Похитители бриллиантов - Буссенар Луи Анри - Страница 47

• Предыдущая
• 47/109
• Следующая

— Сокровища!.. Сокровища кафрских королей…

— Батоки такие же кафры, как макололо. Так что можно почти с уверенностью сказать, что мы находимся именно там, где зарыты неисчислимые сокровища их королей, если только верна карта местности твоего тестя, которую он составил по указаниям негра Лакми.

— Но он говорил о трех акациях!

— Еще неделю назад их и было три. Одну я свалил. На всякий случай. Не исключено, что и кроме нас есть искатели. Пусть они не нападут на след.

— Браво, дружище! Нельзя не похвалить тебя за такую предусмотрительность. Но раз уж мы здесь, то не проверить ли нам местность по карте?

— Пожалуйста, хотя я в этом по вижу надобности. Жозеф, вы сохранили документ?

— Я его храню, как зеницу ока, месье Александр, — ответил каталонец, торопливо роясь во внутреннем кармане своей охотничьей куртки.

— Дайте, пожалуйста.

Мертвенная бледность разлилась по лицу молодого человека, и он крикнул сдавленным голосом:

— Я… я… у меня его нет, украли… Меня обокрали… Вчера он еще был при мне. Карай! Горе мне! Его у меня вытащили сейчас же после дуэли с американцем! Это кто-нибудь из тех бандитов, которые носили меня на руках.

— Ну что ж, — философски заметил Александр, — теперь уж ничего не поделаешь. Теперь мы должны действовать, и как можно скорей, потому что не мы одни знаем тайну. И тот, кто выкрал карту, должен был знать, что он делает, какова ценность этого документа.

— Буры! — в ярости воскликнул Альбер. — Никто, как эти бандиты!..

Разговор о мастере Виле и его преподобии. — Высадка на острове. — Необычайные приключения Александра. — Любопытная находка: охотничья куртка в желудке крокодила. — Как сделать вещи непромокаемыми. — При лунном свете. — После драмы — комедия. — Встреча с африканским царьком. — Признательность его величества короля Магопо.

Мощный толчок — и лодка снялась с мели.

— Только что, — напомнил Александр своим спутникам, — мой двойник сказал нам, что переправил на наш остров каких-то двух белых. По описанию

— это мастер Виль и его преподобие.

— А ведь верно! — согласился Альбер. — Мы были так ошеломлены твоим появлением и всем тем, что разыгралось в краале, что не обратили достаточного внимания на слова этого загадочного господина.

— Он грабитель с большой дороги, если верить тому, что о нем говорят. Потому-то люди и хотели заставить меня заплатить так дорого за одно лишь сходство с ним. Мерзавец! Он мог бы, во всяком случае, оставить на твердой земле этих двух субъектов, которые увязались за нами. Они мне надоели.

— А мне? В конце концов, Калахари достаточно просторна. Я не вижу, почему мы должны всюду тащить за собой этого сомнительного миссионера и не менее сомнительного американца. Они пристали к нам, как репей.

— Миссионер еще куда ни шло — он по крайней мере преследует почтенные цели, — а этот долговязый бродяга, который ищет неизвестно чего, выводит меня из себя. Почему бы ему не пойти работать на прииске, например? А теперь нам придется терпеть его присутствие еще и на этом крохотном островке! Мы не сможем быть ни минуты одни, чтобы хоть перекинуться парой слов.

— Ну, этой беде вполне можно помочь. Вместо того чтобы грести прямо на остров, мы можем высадиться на любом из этих красивых цветничков. Посмотри, сколько их здесь.

— Идет! Нам надо поговорить наедине.

— Значит, до завтра будем отдыхать, а завтра переправимся на остров. Наше присутствие там станет очень скоро необходимым.

— А ты не опасаешься, что нас там настигнет погоня?

— Насколько я знаю, на берегу нет лодок. Разве только у негров. Но негры достаточно натерпелись от наших искателей алмазов. Негр не посадит к себе в лодку человека с приисков, разве только чтобы утопить его. И еще: переправляться ночью никто не решится. А если они захотят пожаловать днем, мы постараемся отбить у них охоту.

— Прекрасно! Знаешь что? Давай пристанем здесь, вытащим лодку на берег и устроимся под этим бананом. Птицы здесь много, несколько штук ты подстрелишь, Жозеф их ощиплет, а я насажу их на вертел. Пока они будут жариться, мы поговорим.

Прошло каких-нибудь четверть часа, и три калао да еще три серых попугая лежали на земле. Потрескивал веселый огонь, а Жозеф ощипывал птиц.

— Итак, — начал Альбер, — после того, как ты пожил в рабстве…

— Дай мне собраться с мыслями. У меня было столько приключений!.. Ведь мы потеряли друг друга из виду в тот день, когда я пустился по следам раненой антилопы. Я поступил безрассудно, как мальчишка, который впервые в жизни попал в зайца. С тех пор прошло самое большее месяца два.

— Вот именно. Мы еще смотрели бойню, которую бушмены называют «хопо».

— Меня предательски схватили работорговцы-португальцы. И как раз в такую минуту, когда я был обезоружен крокодилом.

— Это мы знаем. Мы даже нашли твой карабин. И мы страшно испугались за тебя.

— Я об этом догадывался!

— Что нам оставалось думать, когда мы увидели на прикладе следы крокодиловых зубов.

— Но постой-ка! Мы этот карабин давно потеряли. Как он попал к тебе в руки?

— Сейчас узнаешь. Я буду краток. Пропускаю крааль, пропускаю мучителей, которые хлестали меня и мою лошадь чамбоком, пропускаю побег и то, как за мной охотилась целая стая крокодилов. Не стану описывать по крайней мере сегодня мои приключения в лесу, гибель коня, наповал сраженного отравленным копьем, и так далее и так далее. Перехожу сразу к главному. Я искал дорогу в крааль, и, утомившись, прилег поспать, а проснувшись, увидел целую ораву чернокожих и сразу узнал их. Эти мошенники связали мне руки и ноги, так что я и шевельнуться не мог.

— Кто же они были?

— Дружки нашего миссионера.

— Бродячий оркестр?

— Вот именно. Неплохие у него приятели. Мерзавцы, сообщники работорговцев! И они еще имеют наглость сами себя называть их поставщиками! Они знали, что я принимал участие в освобождении рабов-бушменов, и потому надели на меня колодку. Затем меня посадили в пирогу и пустили вниз по реке. Река течет на север.

— Так!.. Дальше!..

— В краали я делал все, что полагается делать рабу. Как я ужи сказал вам, я толок просо, работал по домашнему хозяйству, за что мне платили чамбоком, я таскал воду, нянчил детей…

— И долго это продолжалось?

— Дней двенадцать. Мне здорово надоело. И вот в одно прекрасное утро, когда я пришел на реку набрать воды, я почувствовал какой-то тошнотворный запах — смесь мускуса и гниения — и сразу догадался, что где-то поблизости должен находиться крокодил. Но вместо того чтобы пуститься без оглядки наутек, я стал соображать, куда бы тут укрыться. Хорошо, что я сразу не удрал, потому что на мокром песке лежал огромный мертвый крокодил. Он, видимо, подох давно и почти совершенно разложился. И тут я не смог удержаться от смеха: в пасти этого чудовища торчал какой-то тючок и распяливал ему челюсти. Тогда я сразу узнал этого крокодила: старый знакомый! Португальцы привязали к хвосту моей лошади охапку колючек «подожди немного», а я завернул колючки в куртку и швырнул крокодилу прямо в пасть, когда он собрался попробовать, каков я на вкус.

— Молодец! И конечно, колючки застряли у него в глотке, и он погиб.

— Вот именно! Но самое интересное то, что на солнце он разлагался очень быстро, а от этого образовались газы, так что он держался на поверхности воды, как буек. Вместо того чтобы утонуть, он тихонько плыл по течению и, по счастью, оказался вблизи деревни, в которой я погибал.

— Я только не вижу, в чем тут счастье…

— Терпение! Я ведь сказал тебе, что колючки были завернуты в мою охотничью куртку.

— Воображаю, какой вид она имела.

— Вид как вид. Рубчатый бархат первого сорта. Приедем в Кейптаун, я тебе дам адрес портного. Правда, она была вся в дырках, но это значения не имело. Карманы были целы, это самое главное. И я сразу бросился к карманам. Прежде всего я нашел огниво и трут. Конечно, трут здорово промок, но просушить его на здешнем солнце было нетрудно. Затем я нашел свою небольшую лупу, которая тоже в случае надобности может заменить кремень и огниво. В правом наружном кармане оказалось двенадцать латунных патронов с разрывными пулями Пертьюзе. Эти латунные гильзы можно использовать бесконечное число раз.

• Предыдущая
• 47/109
• Следующая