Красная Армия (ЛП) - Питерс Ральф - Страница 21

Кришинину отчаянно хотелось доложить о захвате переправы. Он полагал, что в таком случае ему бы приказали срочно выдвигаться туда для поддержки крошечного передового дозора, несмотря на то, что переправа лежала за пределами установленного района наступления.

Командир дозора сообщил, что они достигли туннеля, по которому проселочная дорога проходила под каналом, и туннель был достаточно широк для прохода танков. Он охранялся несколькими голландскими солдатами с легким вооружением, и дозор сумел застать их врасплох. Теперь лейтенант отчаянно запрашивал помощи.

Кришинин снова попробовал выйти на связь.

Ничего.

Он приказал колонне остановиться, затем вызвал к себе командующего артиллерийской батареей и авиационного корректировщика, приданного его подразделению ВВС. Его легкая разведывательная машина, модифицированный БТР, располагалась сразу за командной машиной Кришинина, а артиллерист находился в хвосте колонны со своими орудиями, но так, чтобы быть готовым присоединиться к командиру, как только орудия были бы развернуты. Кришинин стоял под слабым дождем, махая рукой бегущему к нему командиру батареи.

— Кто-нибудь из вас может связаться с вышестоящим командованием?

Командир батареи пожал плечами.

— Аппаратура в порядке. Но я не пытался с кем-либо связаться.

— У меня есть связь с командованием дивизии и штабом армии. — Заявил капитан Былов, авиационный корректировщик, с такой интонацией, как будто это было самой очевидной в мире вещью.

— В таком случае, — сказал Кришинин. — Я хочу, чтобы вы оба попытались связаться с любой нашей станцией. Передайте мой позывной и скажите, что моя рация неисправна. Теперь слушайте внимательно. — Кришинин развернул карту, пытаясь прикрыть ее от мелкого дождя, который никак не хотел прекращаться. — Мы меняем план наступления, и продвигаемся дальше на юг. Прямо туда. Передовой дозор занял переправу, но если их попытаются оттуда выбить, они и пяти минут не продержатся.

Командир батареи капитан Ликидзе посмотрел на Кришинина так, будто тот сошел с ума.

— Это за пределами нашего участка наступления. Я не смогу запросить дополнительную огневую поддержку.

— Для этого у нас есть ваша батарея. Послушайте, наша задача состоит в том, чтобы найти дорогу на запад. Мы значительно продвинулись вперед, и, похоже, план обороны противника провалился. Но сложность состоит в форсировании этого чертового канала. А у нас есть переправа. И я не собираюсь терять такое преимущество только потому, что она на несколько километров дальше, чем нам приказано продвинуться. Но от вас требуется сообщить наверх о наших действиях.

— Вы понимаете, что вы делаете? — Сказал Ликидзе. — У нас нет разрешения выходить за установленную границу наступления. Место, о котором вы говорите, может входить в список целей для артиллерии других подразделений.

Кришинину сильно захотелось хорошенько встряхнуть его.

Но он испытывал те же страхи и сомнения. Он понимал, что вся ответственность ляжет на него. Но потом он опять вспомнил, как не знал, что делать с минным полем и лейтенанта, который оказался храбрее и находчивее командира. Теперь другой лейтенант, которому удалось найти путь через канал, остро нуждался в его помощи. Кришинин с отвращением посмотрел на артиллериста, видя в нем отражение себя и сотен других офицеров, которых он знал.

— Понимаю, — сказал Кришинин. — Я делаю то, что нужно. Теперь вперед.

Время сейчас давило на Кришинина сильнее, чем когда-либо. Командир дозора передал, что артиллерия противника начала обстрел его позиции. Кришинин понимал, что захват переправы оправдает его. В конце концов, эта задача соответствовала целям наступления. Но если он примет неверное решение или не сможет захватить ее, то понесет всю ответственность за самоуправство.

Связь с дозором пропала.

Кришинин приказал колонне двигаться с максимально возможной скоростью. Он подумал, что им странным образом повезло потерять инженерный взвод, потому что их тяжелые мостоукладчики на танковом шасси никогда бы не смогли двигаться с требуемой скоростью. Когда одна из машин вышла из строя, он оставил ее и приказал ждать подхода своих. Танки задавали темп, гремя гусеницами по мокрой дороге.

На пересечении дорог они столкнулись с ошарашенным военным полицейским противника. Вскинув пистолет-пулемет, тот направился к мчащейся колонне, но, разглядев ее, бросился к ближайшим деревьям. Чуть дальше во дворе фермы стоял полевой госпиталь, очевидно, предназначенный для приема раненых с фронта. Колонна, не обратив на него никакого внимания, проследовала дальше по грязной дороге. Кришинин подумал, что противник утратил управление войсками на линии фронта, и о его продвижении сообщить будет некому. Он бы не удивился, узнай, что советская армия давно прорвала основную линию обороны противника. Ничего не было известно. В отличие от учений, где вы всегда знали, что нужно делать, и постоянно можно было связаться со штабом и получить необходимую информацию, реальная война казалась сплошным недоразумением. Кришинину хотелось вступить в бой, потому что тот был более формален, имел четкие законы и был более понятен.

Заметив полевую артиллерийскую батарею противника, расположившуюся под маскировочными сетями на краю сада, он приказал стрелять с ходу, без развертывания в боевой порядок. Он не хотел завязнуть. Было критически важно сосредоточиться на главной цели и двигаться к ней максимально быстро.

Колонна поднялась на вершину небольшого холма, и Кришинин увидел величественную линию канала, протянувшуюся с севера на юг. Он не мог понять, почему расположенные ниже земли не были затоплены. Дивным произведением инженерного искусства канал проходил через окрестные поля и фермы, как средневековая крепостная стена с большими открытыми воротами. У свода «ворот» — основательного бетонного тоннеля, стояла прикрывающая подходы к переправе одинокая советская боевая машина пехоты.

Кришинин не мог понять, почему противник не взорвал тоннель сразу. Он поспешно взялся за рацию и приказал артиллеристам занять позиции на поле с этой стороны канала. Одному взводу мотострелков он приказал остаться на этом берегу и защищать орудия. Все остальные силы следовали во главе с Кришининым на другую сторону канала.

Одновременно с тем, как он закончил раздавать команды, вражеская артиллерия открыла огонь. Снаряды рвались на небольшой веренице холмов, идущих параллельно каналу на другом его берегу. Машина разведывательного дозора была хорошо укрыта и, похоже, противник вел огонь по площадям, пытаясь выкурить советских разведчиков на открытую местность. Стоявшая на обстреливаемом хребте справа от дороги обнесенная толстой каменной стеной ферма представлялась очевидной целью обеим сторонам.

Кришинин приказал механику покинуть строй. Его машина стремительно спустилась вниз и затормозила юзом около машины дозора, охраняющей подходы к тоннелю. На мокрой земле возле дороги были сложены в ряд тела четырех вражеских солдат. Старший сержант из разведывательной группы подошел к Кришинину, морщась от далеких разрывов.

— Товарищ капитан, — закричал он. — Наш лейтенант в том деревенском доме.

Кришинин запрыгнул назад в машину.

— Вперед, — приказал он механику. — Вверх по дороге. К тем постройкам.

На той стороне тоннеля взорванная вражеская боевая машина лежала как туша животного там, где была застигнута атакой разведдозора. Кришинин крикнул в микрофон:

— Танковому взводу занять позиции на гребне. Второй мотострелковый взвод — к северу от дороги. Третий взвод — к югу. Окопаться, как только возможно. Противотанковому взводу рассредоточиться, чтобы прикрыть всю линию обороны. Всем остальным машинам укрыться за постройками. Выполнять. Конец связи.

За беспорядочными разрывами вражеских снарядов, Кришинин, наконец, смог увидеть две боевые машины пехоты, расположившиеся на небольшом ровном участке около фермы. Одна из них укрывалась за кучей удобрений, другая расположилась в рытвине между двумя яблонями.