Игрок - Брэнд Макс - Страница 36

• Предыдущая
• 36/47
• Следующая

Никто не ответил на эту коварную тираду, однако головы согласно закивали. В словах Дорна заключалась известная истина, и она была отнюдь не в пользу невысокого изящного мужчины, который стоял сейчас у стола прямо перед лампой, поглаживая пальцами свою тросточку; его огромная тень почти скрывала и шерифа, и сгрудившихся вокруг него спорщиков.

— В последний раз говорю! Отойдете вы от него или нет?

— Хватай его, ребята! — раздался голос.

Клич исходил от Дорна. Но парни и не пытались выяснить, кто это крикнул. Они просто почувствовали, что эта команда призывала выполнить давно созревшее у них намерение. В одно мгновение четыре пары рук схватили добросердечного шерифа, так что он оказался совершенно беспомощным.

Нолан отчаянно ругался, пытаясь вырваться, но скоро понял, что дело безнадежно.

— Вы препятствуете осуществлению правосудия, — кричал шериф, — вот как это называется! Это будет стоить каждому из вас по десять лет, и я позабочусь о том, чтобы вы их получили. Коркоран! Ты что, так и будешь тут стоять и дожидаться, чтобы тебя линчевали?

— Хватай Коркорана! — кричали те, что держали шерифа.

— Что я могу сделать против десяти человек, шериф? — беспечно пожал плечами тот. — Лучше уж умереть спокойно, чем в драке.

Но его уже схватили с обеих сторон.

— Нет нужды применять силу, — спокойно урезонивал Коркоран подскочивших к нему людей. — Уверяю вас, я не чудотворец. Вы держите меня достаточно крепко, поэтому не утруждайте себя бесполезной борьбой. Только возьмите с собой шерифа, пусть посмотрит, как умирает настоящий джентльмен!

— Спокойно! — сказал один из них. — Если он не врет, так это же действительно такой козырь, которого мне в жизни не приходилось держать в руках! Вон шерифовы наручники. Давайте наденем их на Коркорана.

— Прекрасно, — согласился Коркоран. — Отличная идея!

С этими словами он поднял руки, по-прежнему держа в одной из них свою трость.

Его спокойствие всех поразило, но в то же время и усыпило бдительность. Достаточно было одного резкого слова с его стороны или попытки вырваться, и в него вцепились бы железной хваткой. Но надо же! Он по-прежнему стоял, слегка наклонившись над столом, вытянув руки, чтобы можно было надеть на него наручники, — сопротивление, считали все, тут абсолютно бесполезно.

Но стоило блестящему металлу приблизиться к его рукам, как вдруг он вскочил, ощетинившись, словно волк, почуявший приближение горного льва, или как сорвавшийся с места футболист, заслышавший или увидевший сигнал товарища по команде.

Итак, Коркоран взвился в воздух, сложившись пополам. Этот первый рывок помог ему вырваться из рук державших его людей. Вторым движением он принял позицию, хорошо известную футболистам и наиболее удобную для того, чтобы прорваться сквозь линию защитников, — многие знаменитые хафбеки не раз прорывали таким образом линию защиты, состоящую из опытных игроков, приготовившихся к атаке, чтобы выиграть столь необходимые ярды и забросить вожделенный гол. Именно то же самое предпринял и Коркоран, если не считать того, что его противники не являлись опытными футболистами. Если они и ждали какой-то опасности, то она должна была исходить исключительно от внезапно выхваченного револьвера. Но то, что они увидели, повергло всех в шок: это был человек, бросившийся на них с быстротой молнии.

Что же касается оружия, то против кого его можно было применить? Тот, кто успел выхватить револьвер, понял, что стрелять невозможно, потому что Коркоран вертелся среди своих же товарищей и вместо него можно легко попасть в своего же; держа оружие в одной руке, каждый пытался поймать Коркорана другой, однако с тем же успехом можно ловить смазанную салом свинью.

Многие игроки на футбольном поле испытывали в свое время аналогичные чувства: юркое тело Коркорана казалось неуловимым. Теперь же было вдвое легче, поскольку перед ним были не тренированные атлеты, а неуклюжие, неповоротливые шахтеры, более привычные к тяжелому труду в забое, нежели к ловким, проворным движениям на поле.

Поднявшаяся суматоха и тревожные крики привели к тому, что дверь в номер широко распахнулась, обнаружив плотную массу любопытных, собравшихся в коридоре и надеявшихся увидеть собственными глазами, что происходит в импровизированном зале суда. Однако никто не успел насладиться невиданным зрелищем, ибо по плечам и лицам неожиданно загуляла трость, нанося безжалостные удары. И, пользуясь тем, что люди в страхе отпрянули назад, Коркоран вонзился в середину толпы. Все смешалось: те, кто стояли сзади, не могли понять, что происходит; не соображая, в чем дело, они загородили преследователям проход, и Коркоран, стрелой пролетев вниз по лестнице, выскочил на веранду.

Ему не составило никакого труда выбрать лучшую лошадь из тех, что были привязаны возле отеля. Это был великолепный серый конь, который словно бы светился внутренним светом. В мгновение ока беглец оказался в седле и с оглушительным топотом помчался по улице.

Если хочешь накликать на себя беду, то самый легкий и дешевый способ получить паспорт в страну тревог и неприятностей — это дать пощечину целому городу. И это все равно что разворошить на Диком Западе осиное гнездо. Всякая оса имеет собственные крылья и собственное жало. А всякий уважающий себя житель Запада непременно имеет при себе револьвер и под рукой — коня, предпочтительно мустанга, который даст фору любому кровному жеребцу, если понадобится скакать миль пятьдесят через горы и пустыни.

Вот так и получилось, что пустынная в этот час главная улица города Сан-Пабло заполнилась всадниками, которые, нахлестывая своих коней, понеслись в погоню за беглецом. Новость облетела город мгновенно — ни один мустанг не мог бы скакать быстрее. «Коркорана приговорили к смерти, по всем правилам! А он сбежал, вырвался из рук — там был шериф и еще человек двадцать наших ребят. И он сбежал!»

Разумеется, гордость города Сан-Пабло не могла смириться с таким оскорблением. Оскорбленные горожане нещадно вонзали шпоры в бока своих коней, а Стив Матюрен клялся, что заметил всадника, который скакал на юго-восток по берегу Мирракуипы приблизительно через полчаса после того, как они выехали из Сан-Пабло. Однако его мустанг не мог тягаться с лошадью этого всадника, которого он видел при свете поднимающейся луны, и тот вскоре скрылся из виду. Никто из остальных выехавших из Сан-Пабло не мог похвастаться тем, что хотя бы издали видел беглеца.

Найти объяснение этому обстоятельству было совсем не трудно. Дело в том, что Коркоран, выехав из города по главной улице в южном направлении, тут же резко свернул сначала налево, следуя строго на восток, а потом на северо-восток, вверх по мягким склонам Команчских гор, в то время как толпа всадников, вырвавшись за пределы Сан-Пабло, рассыпалась широким веером, ближайший край которого находился не менее чем в полумиле от него. В течение ближайших пяти минут его и след простыл — ничего не видно и не слышно.

Коркоран продолжал подниматься по склону, пока не оказался у ручейка, настолько незначительного, что у него даже не было названия. Он поехал вверх по ручью и вскоре обнаружил крошечный — всего несколько жалких акров, — однако прекрасно обработанный огород. Трудолюбивые руки хозяина выровняли склон горы, превратив его в террасу, и Коркоран сразу же почувствовал аромат свежевспаханной плодородной земли, к которому примешивался сильный запах лука. В центре участка стоял домишко из сырцового кирпича; заднюю его стену подмыло весенними дождями, так что казалось, будто он стоит на коленках. Коркоран объехал участок вокруг, снова оказавшись у нижней его стороны. После этого спешился и постучал в дверь.

Ему ответили сонным голосом на испанском языке, и Коркоран сообщил, тоже по-испански, что едет сверху, с приисков в Сан-Пабло, задержался в пути и не успевает до ночи добраться до места. Дверь отворилась, и на пороге появился заспанный хозяин лачуги. Это был коренастый широкоплечий пеон; его маленькие черные глазки так и буравили нежданного гостя. Незашнурованные башмаки, в спешке натянутые не на ту ногу, были такого огромного размера, что разница, очевидно, не причиняла неудобств. В руках человек держал старинное ружье, которое, по-видимому, стояло на страже безопасности семьи в течение не одного поколения.

• Предыдущая
• 36/47
• Следующая