И на всех одна звезда (СИ) - Абзалова Виктория Николаевна - Страница 13

— Да, — присоединился зло отряхивающийся Конрад, — мы явно сюда поторопились! Не сегодня-завтра замок Азару разнес бы любимый помощник.

Волшебница лишь одарила презрительным взглядом.

Может хватит, а? — с тоской спросил про себя Сивилл, чувствуя что на глаза невольно наворачиваются слезы обиды, — Вас-то наверное, не плеткой учили! Если это вообще учением назвать можно: что сам сообразишь тому и рад, только приказы один хлеще другого сыплются…

— Вставай, горе крашеное! Или опять себе что-нибудь повредил?

— Голову он себе повредил! Причем давно! — а это снова герой.

Спелись. Нет, плетка точно лучше! Что б вам Черный мастер на пути попался!

День прошел в трудах и заботах — а именно, распутывании того, что один неугомонный энтузиаст напутал. Следующий день обещал стать последним, явив стены замка Маур эмиссарам Совета. Волшебница и господин доктор сидели у одного костра на привале, как и в самом начале похода, но ощущения были иными, — огонь уже не объединял, а наоборот мерцал между ними зримым барьером.

— Вы чрезвычайно хорошо осведомлены о нравах Владык Черного Трона… — словно вскользь холодно заметила Рузанна. Долго она не решалась начать очередной назревший разговор, но висевшее между ними молчание действовало еще хуже.

— А я все думал, когда же вы спросите, — усмехнулся Фейт.

Он знал, что она услышала его воспитательный момент для темного дарования от и до, и вынесла из него свои выводы, но просто устал уходить от ответов и объяснений. Спроси его кто в этот момент, вы ли это Владыка Дамон, — ответил бы: я, и идите вы все к Вечной Тьме!

— Вот, сейчас.

— Я вообще хорошо знаю историю, — нехотя протянул он.

Рузанна медленно покачала головой, полностью проникаясь поднимающимся в ней ощущением.

— Сколько вам лет? — задала она несколько странный вопрос.

— Много, — признал Фейт, — Сам счет потерял…

— Бросьте, вы же не девица, чтобы кокетничать! — в ней начала просыпаться уже совсем не шуточная злость на все его отговорки и тайны.

Теперь она уже была полностью уверена в своем предположении, каким бы невероятным оно не выглядело первоначально.

— Вы не изучали, вы помните последнюю войну! — яростно обвинила его Рузанна.

— Я бы сказал, слишком хорошо помню… — тот, кто называл себя Фейтом, безотрывно смотрел в огонь.

Невозможно! Как бы твердо не была убеждена Рузанна в верности своих выводов, но его согласное признание ее ошеломило, выбило из колеи. Она пыталась заглянуть в ясные слегка задумчивые черные глаза, в которых вдруг проступила немыслимая усталость.

— Почему… — выдохнула женщина, сама не в состоянии определить, что конкретно имеет в виду, но он кажется, понял.

Новая усмешка:

— Почему? Вы наверное ждете, что я как и этот мальчишка, буду кричать, что у меня не было выбора? Выбор был, — четко означил он, — По большому счету выбор есть всегда. Мой выбор был таким, и сейчас уже поздно сокрушаться, оправдываться и что-то доказывать. В том числе, себе.

Он пожал плечами.

— Почему… — Рузанна и правда хотела понять, почему человек сознательно идет на преступление, причем не на кражу какую-нибудь, даже не на убийство, а на преступление против мира. Да, совсем не лекарем он был на той войне!

— Простите, но на этот вопрос я вам не отвечу.

— Тогда я задам другой вопрос. Зачем это все? — она обвела рукой фигуру доктора Фейта.

— А вы не поняли?

Рузанна отрицательно покачала головой.

— Тогда считайте, чем-то вроде искупления грехов, — мужчина улыбнулся краешком губ.

— Думаете, оно кому-нибудь нужно? — резко бросила волшебница.

— Наверное, мне, — без тени насмешки или позерства ответил он.

Рузанна молчала, даже не пытаясь обдумать сложившуюся ситуацию. Как странно, невозможно, невероятно, немыслимо странно! Страшно даже мысленно назвать, кто сидит напротив нее — не в зале суда, как обвиняемый, не в камере на допросе… (Ты действительно хотела бы видеть его там?)

Он поднял испытующий взгляд, намереваясь что-то сказать или спросить, но тихий стон сквозь зубы их отвлек. Доктор Фейт сразу же встал и отошел к свернувшемуся под своей мантией юноше. Повернул его голову к свету, всмотрелся в расширенные зрачки и не только…

— Сивилл, почему ты не поставил щиты? — негромко спросил он.

— Я… — даже в свете костра было видно, как парень покраснел, — У меня не получилось…

— Ты хоть что-нибудь делать умеешь? — вспылил Фейт.

— Да! Я же маг! — чуть ли не со слезами возмутился магеныш.

Врач удивился:

— Маг? Вот леди Рузанна — маг. А ты — недоразумение! — он решительным шагом вернулся к волшебнице, — Надо снять с него адамантий. Иначе завтра он ничего не сможет.

Рузанна согласно кивнула, и без слов отдала ему ключ, — Фейт, кто бы он ни был, здесь прав, да и колдунчика было уже даже жалко немного. На правду не обижаются: из исследованного ею вороха артефактов, нормальную упорядоченную структуру имела только пара, — к которым он видимо еще не успел применить свои таланты. В остальных не оказалось, пожалуй, ни одной правильной формы.

Лекарь тем временем аккуратно разомкнул на запястьях юноши блокаторы, и Сивилл грустно вздохнул: даже не верилось, что этот человек обещал его убить! Лечить тогда зачем? Руки понятно, — должен же он свои заклятья как-то снимать, а щеку? Ожог саднил и зудел: явно заживает!

Хотя кто их, светлых знает… У них понятия странные: могут и вылечить, что б потом на костер сам взойти мог. Пытать им значит противно, а прочитать, зато приятнее! Сивилл зябко поежился: уж лучше сломанные кости и содранная шкура, чем напрочь стертый рассудок!

— Спи, завтра силы понадобятся, — Фейт отпустил его руку.

Завтра… Завтра они подойдут к замку, и он будет больше не нужен, так что завтра, не зависимо от того, удастся белым справиться с Азаром, или хозяин победит — для него все закончится!

…Ему стало так страшно, что Сивилл едва не окликнул врача, чтобы тот посидел с ним немного. Если хочет, пусть даже смеется и издевается, только бы не оставаться одному в эту последнюю ночь!

Но он промолчал, лишь плотнее завернулся в возвращенную мантию.

Когда он приблизился, Рузанна встала, принимая брезгливо протянутые ей блокаторы, и в это мгновение словно увидела его по-другому.

Вроде бы все тоже самое: тот же внешний вид, те же жесты, манеры, то же ощущение силы, тот же уверенный спокойный взгляд, но она впервые словно увидела его целиком…

И поняла.

И он тоже понял. Но продолжал молча смотреть в глаза.

Завтра, — решила для себя Рузанна, — Пусть все будет завтра. После штурма, как и я собиралась. Штурм определит все…

Что все, она сама внятно определить не могла.

Высокая фигура затянута в черное, и изысканная простота костюма выглядит более впечатляющей, чем самые пышные одеяния…

Волны благородной седины — свободно низверглись на гордые плечи, покрытые черным плотным плащом…

В безмолвном ошеломительном видении есть только два изначальных цвета — черный и белый.

Два лика сущего, две стороны…

Черный шелк и матовая белизна не признающей загара кожи. Бездонная всезнающая мгла взгляда и чистый снег волос…

Таким ты был в своем величии?

Такой ты есть на самом деле?

Не знаю!

Но оказалось, что увидеть тебя таким совсем просто!

Просто нужно знать, как смотреть.

Не хватает только мелкой детали, которая подчеркнула бы контраст, и стала связующим звеном…

Золотого венца?

Они уже стояли под стенами. Очень тихий и бледный до такой степени, что затягивающийся ожог на щеке казался свежим клеймом, Сивилл давно увел за собой Конрада с пятеркой рейдеров к подземному ходу, каковые всегда имеются в любом уважающем себя замке. Рузанна видела, что абсолютно спокойный доктор Фейт передал юноше какой-то кисет: глаза у колдунчика стали совсем несчастные…