, надеясь, что Ольтар не заметит, что я смеюсь.

    - И нечего ржать, - пробормотал он, с трудом разлепляя губы и отрывая примерзшие руки от моей шерсти.

    Они не гнулись, потому что мешала колом вставшая одежда, и он выглядел так несчастно, что я не выдержал, зафыркал, смешливо щеря клыки, и отвернулся от его укоризненно-злого взгляда. Этот двуногий был в высшей степени забавен.

    Он слез с моей спины, отодрав ноги от шерсти, и упал на пол, и мне стало не до смеха. Мы пережидали самые суровые холода в волчьих телах, но и в двуногих текла горячая волчья кровь, поэтому мы редко умирали от переохлаждения или страдали с обморожениями. Но эти... люди, были хрупки и явно не приспособлены к зимним температурам, и пусть истинные холода еще не пришли, все равно зима полностью вошла в свои права.

    Я перекинулся, мгновенно почувствовав, как же все-таки холодно, и нагнулся над Ольтаром. Он был в сознании, но подняться не мог - у него явно заледенели до полной нечувствительности руки и ноги, а вставшая колом одежда не помогала ситуации. Я подхватил ледяное тело на руки и понес его в пещеру. Мне пришлось пригнуться, чтобы пройти под низким потолком, и я почти дотронулся носом до рубашки Ольтара. В двуногом теле запахи были не такими яркими и резкими, хотя я по прежнему чувствовал запах сосновой хвои и свежесрубленной древесины, я неожиданно узнал цветы, которыми от него пахло.

    Я наткнулся на них всего единожды, когда бегал к северу от города, в ледяных равнинах. Была весна, время боев и сражений, но я уже завершил свой главный бой, и Арвен сладко терся плечом о мое плечо, периодически покусывая меня за холку, а я фыркал, осторожно щеря клыки. Мы просто бежали, внюхиваясь в сладкий аромат пробуждающихся трав, и запах омеги мутил мое сознание. Арвен ускользал, в притворной ярости скалился, убегал, и я долго и упоенно гонялся за ним, пока не прижал к земле, и мы покатились по молодой траве, перекидываясь. Я навис над ним, целуя в смеющийся рот, но он скосил глаза и неожиданно замер, мягко улыбаясь. Я проследил за его взглядом, мягко покусывая за шею.

    - Видишь мелкие цветы без листьев? - я согласно выдохнул на только что проведенную мокрую дорожку рядом с его ухом, и он поежился, переплетая наши пальцы. - Это призрачная орхидея. Редкий цветок, я и не думал, что он растет рядом с городом.

    Я заинтересованно замычал, распутывая тесемки на его рубашке.

    - У нее нет листьев, и она полностью зависит от гриба на корнях. Но она долгое время, много-много Кругов, может расти под землей... Стойко сопротивляться всем невзгодам, но в абсолютном одиночестве, не расцветая, представляешь? - он запустил пальцы мне в волосы и потянул, вызывая сладкую дрожь вдоль позвоночника. - Зато наступает время, когда она находит все необходимые условия, и вырастает во всем своем великолепии. Интересный цветок, правда?