Инквизитор - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 24
- Предыдущая
- 24/37
- Следующая
Такие, какие ему и положены.
- Номер? - поймав мобильник спросил я.
- На кнопке экстренного вызова...
Я глянул на экранчик.
Судя по первым цифрам - телефон может стоять где угодно. Такой же мобильник.
- Это оперативный штаб? Где он находится?
- Я не... - он замолчал, глядя на пистолет.
- Вспоминай, - подбодрил я.
- Мне сказали, что сюда приедут в течении пяти минут.
Так...
Я глянул назад, на горящую в небе иглу. Вполне подходит, вполне...
Маг шевельнулся.
Нет, я не провоцировал его, отведя взгляд. Но когда он потянул из кармана жезл - грубый, короткий, явно не собственноручной работы, а купленную дешевку, я испытал облегчение.
- Ну? - спросил я, когда он замер, так и не решившись поднять оружие. Давай!
Парень молчал, не шевелился.
Попробуй он атаковать - я бы всадил в него всю обойму. Вот это было бы уже фатально. Но, наверняка, их учили поведению при конфликте со Светлыми. И он понимал, что безоружного и беззащитного мне убить трудно.
- Сопротивляйся, - сказал я. - Борись! Сукин сын, ты же не смущался, когда ломал чужие судьбы, когда нападал на беззащитных! Ну? Давай!
Маг облизнул губы - язык у него оказался длинным и слегка раздвоенным. Я вдруг понял, к какому сумеречному облику он придет рано или поздно, и мне стало противно.
- Сдаюсь на твою милость, дозорный. Требую снисхождения и суда.
- Стоит мне отойти, и ты сумеешь связаться со своими, - сказал я. - Или вытянешь из окружающих достаточно сил, чтобы реанимироваться и добрести до телефона. Ведь так? Мы оба эта знаем.
Темный улыбнулся и повторил:
- Требую снисхождения и суда, дозорный!
Я покачивал пистолет в руках, глядел в ухмыляющееся лицо. Они всегда готовы требовать. Никогда - отдавать.
- Мне всегда так трудно было понять нашу собственную двойную мораль, сказал я. - Так тяжело и неприятно. Это приходит лишь со временем, а у меня его так мало... Когда приходится придумывать оправдания. Когда нельзя защищать всех. Когда знаешь, что в особом отделе ежедневно подписывают лицензии... лицензии на людей, отданных Тьме. Обидно, да?
Улыбка сползла с его лица. Он повторил, как заклинание:
- Требую снисхождения и суда, дозорный...
- Я сейчас не дозорный, - ответил я.
Пистолет задергался, застучал, лениво заходил затвор, выплевывая гильзы. Пули ползли по воздуху, будто маленький, злой осиный рой.
Он крикнул лишь один раз, потом две пули разнесли в клочья череп. Когда пистолет щелкнул и замолчал, я медленно, машинально перезарядил обойму.
Изорванное, исковерканное тело лежало передо мной. Оно уже начало выходить из сумрака, и грим Тьмы смывался с молодого лица.
Я провел рукой в воздухе, сдергивая, сжимая что-то неуловимое, текущее сквозь пространство. Самый верхний слой. Кальку с обличья темного мага.
Завтра его найдут. Хорошего, славного, всеми любимого юношу. Зверски убитого. Сколько зла я принес сейчас в мир? Сколько слез, ожесточения, слепой ненависти? Какая цепочка потянется в будущее?
А сколько зла я убил? Сколько людей проживут дольше и лучше? Сколько слез не прольется, сколько злобы не накопится, сколько ненависти не родится?
Может быть я перешагнул сейчас тот барьер, который переходить нельзя.
Может быть понял следующую грань, которую необходимо преступать.
Я опустил пистолет в кобуру и вышел из сумрака.
Останкинская башня иглой буравила небо.
- Поиграем совсем без правил, - сказал я. - Совсем-совсем без.
Машину удалось поймать сразу, даже не вызывая у водителей приступа альтруизма. Может быть потому, что на мне теперь была надета личина мертвого темного мага... очень обаятельная личина?
- Давай к телебашне, - попросил я, забираясь в потрепанную "шестерку". - И побыстрей бы, пока вход не закрыли.
- Веселиться едешь? - улыбнулся сидящий за рулем мужчина, суховатый, в очках, чем-то похожий на постаревшего Шурика из старых комедий.
- Еще как, - ответил я. - Еще как.
ГЛАВА 5
В башню еще пускали. Я купил билет, особо доплатив за право посещения ресторана, прошел по зеленому полю, окружающему башню. Последние пятьдесят метров дорожка шла под хиленьким навесом. Интересно, для чего он построен? С древнего сооружения порой сыпется раскрошившийся бетон?
Навес кончался маленькой будочкой пропускного пункта. Я предъявил паспорт, прошел через подкову металлоискателя - кстати, неработающего. Вот и все формальности, вот и вся охрана стратегического объекта...
Сейчас меня одолевали сомнения. Странная, что ни говори, была идея двинуться сюда. Я не чувствовал поблизости концентрации Темных. А если уж они здесь были, но так хорошо закрывались - значит мне придется столкнуться с магами второго-третьего уровня. Совершенно самоубийственное занятие.
Штаб. Оперативный штаб Дневного Дозора, развернутый для координации охоты... охоты на меня. Куда еще должен был сообщать о замеченной добыче неопытный темный маг?
Но лезть в штаб... туда, где не меньше десятка Темных, включая опытных охранников... Самому засовывать голову в петлю - это глупость, а не геройство, если остались еще хоть какие-то шансы уцелеть. А я очень надеялся, что шансы остались.
Снизу, из-под бетонных лепестков опор, телебашня производила куда более впечатляющее впечатление, чем издали. А ведь, наверняка, большая часть москвичей никогда в жизни и не подымалась на обзорную площадку, воспринимая башню лишь как непременный силуэт в небе, утилитарный и символический, но никак не место отдыха. Здесь, как в аэродинамической трубе замысловатой конструкции, гулял ветер, и на самом крае слуха бился едва уловимый тягучий звук - голос башни.
Я постоял, глядя вверх, на решетки и проемы, изъеденный раковинами бетон, на удивительно грациозный, гибкий силуэт. Она ведь и впрямь гибкая... бетонные кольца на натянутых тросах. Сила в гибкости. Только в ней.
Потом я вошел в стеклянные двери.
Странное дело - мне казалось, что желающих посмотреть на ночную Москву с высоты трехсот тридцати семи метров должно быть в избытке. Нет. Даже в лифте я поднимался один... точнее - с женщиной из обслуживающего персонала.
- Думал, будет много народа, - сказал я, дружелюбно улыбаясь. - У вас всегда так вечером?
- Предыдущая
- 24/37
- Следующая