Смерть этажом ниже - Булычев Кир - Страница 25
- Предыдущая
- 25/39
- Следующая
– Что? – не сообразил Шубин.
– Я все ждал, – сказал Спиридонов. – Это же должно было случиться.
– Вода?
– Конечно. Там же насосная станция. Не из колодца же... А я все думал, как вы начали пожар тушить, вот и конец... вот и конец... Ко-нец... ко-нец...
Спиридонов будто играл этим словом, произнося его все невнятнее и тише.
В комнату вернулась Эля.
– Вода кончилась, – сказала она.
– Тогда плохо, – сказал Шубин. – Если они пожар потушить не смогли... не знаю, куда и бежать...
– Юра, – сказала Эля.
– Что?
– Я люблю тебя.
– Надеюсь, у тебя еще будет в жизни немало поводов сказать это.
– Я правда тебя люблю.
Спиридонов застонал тонко и тихо, будто ребенок.
– Надо будет тащить его на крышу, – сказал Шубин, и мысль эта была просто ужасна. Эля не могла понять, что значит тащить Спиридонова.
– Почему на крышу?
– Это наш единственный шанс, – сказал Шубин. – Вниз нельзя. Это мгновенная смерть. А если уже поднялась тревога, то ищут на крышах.
– На вертолетах ищут?
– Наверняка... И пожар не сразу туда доберется.
Господи, как я неубедительно говорю, подумал шубин.
Я должен говорить, чтобы Эля мне верила. И сейчас будут другие люди, и я тоже должен говорить им твердо, чтобы они верили.
Шубин подошел к окну. Окно в том номере выходило на пустые крыши домов, на мертвые улицы и зарево пожаров. Шубин поглядел на часы. Еще нет трех. Всего три часа прошло?
Эля стояла рядом с ним, осторожно касаясь его плеча.
– Эля, – сказал Шубин. – Я хочу попросить тебя об одной вещи.
– Да?
– Ты не согласишься быть моей женой?
– Ты с ума сошел!
– Я никогда в жизни не был так серьезен. Ты для меня – самый близкий человек на земле.
– Ой, ты для меня тоже. Митька и ты.
По коридору кто-то бежал. Остановился у двери. Громко спросил:
– Здесь?
Далекий невнятный голос дежурной ответил:
– Здесь, здесь.
Дверь распахнулась. Это был милиционер. Грязный, в саже. Он с порога закричал:
– Воды нет! Вода не идет!
– Знаю, – сказал Шубин.
– Но там горит! Весь этаж горит.
– Значит, не успели, – послышался слабый голос с кровати.
– Что делать?
Шубин вздохнул – никуда не деться.
– Будем выводить людей на крышу, – сказал он. – Сколько-то времени у нас есть. Давай, зови всех людей снизу. Пускай поднимутся. Проверьте по номерам, чтобы никто не остался. Я сейчас приду.
– Слушаюсь, – сказал милиционер. – Правильно, Юра.
– А сам придешь сюда. Гронского позови, нет, лучше того грузина, с огнетушителем... Будем поднимать наверх Спиридонова, – Шубин показал на кровать.
– Не надо, – сказал Спиридонов явственно. – Лишнее дело. Я умер.
– Иди, иди, – сказал Шубин.
– Сейчас, – милиционер громко затопал по коридору.
Эля отошла к кровати. посмотрев, Шубин увидел, что простыня и одеяло мокрые от крови, кровь течет на пол.
– Сергей Иванович, – позвал он.
Спиридонов не откликнулся.
– Он кровью истечет, – сказала Эля.
– Вижу. Перельют. Надо скорее его поднимать.
– А там мороз.
– Какого черта ты сомневаешься? – закричал Шубин. – Нельзя сомневаться. Если мы будем сомневаться, то останемся в мышеловке!
– Да, – сказала Эля робким голосом.
– Прости.
– Ты прав.
– Эля, если ты думаешь, что я сказал про женитьбу только потому, что у нас так получилось, – нет!
– Я верю тебе, Юрочка, – сказала Эля. – Ты не беспокойся, я тебе, конечно, верю.
По коридору снова затопали. Вошел милиционер, за ним Руслан. Руслан был черен – весь – от кепки до пяток. Кто-то еще топтался в дверях.
– Отнесем Спиридонова наверх, – сказал Шубин. – Нужно шесть человек, он тяжелый.
– Сейчас подойдут, – сказал Руслан. Зубы и белки глаз у него были белые. На кого же он похож? На шахтера, конечно же, на шахтера!
– Как там пожар? – сказал Шубин.
– Горит, – сказал Руслан. – Красиво горит.
– Нельзя понять, – сказал Коля. – Там дым.
Дым проникал и в номер, потому что дверь была открыта. Все толпились в махонькой прихожей.
– Заходите, – сказал Шубин. – Беремся за углы матраса, а двое посередине.
Спиридонов молчал. Эля наклонилась, попробовала пульс.
– Не задерживай, – сказал Шубин. – И захвати все одеяла. Сколько можешь. Его надо будет закутать.
Спиридонова они до крыши не донесли. Сначала пришлось остановиться между четвертым и пятым этажами. Спиридонов начал биться, будто хотел вырваться, он ругался, но невнятно, и непонятно было, чего он хочет. Эля, которая захватила с собой графин с водой, старалась его напоить. Он не пил. Потом вдруг перестал биться, замолк, вытянулся. Но еще не умер.
– Шубин, – прошептал он. – Шубин, ты здесь?
– Я здесь, Сергей Иванович.
– Прости, Шубин, – прошептал Спиридонов. Все замолкли, чтобы было слышно Шубину. Спиридонов быстро, мелко дышал. Потом заговорил снова: – Бойся Гронского. Он выживет. Ему надо будет это дело покрыть... нейтрализовать. Понимаешь? Ты скажи... меня нет, а ты скажи... только осторожно, а жена моя проживает... ты паспорт мой возьми.
И вдруг он замолчал. И перестал дышать. Сразу.
Они стояли вокруг и ждали чего-то. Эля поставила графин на пол и пригнулась к его лицу, слушала. Потом наклонилась еще ниже и прижала ухо к груди.
– Молчит, – сказала она.
Шубин увидал, что глаза Спиридонова полуоткрыты. Он положил ладонь ему на глаза, и веки послушно сомкнулись. Лоб Спиридонова был горячим.
– Все, – сказал милиционер.
Мимо них проходили люди, обходили, поднимаясь наверх, некоторые несли вещи. Они старались не смотреть на лежащего человека. И ничего не спрашивали.
Шубин ощутил усталую тупость проходивших людей. Уже не страх, а усталость, когда все равно.
– Поднимем его? – сказал Шубин.
– Ты что, совсем дурак? – удивился Руслан. – Зачем мертвого таскать. Ему и здесь лежать хорошо.
Он натянул одеяло на лицо Спиридонову.
И они пошли наверх, на крышу.
На крыше уже было много народу. Некоторые принесли одеяла и кутались в них, сидя на чемоданах, другие стояли или ходили, вглядываясь вдаль, смотрели в небо откуда должно было прийти спасение.
Говорили тихо.
– Старик, – вдруг вспомнил Шубин, – старик там сидит.
– Где? – не поняла Эля.
Но дежурная по этажу поняла. Она стояла рядом, закутанная в одеяло, которое капюшоном свисало на глаза.
– Помер старичок, вы ушли, а он помер, – сказала она. – Я точно знаю.
– Почему вы знаете?
– Потому что он со стула упал. Я слышу, со стула упал, а он помер. Инфаркт, наверно.
– Не надо, не ходи туда, – сказала Эля. – Он все равно умер.
– Все помрем, грехи наши, – сказала дежурная. – Никто живой не останется.
Шубин подумал – чего-то не хватает, чего-то ожидаемого. И понял: молчит колокол в церкви.
– Возьми куртку, – сказала Эля.
– Не надо, мне не холодно.
– Возьми, у меня одело есть.
– Вернусь, тогда возьму.
– Ты куда? Тот старик умер. Я сама видела.
Шубин увидел Гронского. Он стоял у края крыши, за ним шестерка Плотников. И две толстые женщины. Они были одеты – значит, было время одеться.Шубин понял, что он давно уже не видел Гронского. И он не обгонял их, когда несли Спиридонова. Значит, он поднялся сюда раньше.
Гронский стоял, приложив к ондатровой шапке руку в перчатке, и смотрел вдаль, как моряк, ожидающий встречи с землей.
Шубин хотел было сказать ему, что Спиридонов умер, но потом передумал: если сам не спрашивает, значит, забыл о начальнике. Вспомнит.
Подул ветер. Это хорошо. ветер нужен. Зачем? Голова работает с трудом. Ветер нужен, объяснил он себе терпеливо, чтобы разогнать газ, и тогда мы все выйдем из гостиницы. Газ улетит, и мы выйдем. Если, конечно, огонь не отрежет нам путь.
– Коля, – позвал он. – Пошли вниз.
– Пошли, – сказал Коля, святой человек. – Зачем?
– Посмотрим, где огонь. И можно ли выйти из гостиницы.
- Предыдущая
- 25/39
- Следующая
