Истинное лицо - Халилуллин Р. И. - Страница 4
- Предыдущая
- 4/14
- Следующая
– Заходите, заходите, гости дорогие. Проходите у дом. – Напевно проговорила вышедшая на крыльцо дома статная хозяйка, вытирая руки чистым полотенцем. – Стол уже накрыт. Проходите.
– Сейчас. – Гургеныч кивнул и поманил Михалыча. – Давай определяйся, сразу и начнем съемку.
– А что, даже за столом не посидим? – Грустно поинтересовался Михалыч.
– Конечно посидим. Мы посидим. – Уточнил режиссёр. – А кое-кому и поработать нужно. Или ты сюда отдыхать приехал? – Гургеныч ласково посмотрел на оператора.
– Да не без этого. – Михалыч подмигнул, но тут же поправился. – Но работа, прежде всего. Как говорится – делу время, а потом можно будет и отдохнуть.
– Вот и отлично. – Гургеныч достал свой блокнот. – Смотри, делаем как всегда – сядем за стол, вот список вопросов, – указал он листок и отчеркнул ручкой, – свою задачу ты знаешь..
– Ну конечно, не впервой. – Согласно поднял руку Михалыч. – Осторожнее. – Прикрикнул он на ассистентов, заносивших ящик. – Там стекло – не побейте.
Вскоре в просторной большой комнате стало удивительно тесно. Хозяева внимательно смотрели на суетившихся гостей, носившихся с непонятной аппаратурой и проводами.
– Простите, как вас зовут? – Обратился Гургеныч к хозяйке.
– Анна Георгиевна. – Ответила она, улыбаясь.
– Очень приятно. – Вернул улыбку Гургеныч. – Анна Георгиевна, нам нужно немного больше места, что бы расставить свою аппаратуру. Можно мы немного стол подвинем?
– Конечно, конечно. – Заторопилась она. – Я сейчас сына позову, что бы он вам помог, а то что же вам одним тяжести таскать?
Хозяйка степенно повернулась и вышла.
– Хорошая у вас у жена. – Завистливо вздохнул Михалыч, устанавливая штатив.
– А то. – Откликнулся Багров. – Уже, посчитай, сорок два года вместе живем – душа в душу.
– И что, даже не ругались никогда? – Живо заинтересовался Денис, установив треногу прожектора и вытирая пот со лба.
– Ну как же без этого. – Улыбнулся в бороду Григорий Иваныч. – Было, что уж тут говорить. Но, – он поднял палец, – никогда не доводили до греха.
– Это как? – Не понял Денис.
– А так, – строго прикрикнул Михалыч. – На сторону, значит, не бегали. Ты от работы не отвлекайся, неси другой прожектор. Только сначала этот поправь – косо стоит.
С помощью подошедшего сына Багрова, киношники перетаскали всю аппаратуру, установили прожекторы и начали работу. Стол развернули, что бы на него дополнительно падал свет из окна, хозяина усадили во главе, рядом села жена, по сторонам уселись подошедшие дети супругов. Получилась большая и шумная компания.
– Большая у вас семья. – Уважительно сказал Гургеныч, оглядывая стол.
– Так это ещё не все. – Степенно отозвался Григорий Иваныч, усаживаясь поудобнее.
– А сколько всего у вас детей?
– Так я уже и не припомню. – С хитрецой, стрельнув глазами в жену, отозвался хозяин.
– Всё бы тебе шутить.– Улыбнулась Анна Георгиевна. – Шестеро у нас, две дочери и четыре сына.
– А ещё семь внуков, пять внучек и один правнук. – Дополнил Багров, и коротко хохотнул. – Так что здесь у нас ещё не все сидят. Если все дети придут, то придется стол на улице накрывать, и то не факт, что поместимся.
– Да-а-а, – присвистнул Михалыч из-за камеры. – Вот это я понимаю.
– Камера готова? – Спросил Гургеныч у него, устанавливая микрофон на стол.
– А как же. – Утвердительно ответил оператор. – Можно начинать.
– Камера. Мотор. Начали. – Скомандовал Гургеныч. – Здравствуйте, дорогие зрители. Сегодня мы находимся в гостях у выдающегося человека. Можно даже сказать Человека с большой буквы. Он прожил жизнь, жизнь в чем-то простую, но и вместе с тем замечательную. Что мы можем сказать о нем? Фронтовик, герой, прошедший горнило войны, сумевший вернуться к мирной жизни, создавший семью, вырастивший детей и вместе с тем труженик, работавшим на благо своей страны. Кто-то скажет, что этого мало. Но ордена и медали, которыми наградила нашего героя Родина, говорят об обратном. Давайте познакомимся, это Григорий Иванович Багров. Здравствуйте, Григорий Иванович.
– Здравствуйте, – глядя в камеру, солидно поздоровался Багров.
– Расскажите немного о себе. Я думаю, нашим зрителям, хочется узнать о вас побольше.
Багров ненадолго задумался и медленно, не торопясь начал говорить.
– Пожалуй начну я с самого начала. Родился я в деревне Буда, что на Полесье, в Беларуси. Деревня наша была небольшая – тридцать восемь домов, а семья – мамка да нас двое у нее. Отец умер ещё до войны, так что жили втроем. Жили, конечно, бедновато, но дружно. Нам Советская власть много чего дала, такие возможности, каких до революции и не было. Я закончил курсы трактористов, работал в МТС (Машинно-Тракторная Станция), а пришло время пошел в армию, как все отслужил, не посрамил, так сказать, честь своей фамилии. Вернулся в родную деревню, стал работать также в МТС. Женился, родилась у меня дочушка, жили хорошо, справно. – Тут Багров длинно вздохнул. – А потом война началась. Мобилизовали меня почти сразу, попал я в артиллерию, трактористом тягача гаубичной батареи. Только воевал недолго – разбомбили нашу батарею и меня ранило. Попал в госпиталь, а фронт так далеко рванул, что нас даже эвакуировать не успели. Некоторых жители разобрали было по домам, да не всех успели. Немцы пришли. Неходячих сразу постреляли и сожгли в бараке. – Григорий Иваныч замолчал, тяжело упершись локтями в стол. Жена незаметно подсунулась ему под руку и прижалась к плечу, успокаивая. – Я, хорошо, уже ходил к тому времени, выменял кое-какую одежонку немудрящую да и пошел.
– А куда вы пошли? – Спросил Гургеныч.
– Домой, конечно. Куда же ещё? – Недоуменно переспросил Багров. – Фронт-то к тому времени далеко ушел – не догонишь. Вокруг немцы, что делать – никто не знает. Немец в сорок первом силе-о-он был, ой как силён. Наглый, холёный, уверенный, на все так снисходительно посматривал, это потом, когда ему по мордам надавали под Москвой, все свое нахальство потерял и озлобился. В общем, пришел я домой, за дорогу обносился весь, оголодал, по дороге что ведь ел? Что люди подадут, да в лесу найдешь. А дома все так же. Нашу деревеньку немец с ходу проскочил, так похулиганил немного – курей похватал, свиней постреляли да пару коров свели. И все. Только людей попугал. Правда потом приехало начальство, меня как тракториста сразу забрали – директива тогда пришла от немецкого командования, убрать весь урожай. Вот людей и выгоняли на поле работать, пока не убрали – никого не отпустили. Ну-у наш народ не проймешь. – Багров засмеялся. – Успевали и себе припрятать. В общем, зажили как-то. А вот зимой немец лютовать начал. Ревизии проводили, кто успел припрятать, те ещё нормально жили, а вот у остальных – выгребали подчистую, голодать начали. Я первую зиму ещё перемогся, только работать приходилось много, но ничего – выжили. А у нас как? Леса кругом, да болото, есть где спрятаться, и стали люди в партизаны уходить. Тогда немцы стали операции проводить. Людей арестовывать, продукты отбирать. Сильно местные выслуживались..
– Это какие местные? – Уточнил Гургеныч.
– Местные украинцы, которые к немцу служить пошли. Кто пошёл на железную дорогу работать, кто на службу, а кто и в полицаи подался – новый порядок наводить, своим хозяевам прислуживать. Вот там и был всякий сброд. Кого только не было. И уголовники беглые, и при Советской власти пострадавшие – вот они сильнее всех людей ненавидели. Я весной в лес ушел, к партизанам. Была у меня такая оказия. Работал в МТС один человек, погиб он потом. – Багров помолчал. – Выдал его кто-то, он мне и шепнул куда идти. Меня же хотели в Германию мобилизовать, так вот я и ушел. Своим только сказал, что бы говорили всем, что пропал.
– А это зачем?
– Вы знаете, что делали с теми семьями, у кого отцы, мужья, или братья в Красной Армии служили? – Нахмурился Багров.
– Нет.
– Вешали. Притом никого не щадили – ни взрослых, ни детей. Всю деревню сгоняли и заставляли смотреть, дом сжигали, а тела еще по нескольку недель висели, не давали снимать. Все это делалось для устрашения. – Григорий Иванович разволновался. Жена тревожно смотрела на него.
- Предыдущая
- 4/14
- Следующая
