Одиночество не для них - Браунинг Дикси - Страница 19

• Предыдущая
• 19/27
• Следующая

— Подождите. Вы говорите, старого Лоулисса подстрелили на границе. Но ведь это… когда же это было?

— Да лет шестьдесят будет. Вы слушайте, что дальше было. Как начались наверху разговоры — и что это место, мол, историческая достопримечательность, и его надо для потомства сохранить, да как начали шастать сюда всякие биологи, экологи и прочая братия, так за дело взялись адвокаты. Пронюхали они, что у Кроута осталось полно наследников, и разослали каждому по письму. Мэгги говорит, она тому адвокату, что к ней приходил, дала целый список имен. Говорит, сидела над семейными Библиями и прочими родословными записями, пока у нее глаза на лоб не полезли, но всех нашла.

Лайон пытался осмыслить новые сведения. Целый список имен. И все это — его родные. Его семья.

Еще неделю назад у него не было никакой родни. Лайон привык к одиночеству. Ему нравилось полагаться только на себя. Никаких сложностей, никто не задает неприятных вопросов, не требует объяснений. Последнее, что ему в данный момент нужно, — толпа кузенов и кузин, желающих покопаться в его прошлом!

— Никогда не слышала такой замечательной истории, — с благоговением произнесла Жасмин.

Лайон хмуро покосился на нее. Ему не понравился мягкий блеск в ее карих глазах.

Опухоль от ядовитого плюща спала, рассеянно отметил он. Только одна щека оставалась чуточку краснее другой.

— Какой потрясающий очерк получится! Не знаю, как благодарить вас, мистер Уэбстер. Можно мне использовать ваше имя? Господи, все на свете бы отдала за камеру и диктофон!

Лайон почувствовал, что с него достаточно. Легко поднялся с земли, отряхнул ладони.

— Становится поздно, — заметил он. — Если мы еще собираемся куда-то плыть, лучше не тянуть. Жасмин не обратила внимания на его слова.

— А на кого вы работаете? — поинтересовалась она у старого землемера.

Лайон выругал себя за то, что не задал этот вопрос первым, но тут же сообразил, что в этом нет особого смысла. Если бы старик врал во всем остальном, соврал бы и здесь. Но, похоже, он говорит правду, а в таком случае Лайону незачем знать имя еще одного Лоулисса. Семейные связи его не интересуют.

— На парня по имени X. Л. Лоулисс из Нью-Йорка. Большая шишка! С полдюжины раз присылал сюда своего человека.

— А Лайоны, ветвь Дэниела, она, вы говорите…

— А Лайоны пошли… дай бог памяти… вроде они от другой дочки пошли, от Мэри Джо. Верно я говорю, Лоулисс?

Лайон взглянул на старика. Затем на Жасмин.

— Лоулисс? — повторила она, словно эхо.

— Да, я тоже унаследовал фамилию прадеда. Так мы едем осматривать эти развалины или нет? Лучше двигаться, пока солнце не село!

— А что, ребята, ежели мне взять вас на буксир? — предложил старик. — Я ведь как раз туда и направляюсь. Тот большой босс из Нью-Йорка нанял меня, чтобы я следил за домом и окрестными землями. Землю ведь так и не поделили, и теперь все прямые потомки Кроута имеют право на равные части. А кому достанется дом — вам решать. Тот нью-йоркский деляга заговорил о доме первым, да что с того? Можно ведь и в суд подать. Знаю я таких ловкачей, что годами судились за землю, а сами на ней жили, и дома строили, и детей растили, да еще и налогов не платили!

Лайон глубоко вздохнул, раздумывая, что же ему теперь делать.

Старик говорит правду. Иначе и быть не может. Так притворяться невозможно. Так или иначе, надо рискнуть…

— Ладно, давайте посмотрим дом. Я охотно уступаю его кузену из Нью-Йорка, но, раз уж фамильный замок моих предков стоит совсем неподалеку, почему бы на него не взглянуть?

Мистер Уэбстер покинул их на восточном берегу ручья. «В четверти мили отсюда к югу, объяснил он, — проходит дренажная канава, она и выведет вас прямо к дому».

В качестве вознаграждения за труды старик принял еще две бутылки пива и в ответ предложил новым знакомым разделить с ним обед, приготовленный его «старухой» и состоящий из солонины и кукурузных клецок. Они вежливо отказались, хотя Жасмин любопытно было попробовать кукурузные клецки. А вот солонина ее не привлекала.

— Как стемнеет, поплыву назад, — сообщил мистер Уэбстер. — А завтра опять здесь буду — тут работы на неделю хватит. Ежели вам чего нужно, скажите, я завтра привезу.

Они смотрели ему вслед, пока он не скрылся из виду.

— Что за чудесный старик! — вздохнула Жасмин. — Интересно, каким он был в молодости? Интересно, какая у него жена? Интересно…

— А мне интересно, какого черта я тут делаю, пробормотал Лайон. Еще немного — и он забудет, почему решил выписаться из больницы и скрыться на родине своих предков.

Среди коллег Лайона наибольшего доверия заслуживал Сэм Мэдден. Но даже Сэм не знал, куда Лайон направляется. Куда-то в Северную Каролину — вот все, что было ему известно. Искать его по всему штату — все равно что искать иголку в стоге сена. Если, конечно, за ним не следили от самой больницы.

Но ведь вполне возможно, что за ним и не следили. Возможно, его подозрения безосновательны. Может быть, не было никакого предательства, а к гибели двоих агентов привело несчастное совпадение. Может быть, никто из его товарищей не переметнулся на сторону врага. И никто сейчас не охотится за ним.

Такое порой случается даже в самых дисциплинированных организациях. Люди гибнут, оказавшись не в то время не в том месте. Лайон слышал такие истории.

Хотелось бы ему думать, что то же самое произошло в тот день! Но чутье подсказывало, что ситуация куда опаснее. Лайон мало кому в жизни доверял, он привык полагаться на инстинкты.

Но сегодня они его подвели. Когда над ними пролетел самолет, Лайон, вместо того чтобы готовиться к бою или бегству, потащил Жасмин в палатку и начал заниматься с ней любовью. Словно нарочно выбрал самое неподходящее время!

Разумеется, о «подходящем времени» речи нет. Лайон не намерен связываться с женщиной. В его жизни — тяжелой и опасной жизни секретного агента — нет места семейным узам. И потом, если генетика не врет, муж и отец из него получится паршивый. Жасмин заслуживает лучшего.

Гораздо лучшего.

Вдруг Жасмин вскочила на ноги. Лодка угрожающе закачалась, и Лайон схватился за борта.

— Я его вижу! — восторженно взвизгнула она. — Вон там, за деревьями!

— Жасмин, сядь, пока мы оба не вывалились за борт!

— Вон он, смотри! — Она пришла в такое возбуждение, что забыла даже отмахиваться от ненавистной мошкары.

Столько шума из-за какой-то развалюхи!

— Не понимаю, чего ты так суетишься. Обычный старый дом, ничего особенного. — Голос его звучал ворчливо, но не грубо. Лайон надеялся, что Жасмин заметит разницу.

— Господи боже! — с благоговением шептала она, пока Лайон подгребал к обрывистому берегу. — Ты бы только видел! Он словно вышел из романов Фолкнера!

— Хватайся вон за тот куст и подтягивайся к берегу, — мрачно сказал Лайон, — а я поищу, куда бы пришвартоваться.

Пять минут спустя они стояли плечом к плечу и смотрели на родовое гнездо Лоулиссов. Когда-то особняк был выкрашен белой краской, но теперь от нее остались одни воспоминания. Одна из четырех колонн рухнула во двор и почти скрылась под буйной порослью дикого винограда. Лишь в одном окне сохранилось стекло, остальные зияли пустыми глазницами. Из четырех труб на крыше осталась одна. Сама же крыша как будто съехала набок и мрачно нависала над юго-восточными окнами, словно лохматые брови над выцветшими глазами старика. Да и весь дом как-то покосился на правую сторону.

— Пойдем внутрь, посмотрим, что там! — воскликнула Жасмин. Глаза у нее сияли, словно у ребенка в парке аттракционов.

Лайон поймал ее за руку.

— Не надо.

Она уставилась на него так, словно впервые видела.

— Это же твое наследство! Неужели тебе не хочется осмотреть дом? Там, наверно, и семейные портреты есть!

— Ага. И дворецкий в ливрее ждет, чтобы открыть нам дверь. Жасмин, дом пустует уже десятки лет. Полы наверняка прогнили. Комнаты кишат крысами и змеями. Наверное, там и термиты есть, — добавил он с надеждой, вспомнив, что Жасмин любит животных, а вот насекомых терпеть не может. Правда, он не знал, как она относится к змеям, но на всякий случай решил подстраховаться.

• Предыдущая
• 19/27
• Следующая